– Стоять, если не хотите быть следующими! – прокричал надсмотрщик.

Все остолбенели, глядя, как медсестра подошла к бездыханному телу девушки, приложила два пальца к вене на ее шее и покачала головой. Мия в ужасе закрыла рот руками, а Алан обнял ее за плечи, привлекая к себе и заслоняя от развернувшейся трагедии. Они с Алекс были хорошо знакомы, так как первые годы жизни росли на одной улице, у них были хоть и обрывочные, но зато общие воспоминания из детства.

Нас часто пугали рассказами, что в случае нападения или побега персонал имеет право активизировать капсулу с ядом, вживленную нам под кожу при поступлении в интернат. Однако никто из ребят в это не верил, но и проверять не желал.

– Хватит стоять! Двигаемся дальше! – услышали мы новую команду и обреченно поплелись вперед.

В автобусе нам снова завязали глаза, но это было весьма кстати: помогало сдерживать слезы, ведь правительство снова убило одного из нас. По ухабистой, неровной дороге водитель даже не старался ехать тише. Машину все время подкидывало и кренило то вправо, то влево, заставляя нас заваливаться друг на друга или падать в проход.

Наконец, после нескольких тошнотворных часов прозвучал приказ встать. Нас по одному запустили в Тюремную башню. В прошлом это было местом заключения под стражу, позже архивом, библиотекой, музеем. Сейчас, судя по всему, новое правительство использовало это старинное сооружение для проведения встреч, банкетов и аукционов. Снаружи здание выглядело огромным. Его светлые стены были отделаны светлым камнем, фасад украшали красные часы с позолотой, а на вершине сверкал колокол, призванный предупреждать жителей об опасности. Внутреннее убранство помещения совсем не вязалось с его прошлым предназначением. Высокие потолки украшались витражами и фресками, стены сверкали золотистыми росписями, а полы покрывали изумительные ковры с замысловатыми узорами. Мебели было немного: только царственные кресла из красного бархата, столы из цельных пород дерева и несколько диванов для самых важных гостей. Это просторное помещение, выполненное в лучших традициях античного декора, совсем не вписывалось в современные реалии разрухи, голода и нищеты. Столы ломились от хрустальных бокалов, наполненных шампанским, блюд с сыром, орехами и виноградом. Мы были первыми, кто вошел этим вечером в величественные двери башни помимо официантов, бегающих по всему залу в накрахмаленных рубашках. В самом дальнем углу, у огромного панорамного окна, я разглядела сцену, где и выставят “экспонаты” для продажи.

Перед прибытием основной четы нас завели в небольшую каморку, где уже в сотый раз проинструктировали о правилах поведения: не дерзить, не хамить, не смотреть в глаза, не использовать силу.

– Ты кого-нибудь видишь? – прошептала Мия, указывая на приоткрытую дверь.

Я вытянулась, но обзору мешала тучная фигура какого-то мужчины. Зал стремительно наполнялся людьми, это можно было понять по оживленным, громким голосам, доносящимся ото всюду. Наконец толпа затихла, и к микрофону подошла женщина лет пятидесяти в атласном красном платье. Я так давно не видела красивой одежды. Ткань облегала ее фигуру, словно вторая кожа, а яркий оттенок безумно подходили к ее огненно-рыжим волосам.

– Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Лидия Палмер, и сегодня я буду вашим аукционистом. Прошу приветствовать наших велиаров. Всего на торги сегодня будет выставлено девятнадцать молодых мужчин и женщин.

“Восемнадцать”, – мысленно поправила я женщину, вспоминая тело Алекс, брошенное всеми где-то на пристани. Толпа же в свою очередь одобрительно заревела. Нас начали медленно выводить на сцену в порядке увеличения наших способностей. Я замыкала эту процессию.

– Первый лот! Брук Никсон. Она обладает способностью видеть вещие сны.

Брук сделала неуверенный шаг вперед, глядя себе под ноги. По толпе собравшихся прошелся ропот, и послышались первые ставки.

– Двести ратт!

– Двести пятьдесят.

– Четыреста…

Руки покупателей взлетали вверх, а их бодрые, здоровые голоса спорили наперебой. Осмелев, я оторвала взгляд от мраморного подиума и оглядела собравшихся. В зале присутствовало как старшее поколение, активно советовавшее, на какой лот стоит потратиться, так и более молодые, но уже приобретшие велиаров. Большинство же, как и стоило ожидать, потенциальные покупатели. Человек пятьдесят молодых парней и девушек в невероятно красивых и дорогих нарядах стояли и во все глаза смотрели на нас. В выражениях их лиц читался азарт, желание урвать лучший экспонат. Скользнув взглядом чуть дальше, я заметила знакомое лицо, и сердце взволновано затрепетало. В числе уже купленных в прошлые года велиаров стоял Итан. На нем была просторная белая рубашка, выгодно подчеркивавшая накаченные руки, и темные джинсы. Волосы, прежде очень короткие, отросли и карамельными волнами прикрывали высокий лоб. Карие глаза парня с нежностью смотрели на меня. Я не знала, как давно он заметил мою фигуру на сцене, но сейчас хотелось лишь плюнуть на все, сорваться с места и утонуть в его объятиях.

– Лот номер четыре, Остин Блейк, может дышать под водой, – твердила Лидия, но я уже не слышала ее.

Перед глазами был только Итан, его мягкая улыбка, ямочка на подбородке, искрящиеся глаза. Впервые он со мной заговорил, когда мне было семнадцать. В библиотеке я с упоением читала “Унесенные ветром”, когда ближе к концу второго тома обнаружила, что последние страницы безжалостно вырваны. Моему разочарованию не было предела, когда я узнала, что Мия и Алан и вовсе не читали книгу. Узнать, чем закончилась волнительная история Скарлетт, мне было не дано. Днем позже под металлической дверью комнаты я увидела сложенный вдвое листок. Там аккуратным почерком был описан конец книги. А на обратной стороне дрожащей рукой выведено примечание: “Если интересны детали, приходи завтра в десять в медкабинет”. Написанное заинтриговало меня, особенно учитывая, что медсестра уходила в обед и тщательно запирала кабинет на два замка. Тем не менее я рискнула и после отбоя, крадучись, пробралась в нужное место. Дверь была открыта. Тогда перед окном в свете полной луны я и увидела Итана. Он был годом старше меня, именно поэтому мы никогда не пересекались на построениях, но, наводя порядок в библиотеке по приказу надсмотрщика, он заметил меня, мучащую товарищей историей об испорченной книге. Всю ночь мы сидели на кушетке и обсуждали роман, смеялись и додумывали новые детали, удивлялись укладу жизни в столь далекое время. Позже мы стали больше времени проводить вдвоем, сбегая из своих корпусов и рассказывая друг другу о себе, о своих мечтах и скрытых желаниях. Так прошли три года. Между нами ничего не было, кроме легких, будоражащих касаний и жарких взглядов. Он поцеловал меня всего однажды, ровно перед тем, как отправиться на аукцион и пропасть из моей жизни на один мучительный год. В тот момент я так переживала, что даже не поняла своих чувств, возникших при мягком касании его губ. Из потока воспоминаний меня выдернуло знакомое имя.

– Лот номер одиннадцать, Мия Паркер, может создавать свою астральную проекцию.

Завладеть столь редким и необычным даром мечтали многие, поэтому за Мию развернулась ожесточенная битва. Девушки в изысканных платьях и дорогих украшениях перебивали ставки друг друга, бросая убийственные взгляды на соперниц. Цена достигла девятисот ратт, и моя подруга досталась некой Дебре Купер. На девушке вместо платья был брючный серый костюм, а сама она была на голову выше окружающих ее девиц. Стянутые в тугой пучок темные волосы и плотно сжатые губы говорили о том, что с этой дамой шутки плохи. Она была рождена для армии.

Еще несколько лотов разошлись как горячие пирожки. Калеб, управляющий льдом, Софи, заклинательница молний, Рози, создающая иллюзии, ушли с молотка по заоблачным ценам. Пятнадцатым был Алан. Его способность к телекинезу высоко ценилась на войне, ведь с ее помощью можно за секунду поднять в воздух тысячи орудий и обратить их в сторону врага. Он достался парню в первом ряду с эмблемой семьи Уордов на пиджаке. Они были близкими друзьями Эвансов, помогая строить нынешнюю империю много лет назад. Перед аукционом нас заставили выучить гербы всей знати Афир.