– Мышонок, ты должна сидеть очень тихо, – прошептала она, опуская меня на некое подобие скамейки.

Затем дверь тяжело захлопнулась и все, что мне осталось – наблюдать за происходящим через небольшую щель между досками старой постройки.

К маме подошел офицер в сопровождении папы. Я радостно подпрыгнула: наконец-то он вернулся домой. Несколько дней назад родители поругались, и отец ушел, не взяв ни одной вещи. Причину ссоры я не помнила, но давящее чувство в груди намекало, что это случилось из-за меня.

Трое разговаривали, иногда крича и жестикулируя.

– Как ты мог? – раздался мамин отчаянный всхлип. – Лучше бы ты просто исчез!

– Нора, посмотри на себя! Она убивает тебя, выкачивает все силы. Ты сама на себя не похожа. Дорогая, я волнуюсь за тебя…

– Она наша дочь!

– Она монстр!

– Миссис Фостер, вам необходимо передать велиара властям, – вмешался офицер жестким, бескомпромиссным голосом.

– Убирайтесь! – преградила ему путь мама.

Офицер смерил ее презрительным взглядом, а потом наотмашь ударил. Слабое женское тело рухнуло на землю, голова запрокинулась и с неестественным звуком ударилась о каменную дорожку. Папа подбежал к ней, начал трясти за плечи, звать, но было уже поздно. Слезы душили меня, и я потянулась к двери.

– Стой! – раздался голос за спиной.

От испуга я забыла, как дышать, в горле пересохло, а тело застыло в ужасе.

– У меня всего несколько минут, – из тени вышел молодой мужчина с темными волосами и не менее темными глазами. – Лилит, послушай меня, ты должна очнуться! Они собираются убить тебя. Меня хотят перестать к тебе пускать, я не смогу сдерживать их вечно.

Откуда он знал мое имя? И как оказался в нашем сарае? Что за бессмыслицу он говорил? Парень сделал шаг вперед и схватил меня за плечи, не позволяя отступить. Густая энергия, которую, казалось, можно захватить рукой, обступила меня. Она была смертоносной, разрушительной и опасной. Но мне она не желала вреда, наоборот, стремилась уберечь, окутать. Каждая пора моего тела наполнялась ей, ослабляя при этом мужчину. Но он не сопротивлялся, а с готовностью отдавал. Мне сразу вспомнилось, как отец всегда ругался на меня, когда я неосознанно занимала у него силы, чтобы подольше поиграть вместо сна.

– Кто ты? – одними губами спросила я.

– Я Адам.

– Ты тоже меня бросишь? Как папа?

– Ни за что, – парень нежно погладил меня по голове. – Ты только будь умницей, просыпайся, Лилит.

Его глаза цвета индиго притухли, а щеки побелели, похоже, я снова забирала слишком много. Силуэт Адама начал расплываться, он покидал меня.

– Нет, нет, пожалуйста, останься! – завопила я, хватая пустоту вместо его руки.

В этот момент дверь сарая отворилась, впустив свет в это крохотное, мрачное пространство.

– Попалась, – проговорил офицер, злобно скаля зубы.

Я зажмурилась, выпуская энергию, пожертвованную мне Адамом, и крича, что было мочи. Мир раскололся, разорвался. Меня будто выдергивали с самого дна Марианской впадины, заставляя преодолевать кубометры воды. Головная боль раздирала сознание, в висках пульсировало, воздуха катастрофически не хватало, сердце грозилось прорвать плоть и вылететь наружу. А потом я открыла глаза.

Яркий свет ламп сначала ослепил меня, но, моргнув несколько раз, я быстро к нему привыкла. Стерильное помещение больничной палаты было пусто. Вокруг меня стояли непонятные мониторы, отображающие показатели моего сердечного ритма, дыхания, пульса. Справа расположилась капельница, она то и являлась причиной невероятной боли в руке. Прилагая немыслимые усилия, я приподнялась на предплечьях и выдернула иглу из вены. Готова поспорить, это точно не витамины. Я старалась дышать ровнее, чтобы не запаниковать. То, что я все еще жива – хороший знак. Однако слова Адама в моем сне не давали покоя. И как, черт возьми, он смог пробраться в мое сознание?

Свесив ноги с кровати, я сделала попытку встать, но лишь с грохотом упала на холодный белоснежный пол. Похоже, кто-то услышал меня, потому что за дверью раздались шаги. Однако никакой энергии вокруг я не чувствовала, что свидетельствовало о том, что меня все это время держали на транквилизаторах. От них же у меня кружилась голова, во рту был привкус железа, а окружающие предметы расплывались перед глазами. За десять лет жизни в интернате я наизусть выучила эти симптомы.

В палату ворвался грузный мужчина в белом халате. При виде меня его маленькие жабьи глазки расширились, а рука потянулась к какому-то предмету на металлическом столике возле двери. Буравя меня взглядом, доктор натянул латексные перчатки с таким видом, будто мог заразиться чумой, прикоснись он ко мне голыми руками. Спустя мгновение в комнату вошел еще один человек. Это оказалась молодая девушка с распущенными темными волосами, на которых красовался высокий медицинский чепец. Судя по всему, ассистентка. Она шарахнулась к дальней стене, поняв, что я пристально наблюдаю за ней.

– Но как она могла очнуться? Мы же ввели ее в кому, – еле слышно спросила она.

– Что вы сделали? – тихо прозвучал мой шокированный голос.

Мужчина яростно зыркнул на свою подопечную, готовую сбежать отсюда в любую секунду.

– Шприц, – скомандовал он.

Неестественно скрючившись, девушка встала рядом с ним и дрожащими руками попыталась снять колпачок ампулы.

– Только попробуйте, – прошипела я, поднимаясь на ноги.

От резкого перемещения тела в пространстве тошнота подступила к горлу, а в глазах резко потемнело, но я не подала вида. Если они догадались вогнать меня в кому, из которой я чудом выкарабкалась, то одному Богу известно, что за инъекцию мне собирались вколоть. Перебирая в голове все возможные варианты спасения, я пришла к пугающему заключению: в этом мире сейчас был всего один человек, способный мне помочь и не желающий моей немедленной кончины. Я подняла подбородок повыше и угрожающие вскинула руки. Конечно, пользоваться силой после тех злодеяний, что со мной совершили, я не могла, но нужного эффекта добиться удалось. Девушка вскрикнула и от страха выронила пузырек с прозрачной жидкостью.

– Дура, она слишком слаба, чтобы что-то сделать! – прорычал мужчина.

– Хочешь проверить? – рявкнула я, направляя правую ладонь в его сторону. – Насколько я поняла, я и проснуться-то не должна была.

Трус в белом халате скривил губы и облокотился всей тушей на стену, сдаваясь.

– Так-то лучше, – улыбнулась я. – А теперь немедленно свяжитесь с Адамом Эвансом и скажите, что его велиар очнулся и готов приступить к службе.

– Он отказался от тебя! – сдавленно прохрипел мужчина.

– Хорошая попытка, – произнесла я, делая уверенный шаг в его сторону, – но я почему-то тебе не верю.

Гнев исказил старое морщинистое лицо врача, брови сдвинулись, превратившись в одну линию, а глубокая морщина разделила лоб на две части. Он судорожно шарил глазами по комнате в поисках решения. Как же мне хотелось стянуть скальпель с нижней полки стеклянного шкафа, стоящего слева от меня, и собственноручно перерезать глотку этому жалкому человеку. Но надо было держать себя в руках, иначе он догадается, что свою истинную силу я не могу использовать.

– Ты, – бросила я девчонке, – быстро сделай, что я сказала, иначе твоего босса ждет самая мучительная смерть, и никакие мольбы не помешают мне испепелять каждый его орган, один за другим, пока в моих руках не останется только его еле бьющееся сердце.

Действовать нужно было быстро, пока в голове доктора Франкенштейна не созрел какой-нибудь план. И похоже, я была убедительна: девчонка пулей вылетела из кабинета. Оставалось надеяться, что ей не хватит ума позвать подмогу.

– Ты ничего этим не добьешься, – устало проговорил врач. – Сам Омер Эванс против твоего существования. Его жалкий сынок день и ночь плясал возле твоей койки, но его желания никого не волнуют. Прихоть мальчишки, у которого есть все.

– Мне казалось, он отказался от меня, – ядовито произнесла я, желая заткнуть старого ублюдка.