Быть красивым – это твоя удача. Быть мудрым – это твои старания. Быть благоразумным – это даже не обсуждается

Прошло немало месяцев со времени гибели его невесты, уже бы стоило начать думать о новых отношениях. Тем более, что даже про наличие коробок с личными вещами Анны, им едва вспоминалось. Прошли те дни, когда Люций едва ли не ежедневно спускался в подвал и с тоской проводил пальцами по древесине грубо сколоченных ящиков, окутанных жёсткой бечёвкой и покрытых сургучными печатями. Он так и не вскрыл их, хотя ему очень хотелось этого. Видимо, желание оставить всё в прошлом раз за разом оказывалось сильнее любопытства и так и не оставившего его вопроса – ради чего Анна хотела пробраться в закрытое книгохранилище? Ради чего она была готова рисковать своей жизнью?

«Из-за чего она лишила нас нашего счастья?» – то и дело с горечью думал Люций, но уже редко.

Незаметно для самого себя он начал жить прежней полной жизнью. Вот только любви уже не искал. За годы жизни несчастный преподаватель так разочаровался в этом прекрасном чувстве, что вместо этого взял и полностью сосредоточился на делах рабочих. В результате он повысил квалификацию, вытребовал у профессора Аллиэра право вести новый для себя предмет – токсикологию, да ещё за студентами своими пристально следил. Привычка контролировать каждый их шаг выработалась у него сама собой, честно-то сказать, так как иначе никак нельзя с его нынешней учебной группой было. Гордые, своевольные, готовые к любому риску. «Господин фон Дали словно намеренно их так подбирал, чтобы они мне нервы по максимуму трепали», – порой сердился Люций. Однако, приближающееся лето заставляло его думать ещё кое о чём, а именно о том, какую же это практику руководство академии выдумает для аир Свон на этот раз.

– Я очень и очень обеспокоен, – в один из вечеров признался Люций своему другу Полю Оллену. – С самого февраля господин фон Дали никак не портил ей жизнь. Он не издал ни одного неприятного приказа, не подписал ни одного выговора. Профессор Аллиэр тоже текущие оценки не самые низкие выставляет. Я бы даже сказал они порой выше среднего по группе, и это так подозрительно. Так подозрительно! Я был полностью уверен, что эти двое желают объяснить недостачу какого-либо дорогого ингредиента на кафедре присутствием там аир Свон. Но ничего такого не происходит. Даже на совещании о распределении практики никто не упомянул её имя. Отчего? Что они задумали?

Тут Люций нервно развёл руками и, не выдержав напряжения, встал с кресла, чтобы сделать пару-другую кругов по своей гостиной. Ему даже понравилось так ходить, ноги давно следовало размять. Однако, Полю Оллену разговор о Миле Свон не был интересен, к студентке он по‑прежнему относился с неприязнью. Вот только взволнованное состояние друга требовало от него проявить участие, а потому он сдержал своё недовольство и в скучающем тоне сказал:

– Мы у себя на кафедре этот момент уже обсуждали. И, знаете, друг мой, я полностью согласен с мнением, что либо аир Свон предстоит та ещё практика, либо её оставили в покое с умыслом.

– Это с каким ещё умыслом? – даже остановился от потрясения Люций. Оказывается, пока он раздумывал признаваться ему в своих тревогах коллеге с другого факультета или же нет, на этом самом другом факультете уже вовсю сплетничали на интересующую его тему. А ему-то наивно казалось, что он один обеспокоен будущим аир Свон.

– Ну, серьёзная война неизбежна, а не было ещё в истории Верлонии такой серьёзной войны, чтобы Первую Королевскую Академию магических наук не обязали дополнить военные подразделения кем-либо из студентов‑старшекурсников поспособнее. Поэтому, когда к господину фон Дали придёт запрос на отправку определённого количества людей, то догадайтесь кто будет первым в списке.

О такой долгоиграющей задумке Люций нисколько не думал, но она была более чем вероятна. Однако, и подступающий июнь нервировал, а потому старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий решился подойти к господину фон Дали лично. В его намерениях было потребовать некую студентку на это лето к себе в помощь (благо подходящий повод возник сам собой), вот только каково было его удивление, когда он в ответ услышал:

– Вы опоздали, все документы на Милу Свон я только нынче утром подписал.

– И куда вы её в обход меня направили? – требовательно, даже с оттенком обвинения осведомился Люций. – Опять на Стену Мрака?

– Нет-нет, вот уж точно не туда, – нервно промокнул лоб накрахмаленным платочком глава академии. – Скорее, вообще я её никуда не отправил, а с превеликим удовольствием подписал на её прошение предоставить ей каникулярную трудовую отработку отказ. В конце концов, а то вы на совещании не были и не знаете, что ничего-то подходящего для ваших третьекурсников не сыскалось.

Тут Олаф фон Дали так хитро усмехнулся, что умиротворение от услышанного мигом покинуло Люция. «Дело нечисто», – сходу понял он, но не успел задать уточняющих вопросов. Ректор в довольном тоне продолжил:

– Пусть довольствуется своей четвертью ставки помощника декана. Пусть она вот за эти мизерные деньги сопровождает профессора Аллиэра в его странствии на Призрачные болота.

Не особенно Люций сомневался, что декан факультета Чёрной Магии для своего летнего отпуска выберет место, куда нормальный человек без веской причины ни за что не сунется. Но вот то, что ему компаньон вдруг потребуется? Пусть подобное ранее бывало, но всё равно прозвучало оно крайне необычно.

– Неужели он от общества аир Свон ещё не устал? – даже вырвалось само собой из уст Люция, но глава академии усмехнулся ещё веселее.

– Думается мне, именно что устал, раз он не куда-то там, а на Призрачные болота собрался. К июлю там комарья немерено будет, да и нечисть по полной расшалится. Поэтому, чувствую, по возвращении Милы Свон я всё же её запрос на переезд с помещений кафедры некромантии не в мусорную корзину отправлю, а наконец-то подпишу. Вместе с приказом на отчисление, хе-хе.

Олаф фон Дали довольно закряхтел, он явно смаковал своё видение будущего. Глаза его мечтательно прикрылись, губы расплылись в улыбке. Но в голове старшего преподавателя кафедры сглаза и проклятий от услышанного зазвенел тревожный звоночек.

– Наконец-то подпишу? – настороженно переспросил он. – Разве она такие запросы уже подавала?

– Разумеется. С конца марта я их едва ли не каждую неделю получаю, но нет, нет и нет. Раз ей на кафедре некромантии так плохо, то пусть именно там она и живёт, – тут до Олафа фон Дали дошло, что его собеседник нисколько его радости не разделяет. Выглядел Люций очевидно встревоженным, хмурым, а потому глава академии быстро осознал свою ошибку и по этой причине стремительно перескочил на другую тему. – Поэтому касаемо вашего вопроса, мэтр Орион, могу сказать следующее – подберите себе другого студента. А там обратитесь к Вильяму, я дам ему указание, чтобы он ваше пожелание получить на лето помощника в заявку включил.

Люцию ничего не оставалось как поклониться и выйти из кабинета начальства. Вот только не подошёл он к Вильяму Бруку, и задумчивость его нисколько не покинула.

«Она каждую неделю пишет запросы?» – недоумевал Люций, так как лично с Милой Свон на эту тему разговаривал раза три или четыре. Он настойчиво рекомендовал ей подать через него такое прошение.

– Поверьте, аир Свон, при необходимости я умею настаивать. И обращаться выше тоже не особо боюсь. Пусть не с первого раза, но всё получится, вас с кафедры в нормальное общежитие переселят, – убеждал он её.

А она что ему отвечала?

– Мэтр Орион, мне не хочется подставлять вас. Уж лучше я потерплю. До лета дней не так уж много осталось, а к августу мой переезд всяко состоится.

«То есть мне она говорила одно, а на самом деле поступала совершенно иначе?» – не мог разобраться в подоплёке поведения Милы Свон Люций. И подобное вызвало в нём такое желание прояснить обстановку, что он не сдержался и не стал ждать более подходящего времени. Вместо этого он уверенно подошёл к кабинету, где у нынешнего третьего курса факультета Чёрной Магии в данный момент шла лекция, и безо всякого стука открыл дверь.