— Щека сильно болит? — неожиданно спросила Лена, склоняясь к ученику и легонько проводя пальцами по его лицу и шее.
— Нет,— дёрнулся парень и отпрянул, но она успела почувствовать на шее бешено участившийся пульс.
— Пойми, девочкам нравятся серьёзные и надежные,— продолжила мысль учительница.— Вот, к примеру, если бы ты своими руками сделал крутой мопед, восстановил из бэушного, доработал бы его всяким неоном и цветомузыкой, сразу бы стало ясно — ты крутой, так больше никто не может, такого больше ни у кого нет. А игры — что? Кому они нужны? Или вот если бы ты, наоборот, защитил слабого от нападения — тоже сразу понятно: ты — крутой и сильный, можно с тобой вечером без опаски гулять. Понимаешь мою мысль? Ты сразу как парень становишься интересен.
Саша молча кивнул и не поднял глаза, устремив взгляд в вырез учительской блузки. Лена почувствовала неловкость и подумала, что, возможно, несколько перегнула палку. Стоило попытаться закончить разговор, тем более что время урока у семиклассников катастрофически таяло:
— Хочешь, я поговорю с твоим отцом о воспитательной пользе совместной сборки мопеда или даже мотоцикла? У него одна из лучших в городе мастерских: мой муж — автомеханик, он мне про это рассказывал,— Лена специально сделала акцент на слове «МУЖ», чтобы отвлечь парня от похотливых мыслей, которые в последние минуты явно им овладели. Похоже, это сработало, потому что Саня, будто очнувшись ото сна, ответил гораздо менее нахальным тоном:
— Да, Елена Андреевна, было бы очень круто. Вы угадали, я прям об этом очень давно мечтал, но с батей поговорить боялся.
— Только одно условие,— строго сказала учительница.— Я сейчас позвоню Мише, ты перед ним извинишься, и вы помиритесь, а завтра пожмёте друг другу руки. Договорились?
Она заметила колебание в его глазах. Извиняться перед Мишей категорически не хотелось, в этом виделось падение личного авторитета, и Лене пришлось усилить нажим. Она снова протянула руку и ласково провела её по щеке паренька.
— Я прошу тебя! Об этом никто не узнает. Будет только наша тайна, на троих. Извинись ради меня, и всё. Вы — мой первый класс, очень больно смотреть, как вы ссоритесь. Пожалуйста, не надо так больше, ладно?
Эффект сработал на все сто. Саша снова покраснел и покорно кивнул, на несколько секунд утратив дар речи. Лена достала телефон и набрала номер пострадавшего:
— Алло, Миша? Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Не вешай, пожалуйста, трубку, тут Саша Рогоносов хочет с тобой поговорить.
— Але, Мишань!.. Ты это… извини! Я, короче, погорячился. Не надо мне от тебя ничё, это я так… Ну… психанул, короче; знаешь, бывает. Эта Жанка там… и вообще. Короче, давай мир теперь, ладно? Ну типа ничё не было, я с Тёмой тоже поговорю, чтоб, короче, без предъяв там, ладно?.. Хорошо, лан давай… короче… пока!..
Он торопливо вернул смартфон учительнице, по-прежнему не поднимая глаза. Лена поднялась со стула и улыбнулась:
— Спасибо, Саша, ты очень крутой. Я сдержу своё обещание. Скажи, когда твой отец будет дома, я позвоню и поговорю с ним.
— Через три дня, кажись, должен приехать,— поднимаясь, вздохнул Носорог.— Только вряд ли он поведётся.
— Попробовать стоит,— сказала Лена.— Иди на физику, ещё пол-урока осталось. И веди себя с достоинством, не опускайся до драк. С по-настоящему крутым и драться никто не рискнёт, девушки это без слов чувствуют,— правда!
Когда она вернулась в кабинет, седьмой класс уже вовсю бесился. Налицо было швыряние мелом и тряпками, плевание жёваной бумагой через трубочку и прочие радости жизни. Когда она оканчивала институт, казалось, что эти простые школьные радости канули в Лету под напором смартфонов и гаджетов, но практика показывала, что она ошибалась. Стоило проверить стул: вдруг там лежит традиционная канцелярская кнопка?
Глава 8. Горький шоколад
После звонка Елены Андреевны Миша приходил в себя минут пять. «Слишком много событий на один день: Жанна, драка, Ксения… чёрт, как правильно её отчество? — забыл; разговор с мамой, теперь этот звонок… Блин, надо успокоиться!».
Миша прошёл на кухню и заварил себе двойной чай. Мама часто ругала его за эту привычку, но ему нравился вкус крепкого и очень сладкого чая, поэтому он не стесняясь сыпал четыре ложки сахара к двум пакетикам чая, а потом наслаждался горячим напитком. В биологии он был не силён, но помнил, что сахар питает мозг энергией, после этого напитка и действительно думалось лучше. Правда, все мыслители из фильмов и сериалов пили для этого крепкий кофе, но из-за проблем с сердцем кофе Мише было нельзя, и он втихаря компенсировал это крепким чаем.
После такого напитка стало полегче. Миша уселся за стол, вырвал из тетради двойной листок и принялся рисовать схему событий, чтобы лучше понять, что же всё-таки произошло и что стоит делать дальше. Каждый элемент схемы он нумеровал и подписывал рядом плюсы и минусы, так что получался такой разветвлённый список, похожий на лестницу и ведущий к низу листка.
Когда работа была завершена, Михаил кропотливо пересчитал плюсы и минусы, придя в итоге к выводу, что в целом день прошёл хорошо. Конечно, в нём ещё бушевала злость по поводу драки с парнями, было стыдно из-за того, что его побили при Жанне, но, с другой стороны, она бросилась его защищать и позже была рядом, а этого дорогого стоило. Очень хотелось написать ей сообщение, что с ним всё хорошо, но Миша специально этого не делал. Невидимый Пушкин в голове твердил заветную мудрость «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей!». Авось первая напишет, это будет гораздо круче.
Больше всего огорчило, что мама расстроилась и очень за него переживала. Попросила даже дядю Серёжу, заведующего приёмным отделением, сделать ему рентген черепных пазух. К счастью, никаких серьезных патологий выявлено не было, но мать настояла, чтобы он шёл домой, а не возвращался в школу, видимо, опасаясь повторения драки. О причинах она не спрашивала, наверняка собиралась серьезно поговорить вечером — на работе дел всегда много.
Вторым жирным плюсом ситуации, кроме того, что Жанна проявила к нему серьёзный интерес, стала Ксения Олеговна. С историчкой получилось очень неловко: он всю дорогу называл её неправильным отчеством, пока учительница ему деликатно не сказала об этом. Вроде бы она ничего такого о себе не рассказывала, но тех двадцати минут, что они провели вместе, вполне хватило, что бы Миша заметил кое-что интересное.
Он вырвал из тетради ещё один листок и принялся записывать факты, связанные с новой учительницей, попутно добавляя к ним свои предположения, чтобы изложить их Жанне. В голове уже возникла приятная фантазия, что Ивова зайдёт вечером его проведать, а он напоит её чаем, расскажет о своём детективном расследовании. Ещё можно показать наработки и даже программы, которые пишет, и ещё…
Из мира сладостных фантазий Мишу вывел звонок матери, которая попросила не встречать её с работы. Мол, задержится, а попозже её подвезут. Такое изредка происходило, иногда даже приезжала на «скорой». Обычно такие задержки были связаны с какими-то проверками и ревизиями, которые затрагивали маму напрямую, но, бывало, она оставалась кому-то помочь или кого-то подменить. В этот раз Миша даже обрадовался: можно пригласить Жанну в гости и не опасаться прихода матери — всё прямо одно к одному! Он забросил недописанный план секретного доклада и ревностно принялся за уборку.
Из-за вчерашней прогулки дома царил беспорядок. Мать пришла вечером уставшая, наскоро поужинала и завалилась спать. Михаил же, переполненный возвышенными фантазиями, весь вечер после свидания строил новые планы и не обращал внимания на разбросанные вещи. Теперь, взглянув на комнаты критическим взглядом, он понимал, что обстановка выглядит просто отвратительно. Старая, ещё от бабушки доставшаяся мебель, выцветшие занавески, облезлые двери в ванную и туалет, пожелтевшие обои. На кухне— затёртая скатерть. Груда сваленной на стул одежды, нестиранные вещи в тазике в ванной, бардак из всяких мелочей на полках у стола. Даже учебники и тетради не лежали ровной стопкой. Почему раньше он не обращал на это внимания? Мысль о том, что он пригласит девушку к себе домой, казалась столь несбыточной мечтой, что он даже боялся о ней подумать. А теперь вот повод появился, и нужно что-то делать. Обычной уборкой и стиркой он, конечно, занимался и ранее, но вот наводить идеальный порядок в своих личных вещах нужным не считал. Коробки с проводами, компьютерными деталями, микросхемами от старой советской техники и всем прочим прятались у него под письменным столом, а ещё куча мелочей валялись на полках. Жанну приводить в такой ужас было очень стыдно, а выкидывать свои богатства — жалко. После недолгого размышления решил применить хитрый ход и убрать рабочий хлам просто на время. Он оделся и отправился в соседний двор, где обретался чудом переживший все экономические катаклизмы небольшой продуктовый ларёк. Продавщицей там работала мамина знакомая, и он без труда выпросил несколько пустых картонных коробок из-под конфет. Правда, пришлось купить печенье, которое в ларьке стоило чуть дороже, чем в «Пятёрочке», но тут уж ничего не поделаешь; да и гостью хоть чем-нибудь угостить всё равно придется.
