Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Почти приехали, – декламировал Шон.

Густые ресницы Адама затрепетали, и он лениво потянулся. На его лицо упал луч света, напоминая окружающим насколько прекрасен его профиль. Мраморная кожа резко контрастировала с черными волосами, упавшими на лоб, приоткрытые пухлые губы возбуждали интерес. Я поймала себя на мысли, что неплохо было бы провести по ним кончиками пальцев, чтобы убедиться, правда ли они были такими мягкими, как выглядели.

– Мы пропустили неделю тренировок, – сказал он, обращаясь ко мне. – Сегодня можешь отдохнуть, я предупрежу командиров. Приступим к подготовке с понедельника.

Машину повело, когда асфальт сменился грунтовкой, извилисто ведущей вглубь леса, петляя между вековыми елями. Проходной пункт показался через несколько минут. Шлагбаум сразу открылся, пропуская явно знакомый автомобиль. Огромная территория, окруженная металлическим забором с колючей проволокой, поражала зловещей аурой, накатившей на меня буквально сразу. По периметру спиралью закручивались дорожки для бега с миллионом различных препятствий, зелень, очаровывавшая меня всю дорогу, здесь не росла, уступая место песку, гравию и асфальту. Казармы располагались на западной стороне. Проезжая мимо них, я заметила, что свет в окнах еще не горел. Армейские корпуса раскинулись немного левее, бетонными одноэтажными блоками рассыпавшись вдоль дальней стороны забора, а тренировочные здания занимали центральную часть этого царства страданий. Все постройки выглядели одинаково мрачно, их обшарпанные стены, покрытые плесенью, серые лестницы и унылые подъездные дорожки говорили лишь об одном: здесь из вас сделают солдат, но перед этим вытряхнут всю душу. Сердце болезненно сжалось от осознания, что интернат, возможно, был не так уж и плох.

Машина остановилась у главного корпуса. Это было идентичное всем остальным здание с одним единственным отличием: над его входом развивался герб семьи Эвансов. Адам вышел, жестом приказывая мне стоять снаружи, а сам скрылся за тяжелыми дверьми. Вокруг стояла оглушительная тишина, даже насекомые не издавали ни звука. Туман так и не рассеялся, став еще гуще и пугающе. От этого утро показалось еще более холодным, и я поежилась в своем тонком сером комбинезоне. Адам вернулся в сопровождении Итана. Мне чудом удалось сдержать улыбку от появления родного лица. Его глаза лучились светом, движения были спокойными и уверенными. Мужчина был одет в темно-синий дождевик и свободные черные брюки, видимо, военную форму здесь носили не всегда. Шон и Итан кивнули друг другу, и мне показалось, что отношения между ними весьма сносные.

– Проводишь ее в казарму и покажешь все, – бросил Адам, открывая дверь автомобиля. – Лилит!

Я обернулась в ровно тот момент, когда черный тяжелый ком врезался в мое лицо.

– Какого черта…– начала было бурчать я, но потом поняла, что он кинул мне свое пальто.

Я хотела было что-то сказать, но машина уже сорвалась с места, оставив меня с чувством вины стоять на обочине. Черный кашемир укрыл меня от утреннего мороза и подарил неожиданное чувство уюта. Аромат горького шоколада и табака приятно защекотал нос. Это был запах Адама.

– Я так рад тебя видеть, – выдохнул Итан, держась, тем не менее, немного поодаль.

– Я думала, что умру раньше, чем смогу с тобой поговорить, – улыбнулась я.

Мы побрели по дорожке так близко, что наши руки соприкасались.

– Ты весь город на уши поставила.

– Этим буржуям слишком спокойно жилось, – усмехнулась я.

– Поклянись, что больше не будешь выкидывать ничего подобного, – взмолился Итан, а в его глазах я заметила тревогу. – Понятия не имею, что Адам пообещал отцу, но уверен, цена твоей жизни была очень высокой. Никто уже не верил, что ты вернешься.

– Но я тут, с тобой, – нежно проговорила я и попыталась взять его за руку.

– Не здесь, – шепнул парень, ускоряя шаг.

Мы обогнули добрую половину всей военной части, приближаясь к казармам. Однако Итан свернул у тренировочного корпуса направо и повел меня вдоль забора, увлекая к старому, выжженному дереву без листьев. Он нежно коснулся моих плеч, будто все время до этого не верил, что я настоящая.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил он.

– Да, конечно. Итан, я так скучала, – призналась я, а к глазам подступили неожиданные слезы.

Он обнял меня, поглаживая ладонью вдоль спины, его сильные плечи напряглись, когда я повторила жест. Уткнувшись в его шею, я хотела растаять, раствориться в этом моменте. Каждый день в интернате я боролась с собой, стараясь не думать о его заботливой улыбке, забыть крепкие объятия, трепетные прикосновения. Ведь мы оба могли погибнуть, так и не дождавшись встречи. Но вот я могла дотронуться до него, а он поймать большим пальцем скатившуюся по моей щеке слезу. Безжалостная буря эмоций грозилась поглотить меня целиком. Я привстала на цыпочки в поисках его губ, но Итан увернулся, аккуратно оттолкнув меня.

– Здесь повсюду глаза, – покачал он головой. – Мне и прикасаться к тебе не следовало. Отношения между двумя велиарами, как и между велиаром и каким-либо покупателем здесь строго запрещены.

– Сегодня я уже избежала смерти, молния не бьет два раза в одно место, – попыталась пошутить я, но лицо Итана оставалось отстраненным.

– Я не подвергну тебя такой опасности. У нас будут выезды, я всегда буду рядом, но делать это здесь – слишком опрометчиво.

Мне будто дали пощечину. Я так долго этого ждала, так мечтала о нашем воссоединении, а все, что получаю – пятисекундные объятия и лекцию о жизни в военном лагере. Итан всегда был слишком заботливым, его чрезмерная опека ощущалась даже в интернате. Когда я пыталась уговорить медиков давать мне меньше таблеток, он одергивал меня, напоминая, что они в любой момент могут расправиться со мной. Когда Мия бунтовала против камер-одиночек, он просил меня держаться от нее подальше, чтобы не навлечь на себя беду, когда Алан во всю развлекался с Келли, он осуждал влюбленных, утверждая, что их обоих могут наказать. Единственное, чего не касались правила – наши ночные посиделки в медкабинете. В последнюю нашу встречу он сказал, что я самое дорогое, что есть в его жизни, сказал, что каждый день будет ждать меня и вынесет все испытания в военном училище ради нашей встречи. Именно поэтому я была уверена, что сейчас он пошлет куда подальше весь свой самоконтроль и наконец прижмет меня к себе и поцелует так, что я забуду о том ужасном годе, проведенном без него. Так что же произошло?

Я не стала спорить, как бы то ни было, он делал это ради меня, переживал за меня.

– Отведи меня в казарму, я немного устала, – честно призналась я, возвращаясь на вымощенную камнем дорожку.

– Прошу, пойми меня. Я не перенесу, если из-за меня, из-за моих желаний пострадаешь ты.

Мои щеки мгновенно вспыхнули, когда я услышала это отчаяние в его голосе, когда он говорил о “его желаниях”. Мой гнев сменился на милость.

– Все в порядке, Итан. Я все понимаю.

По славам моего спутника, сейчас было пять утра. Подъем всех кадетов обычно осуществляется в шесть, но так как сегодня было воскресенье, разрешалось продлить время отдыха до восьми утра. Мы преодолели несколько лестничных пролетов, оказавшись на пятом этаже общежития. Тут жили исключительно велиары, находясь под круглосуточной охраной вооруженных армейцев. Таблетки здесь никто не отменял, поэтому свои способности использовать на все сто процентов не мог ни один кадет, кроме тех счастливчиков, кто был в милости у Омера Эванса. Женская сторона отделялась от мужской лишь условной линией посреди узкого зеленого коридора. Итан показал какую-то бумагу охраннику, и тот пропустил нас на половину для девушек.

– Первогодки занимают верхние этажи, второгодки живут ниже, первый этаж для тех, кто служит в армии больше трех лет, – объяснял Итан, продвигаясь прямо. – Это сделано для того, чтобы в случае нападения, они могли покинуть здание первыми и вовремя подоспеть на помощь пограничным войскам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

7
{"b":"909401","o":1}