Выйдя из ларька, Миша задумался, стоит ли ему купить презервативы. Конечно, такое допущение, как секс на втором свидании, выглядело совсем уж фантастическим, но Жанна, бросившаяся из-за него в драку,— это было нечто из области фантастики, она целый год вообще не обращала внимания на его существование. Денег оставалось предательски мало, и выбор был чрезвычайно сложен. А вдруг и в этот раз повезёт, а он будет к этому не готов? В такой ситуации можно и локти себе отгрызть от обиды. С другой стороны, вот она сидит рядом, пьёт чай,— как ему решиться на такое? Это же не порнофильм, где девушки прямым текстом говорят «давай потрахаемся!» или сами начинают раздеваться. Такого в жизни быть не может, только легкий намёк в лучшем случае, но как его распознать? Во время прогулки ей, кажется, что-то пришлось не по душе, но он так и не понял истинную причину…
После пятиминутного размышления Миша пришёл к выводу, что торопиться в этом вопросе ни в коем случае нельзя. Поцелуй, и ничего больше. Очевидно, что и для Жанны этот раз будет первым, значит нужно сделать всё, чтобы ей очень понравилось, а то все усилия пойдут насмарку. Нужно быть последовательным. Он пострадавший, раненный в драке — значит, никаких намеков и приставаний. И вообще, пока Ивова даже ни одного сообщения не написала, с чего он решил, что она вообще придёт?
Немного отрезвев от свежего воздуха, Миша отправился домой и продолжил заниматься уборкой, правда, с куда меньшим энтузиазмом. Сгрёб с открытых полок весь электрический хлам, свалил в коробки и отправил в угол комнаты. На освободившееся место аккуратно расставил книжки, паяльник, тестер, коробочки с деталями и несколько удачно спаянных «разработок». Потом приложил массу усилий, чтобы привести в порядок кухню, ведь чайную церемонию предполагалось проводить именно там. Нашёл у матери в запасниках приличную скатерть и занавеску, до блеска отмыл плиту и надраил чайник, даже скрипучую петлю на старом шкафчике подтянул и смазал. Следующим пунктом, вызывающим стыд, был туалет, но с ржавыми трубами ничего сделать было невозможно. Он принялся чистить унитаз дезинфицирующим средством, когда из комнаты раздался долгожданный телефонный звонок. Миша бросился отвечать, едва не разбив лоб об дверной косяк.
К сожалению, на экране мобильника мерцала надпись «Класс. Руков.». Парень поднёс трубку к уху и с опаской спросил:
— Алло, Елена Андреевна, это вы?
— Алло! Да, Миша, это я. С тобой всё нормально?
— Ну да, я вам писал: нос не сломан, сотрясения вроде бы нет.
— Я хотела поговорить о том, что сегодня произошло. Вы правда поссорились из-за компьютерной игры?
— Ну как бы да,— неуверенно ответил Миша.
— Ты злишься на него?
— Ну… я…
— Это я попросила его извиниться,— сказала Елена Андреевна.— Я сделала так, что они с Артёмом тебя больше не тронут.
— Спасибо, но…
— Подожди, я не договорила,— строго сказала учительница.— Я хочу, чтобы вы помирились, завтра пожали друг другу руки, и больше драк не было, ладно? И ещё большая просьба. Никому не говори, что он перед тобой извинялся. Просто пожмите руки, будто этого никогда не было. Обещаешь?
— Да… но, он до меня уже не первый раз приставал и бил, я просто первый раз это… как бы не выдержал и попытался ответить.
— А почему ты раньше ко мне не обратился?
— Я жаловался ещё давно, вы тогда в декрете были. Наш класс в то время Мария Александровна вела. Она тогда и родителей Санька в школу вызывала, и Тёмину маму. И моя была, они тогда долго обсуждали, а толку не было — потом всё по-новой как бы…
— Теперь не будет,— уверенно сказала Лайка.— Поверь мне: всё будет хорошо. Мы договорились насчёт примирения завтра?
— Да, конечно. Я никому про Санька не скажу.
— Вот и хорошо. Если будут проблемы — ты приходи, рассказывай, не стесняйся, чем смогу — помогу. Я знаю, что тебе непросто.
— Хорошо, спасибо, Елена Андреевна!
— Ладно, у меня урок. До свиданья.
— До свидания, Елена Андреевна!
Миша вернулся в туалет и задумчиво уставился на недомытый унитаз. Он не очень понимал, что произошло, но, похоже, ситуация разрешилась как-то сама собой, без его участия. Мысли так были заняты Жанной, что он вообще не думал о продолжении разборок с Носорогом, его звонке с извинениями и об остальном. На фиг думать об этом дебиле! Похоже, Лайка вызвала в школу его родителей или ещё что-то там сделали, но не суть. Главное, что теперь вроде бы ничего не грозит. Это определённо было хорошо, что бы там с Носорогом ни сделали. Надо, чтобы тот его не трогал, а остальное, в принципе, по фигу.
Несколько странным выглядело предложение Елены Андреевны обращаться к ней за помощью в решении проблем. Ещё с начальной школы он с настороженностью относился к откровенности с учителями. Как правило, ничем хорошим это для него не заканчивалось, разве что одноклассники обвиняли его в стукачестве. Гораздо проще было промолчать по принципу «моя хата с краю», чем рассказывать, кто действительно разбил стекло в туалете или залил клей в замок кабинета физики. Его проблемы — это его проблемы, и решать их никто не будет, глупо надеяться на других.
Он закончил уборку и попытался заняться уроками, но сосредоточиться на чтении учебника истории никак не получалось. Он снова и снова начинал один и тот же параграф, каждый раз отвлекаясь на томительно молчащий телефон. Уроки уже закончились, Жанна была в Сети, но не звонила и не писала. Миша убеждал себя, что просто занята после школы; может, отдыхает или занимается, но обязательно напишет и спросит, как он. Трижды парень хватался за телефон, собираясь написать первым, и все три раза незримый Пушкин останавливал его своей бессмертной фразой.
Наконец, без пятнадцати восемь Миша не выдержал. Он отчётливо понял, что ещё немного — и будет уже поздно: даже если Ивова и напишет, она не захочет поздно вечером выходить из дому, и всё его страдания будут напрасны. Звонить нужно было самому, на сообщения надежды не было, вдруг девушка только утром их прочтёт — что тогда? Он собрался силами и набрал заветный номер:
— О, привет! — раздался в трубке бодрый голос Жанны.— Ты чего хотел, уроки узнать?
Миша немного расстроился из-за того, что она не поинтересовалась его самочувствием, но мгновенно взял себя в руки и сказал:
— Да нет, о другом хотел поговорить. Я тут с Ксенией Олеговной прогулялся, она проводила меня до больницы от школы, боялась, что мне плохо будет. Ну, короче, я кое-что интересное узнал о ней.
— Выкладывай! — коротко распорядилась Ивова, пропустив фразу о больнице мимо ушей.
— Давай лучше встретимся? — предложил Миша.— Это не телефонный разговор.
— Ну ладно,— нехотя сказала Жанна.— Давай сейчас Джека возьму и выйду. Ты к моему дому подойдёшь?
— Давай лучше на Свердлова, возле круглосуточной аптеки? — предложил Миша точку примерно на полдороги между их домами.
— О’кей, я там через полчасика буду,— сказала Жанна.— Давай, не опаздывай, у меня ещё дела есть.
Тон девушки совсем не понравился Мише, но он убеждал себя, что это не страшно. Мало ли какие у неё проблемы и неурядицы, нельзя всё записывать на свой счёт. В конце концов, она согласилась тащиться к нему на встречу, а не послала куда подальше; определённо, это хороший знак. Он переоделся в чистую одежду, наклеил на переносицу лейкопластырь, чтобы напомнить о своем «ранении», захватил заветный листок с результатами наблюдения и отправился на место встречи.
В этот раз ждать пришлось долго, Жанна не спешила, и Миша уже начал нервничать. На улице стемнело, стало неуютно, он боялся теперь, что мать вернётся, не застанет его дома и станет звонить в самый неподходящий момент разговора. Наконец девушка появилась на другой стороне улицы и призывно помахала рукой, предлагая ему перейти.
— Выкладывай, что ты там нарыл, товарищ сыщик? — с места в карьер поинтересовалась она, едва Миша подошёл.
— Ну как бы она в нашей больнице лечится. Её медсестра, тётя Света, знает, наша училка на перевязки ходит. У неё что-то с рукой. С левой в районе локтя.
