Annotation
Это история обычной учительницы из маленького городка, переживающей взросление вместе со своими учениками. Первая любовь, страхи, сомнения, предательство и самопожертвование - все сплелось в причудливый узор.
Перекрёсток в Никодимске
Глава 1. Третье сентября
Глава 2. Древнее проклятие
Глава 3. Одинокий вечер
Глава 4. Венера бунтующая
Глава 5. Первое свидание
Глава 6. Всё, как у людей
Глава 7. Секретный прием
Глава 8. Горький шоколад
Глава 9. Поединок
Глава 10. Два мира
Глава 11. Ценный совет
Глава 12. Цветущее болото
Глава 13. Сложные времена
Глава 14. Принцесса и туфельки
Глава 15. Аграрный вопрос
Глава 16. Ничего не было
Глава 17. Унесенная Алиса
Глава 18. Настоящее чудо
Глава 19. Добровольная ссылка
Глава 20. Вовремя извиниться
Глава 21. Ошибка выбора
Глава 22. Лиса и зайчик
Глава 23. Крепкие узы
Глава 24. Странный союз
Глава 25. Достоверная конспирация
Глава 26. Злая молва
Глава 27. Учитель тоже человек
Глава 28. Свободный срыв
Глава 29. Вечная тема
Глава 30. Нарисованный дождь
Глава 31. Огненный взгляд
Глава 32. Лекарство от чумы
Глава 33. Игра в ящик
Глава 34. Убийца – дворецкий
Глава 35. Хрупкий баланс
Глава 36. Добрый вечер
Глава 37. Алый парус
Глава 38. Страх одиночества
Глава 39. Вкус к жизни
Глава 40. Последний секрет
Глава 41. Плохой отец
Глава 42. Шаг с обрыва
Глава 43. Непобедимая одержимость
Глава 44. Как правильно?
Глава 45. Все хорошие
Глава 46. И снова третье сентября…(вместо эпилога)
Перекрёсток в Никодимске
Ярослав Чеботарёв
Глава 1. Третье сентября
1. Третье сентября
— Но почему, но почему…— раздался в темноте неприятный мужской голос.
Лена резко села на кровати, пытаясь понять, кто здесь и о чём так настойчиво спрашивает. Несколько секунд она испуганно озиралась, ища незваного гостя, пока из лежащего у ножки кровати телефона не донеслось заунывное:
— …на фото я твоё взгляну, и снова третье сентября!
Лена охнула и рухнула обратно на кровать, подумав про себя: «Проклятый радиобудильник! Так и поседеть можно раньше времени. Зачем я послушалась ребят и поставила это приложение? „Так замечательно вставать каждое утро под разную музыку!“ — ага, щаз! Надо просто ложиться раньше, а не жаловаться ученикам на тяжёлый подъём».
Свесившись с кровати, она попыталась нашарить на полу телефон и выключить занудную мелодию, но вместо этого неловким движением загнала аппарат ещё глубже под кровать. Пришлось покинуть мягкую и тёплую постель и, распластавшись на холодном паркете, тянуться рукой за потёртым шедевром китайских мастеров.
Песня закончилась, и рекламный диктор бодро сообщил, что лето кончилось, и пора покупать тёплые носочки и пледики в новом магазине текстиля на Дзержинке. Лена взглянула на экран и чертыхнулась: на часах было без десяти шесть. Пора вставать, вчера дала себе слово больше не опаздывать. Она попыталась найти у кровати домашние тапочки, потом плюнула и пошлепала в ванную босиком.
В квартире все ещё спали. Муж Лены, Сергей, даже не пошевелился от настойчивых вопросов песни, ему было абсолютно всё равно. Дочка спала в детской и к лучшему, что не просыпалась, у Лены было ещё много дел, а Катя, в свои пять лет, часто требовала повышенного внимания. Она по старой привычке умылась холодной водой — горячую не подавали всё лето, и вчерашнее возвращение блага цивилизации ещё казалось редким чудом.
Лена прошла на кухню и с грустью взглянула на посуду, оставшуюся немытой после позднего ужина. «Всё, хватит! Пора брать себя в руки и следить за порядком, расслабляться больше некуда»,— подумала она и, поставив на плиту молоко для овсянки, начала мыть посуду. Едва успела закончить, как от звона тарелок проснулась дочка и, появившись на пороге комнаты, капризно крикнула:
— Мам, включи «Лунтика»! Мам, включи, ну ма-ааам!
— Да, доченька, сейчас,— воскликнула Лена, повернулась к двери и услышала за спиной победное шипение убежавшего молока. «Заебись! Вот просто заебись»,— пронеслось у неё в голове.
Лена поспешила в детскую, где стоял её «рабочий компьютер», отгороженный от кровати шкафом. Он бóльшую часть времени служил дочке для просмотра мультиков. Пока тот грузился, натужно повизгивая кулером, она вспомнила, что забыла поставить чайник.
«Ну, блин! На часах уже шесть пятнадцать, и день явно не задался. „Но почему?.. но почему?..“; блин, чертова песня!» — подумала хозяйка, поспешно вернувшись на кухню.
Позавтракать Лене толком не удалось. Муж и дочка лениво жевали: один — яичницу, а вторая — овсянку, а она как угорелая металась по квартире, собирая одежду и нужные вещи. Сергей был угрюмо молчалив, на предложение отвести дочку в садик недовольно буркнул:
— Отведи сама, тебе всё равно по дороге.
— Но тебе к девяти!
— Ну и что? У меня ещё перед работой дела есть,— возмутился муж.— Комп включен? Мне надо кое-что посмотреть, кофе я там попью.
Он подхватил со стола кружку и бутерброд, а затем неспешно покинул кухню.
— Мам, я овсянку не буду, мам, я её в садике поем!..— заканючила дочка.
— Покушай хоть чуть-чуть, а то ты потом воспитательнице рассказываешь, что самая голодная и что тебя дома не кормят,— возразила Лена.— Куда за конфетами тянешься! — давай ещё хоть три ложечки съешь.
Тут она вспомнила, что не погладила постиранную вечером блузку, та так и осталась висеть на балконе, и теперь в школу идти не в чем. Оставив дочку, Лена снова бросилась в комнату и принялась лихорадочно раскладывать гладилку. Ножка доски никак не хотела входить в нужный паз, утюг нагревался мучительно долго — в это утро решительно всё было против неё.
Закинув в сумочку три конфеты и пару яблок, она принялась торопливо одевать малышку в садик. «Посуду не помыть — опять опаздываю, а Серёжка вряд ли сподобится, вот и простоит засохшая овсянка до вечера, блин, блин, бли-и-ин! Ну что за жизнь, а?» — подумала Лена, сбегая с дочкой по лестнице.
Погода была хорошая, и это немного успокоило молодую учительницу. Кате не хотелось в садик, её тянуло в парк — кататься на аттракционах, как в субботу с бабушкой. Она всю дорогу упиралась, и в итоге они пришли в садик не первыми, как обычно, а уже примерно во втором десятке.
«Ну хоть с Марией Никитичной ругаться не придётся,— про себя обрадовалась Елена, разувая капризную дочку.— Сегодня пришли как положено, по всем правилам».
Конфликт с пожилой воспитательницей был застарелым, тянулся с момента выхода Лены из декрета. В школе требовали, чтобы классные руководители появлялись на работе в семь тридцать, и она успевала, если отводила дочь в садик ровно в семь утра. Пять-семь лишних минут оборачивались опозданием на работу и всегда сопровождались устным выговором от завучей. Проскочить не получалось, вахтёрша следила по секундам и стучала начальству, словно заяц на барабане. Вот и пришлось Лене подстраиваться и приводить дочку в садик как можно раньше, что вызывало страшную злость у воспитательницы Марии Никитичны:
— У нас до семи профилактическое кварцевание помещений. С семи ноль-ноль до семи пятнадцати — проветривание после обработки. Дети заходят в группу в семь пятнадцать, — строго талдычила воспитательница.— Таковы санитарные правила, их нельзя нарушать!
Уговоры не помогали, и Лена задабривала воспитательницу банками кофе и конфетами, получаемыми на праздники от учеников. На время это помогало, сварливая воспитательница начинала принимать Катю в группу раньше, но через неделю доброжелательность заканчивалась, и ситуация повторялась.
