– Если ты мне хоть что-то испортишь, я на тебя сразу пожалуюсь.

Желание поднять одежду и швырнуть её в воду было очень велико. Азарт подогревал Антуана поступить именно так, однако, он, продолжая удерживать поясок Твари, лишь подошёл ближе к кромке воды.

– Я не собираюсь портить имущество академии.

Антуан намеренно назвал одежду Твари имуществом академии, и да, его ожидания оправдались. Её лицо даже покраснело от гнева. Но молодому лорду уже стало понятно, как ему воспользоваться ситуацией, а потому он демонстративно выпустил поясок из рук.

– Мне не нужны твои вещи и мне не нужна ты сама. Ты для меня словно не существуешь. Я подошёл к этому озеру, чтобы посидеть на его берегу, и я продолжу своё занятие до тех пор, покуда оно мне не надоест.

Сказав так, Антуан действительно вернулся на место, где раньше сидел, и уставился на гладь воды. Он даже, хотя ему ужасно хотелось, намеренно не поворачивал голову в сторону Твари. В его желании было воспользоваться ситуацией.

«Раз уж она не умеет думать, раз не понимает насколько неприлично для женщины заходить в воду голышом, так пусть пожинает плоды своего безрассудства», – рассуждал молодой лорд с ледяным спокойствием.

Антуану виделось, что он никак не отреагирует на просьбы и мольбы Твари уйти. Этой женщине пришлось бы хоть до темноты в воде сидеть, а он бы не сдвинулся с места. Он бы дождался часа, когда кто-нибудь да прошёлся мимо них. Тогда бы он поделился пикантным фактом и отправил этого человека за деканом, а то и ректором. Ведь если есть преступление, то должно быть и наказание, да?

Другая вероятность тоже дурманила своим соблазном Антуана. Уж если бы никого не появилось (всё же на кафедру некромантии мало кто в пору экзаменов хаживал), то у Твари не осталось бы выбора, кроме как будучи продрогшей до костей доплыть до дальнего берега. Там имелись густые заросли, и оттуда она могла бы попробовать добежать до кафедры некромантии до того, как там окажется Антуан.

«Пригласить профессора Аллиэра посмотреть на такое зрелище, м-м-м. Это, это было бы великолепно!» – мысленно наслаждался он тем, как организовать в личном деле Милы Свон ещё один строгий выговор. Как сделать её репутацию таковой, чтобы его отец раз и навсегда похоронил мысль о гиблой невестке.

– Как-то странно ты обо мне не думаешь, раз всё проходу не даёшь, – попыталась поддеть его Тварь, но Антуан лишь ненадолго смерил её презрительным взглядом. И на следующие две попытки достучаться до него не отреагировал тоже.

Даже больше, чем агрессивнее вела бы себя Тварь, тем приятнее делалось бы у него на душе. Но ожидания не оправдались. Миле Свон слишком быстро надоело решать проблему на словах, раз она начала плыть в сторону молодого лорда. И да, проигнорировать приближение девушки у Антуана не вышло. Он уставился на неё во все глаза, когда она начала выходить из воды. Обнажённая. Абсолютно.

– Думаешь, я намерена стесняться своего тела? – раздражённо сказала она, демонстративно останавливаясь возле Антуана, чтобы поднять поясок.

От такого у него аж язык отнялся. Вроде можно было (да и стоило!) сказать много чего, но Антуан смог лишь ошарашенно смотреть, как Тварь комкает в руке пояс и идёт к своей одежде. Она бесстыдно промокнула влажное тело полотенцем, не постеснялась даже обтереть промежность, прежде чем накинула на себя нижнюю сорочку. Однако, вытерлась она крайне плохо, раз сорочка всё равно прилипла к телу и очертила соблазнительные женские формы.

– Я нисколько не думаю, что шлюха способна хоть чего-то стесняться, – наконец-то смог выдавить из себя оскорбление Антуан. – Уверен, тебе даже приятно забавлять мужчин своей наготой.

– О, так ты думаешь, мне приятно, что ты на меня смотришь? – вмиг возмутилась Тварь. – Нет, нисколько. Просто принимать твои правила я не собираюсь, а потому сиди тут, любуйся то ли на меня, то ли на озеро. У меня же совсем другие планы на вечер.

К этому моменту Тварь достаточно облачилась, чтобы считаться одетой, но её распущенные влажные волосы и удерживаемый в руке корсет всё равно наводили на мысль о распутстве. В конце концов, нынешний вид этой женщины любого мужчину спровоцировал бы, так что не было ничего удивительного в том, что Антуан ярко ощутил зов плоти. Ему в принципе было бы приятно поставить на колени эту мерзавку, а уж с вполне так конкретной целью…

Воображение подстёгивало желание. И именно из-за него, именно из-за необходимости сдержать себя, Антуан, храня молчание, перевёл взгляд на озеро и не отводил глаз с его вод до тех пор, пока Тварь не покинула берег. При этом молодого лорда аж потряхивало из-за произошедшего. Он дышал, но при этом вовсю задыхался.

– Ну уж нет, – наконец, грозно проговорил он, ударяя кулаком подле себя. – Пусть такая дрянь нисколько недостойна становиться частью рода Грумбергов, но ты клятву подчиняться мне во всём принесёшь. На правах мужа я изничтожу тебя, и никто, никакой Ковен даже не помешает мне сотворить с тобой всё, что угодно. Уж я исполню волю своего отца. По полной исполню. Тебе придётся не раз покорно раздвинуть для меня ноги, а там я и похороню тебя заживо. Заживо сгною в каком-нибудь склепе.

В этот миг Антуану всего-то расхотелось плыть против течения. Что толку в его сопротивлении? Он бы лишь по полной вкусил проблем из-за противостояния отцу. Так к чему это было нужно, если Тварь от этого только выигрывала? Нет, ну почему бы не покорить эту женщину тем способом, что сам так и стелется широкой дорогой? В конце концов, что за глупость сидит в нём – отчего он должен с уважением относиться к собственной супруге? Его отец даже такой светской львице, какой некогда была леди Каролина, предоставил вполне так определённую роль безропотной клуши-наседки, и все об этом молчали. Так кто заступится за некую Милу Свон? Нет, никто.

Вместе с этими мыслями к Антуану также пришло понимание правоты отца. Единственное, что было опасно для предстоящего брака, так это репутация Твари. И опасна она была тем, что принизила бы самого Антуана. Ему же нисколько не хотелось, чтобы на него в светском обществе смотрели свысока.

«Пожалуй, всё же придётся озаботится её принятием в общество», – решил молодой лорд, и на этой мысли уверенно поднялся с травы.

***

– Фу-х, – выдохнул Люций, отряхивая от мелкого сора подрагивающие из-за перенапряжения руки, а затем гордо упёр ладони в бока. Он считал, что совершил едва ли не героический подвиг, подняв из подвала в гостиную три огромных пыльных короба. Причём, проблема была не столько в их тяжести, сколько в массивности и в том, что доски были грубо обработаны. Ящики никак не получалось удобно ухватить руками, да и пальцы уже были утыканы занозами, а потому Люцию пришлось использовать верёвку и силу собственного ума.

Честно, после стольких мытарств в настоящий момент старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий был поражён тому, как ловко грузчики занесли в его подвал всё это добро. И ничего-то они не порвали себе одежду, и ничего-то не поранились. Даже не задышали устало.

«Не-е-ет, – при этом подумалось ему. – Везти все три короба в Долград – это чистой воды безумие. Идея опустить их в землю рядом с могилой Анны, конечно, хорошая, я от этой затеи не откажусь, но вот это всё туда тащить… Даже если меня кладбищенский смотритель не остановит, так я в принципе не донесу это всё просто!».

Наконец-то любопытство Люция получило более логичное обоснование. Да и времени прошло немало, чтобы ему по-прежнему испытывать трепет и боль в сердце при виде деревянных коробов с вещами его бывшей невесты, а потому он ещё с минуту-две посомневался, а затем решительно отправился на проходную. Шёл он за топором. Без подобного инструмента открыть короба бы не вышло, доски были плотно подогнаны друг другу, а Люций отчётливо помнил, что не так давно видел на проходной огромный топор для колки дров.

Охранник не стал допытываться для чего старшему преподавателю кафедры сглаза и проклятий топор по столь тёплому времени понадобился. Он только недоверчиво поглядел на Люция, так как на его чёрной мантии были отчётливо видны пыль и прорехи.