– Выпить нет. Да ты бы завязывал, – посоветовала Фая. Её маленькая сумка с небольшой суммой денег была припрятана за пазухой, и она слегка провела рукой, чтобы убедиться, что та на месте.

– Поучи меня ещё, – буркнул бомж. – Как ты здесь оказалася-то? Вроде чистенькая. Ручки белые. Не наша ты, не бродяжка. Муж из дома выгнал, что ли? – и он хрипло рассмеялся.

– А если и так, то что? Что ты ко мне прицепился? Дел других нет, что ли?

– Не кричи, девушка! – простонал бомж морщась. – И так башка раскалывается, мочи нет! Ещё ты визжишь, курица недорезанная! Денег бы лучше дала. Вона какая ты!

Фая хмыкнула. Она встала, потянулась и посмотрела в окно. Сквозь щели досок, которым оно было заколочено, пробивались лучи солнца. Хотелось скорее выйти и подставить своё замёрзшее, онемевшее тело их теплу.

Она пережила ещё одну ночь. Выжила, не загнулась, не сгинула.

Бомж рядом продолжал стонать и жаловаться на жизнь, но Фая его не слушала. Большинство из местных обитателей сами выбрали себе такую жизнь, и она их не жалела. Она помнила дядю Петю, местного «авторитета». Ей тогда было лет пятнадцать, и вместе с компанией Фая пришла сюда как-то вечером, чтобы вдали от дома и родительских глаз пить, кутить и веселиться. Но вечер тогда пошёл не по плану.

К их костру, разведённому в старой бочке во дворе барака, пожаловал дядя Петя. Они его знали, но раньше он не стремился провести с ними время. А в тот вечер присел к огоньку, угостился, как вдруг, одна из «залётных» в их компанию девчонок, спросила:

– Что же вы в ночлежку не пойдёте? И у меня мама там волонтёром подрабатывает. У них есть еда, кровати, одежда…

– Ага, – хрипло сказала дядя Петя. – А ещё работу они готовы найти. Не хочу! Я свободный художник.

– Художник? – удивилась та же девчонка, чьего имени Фая уже и не помнила.

– Рисую свою жизнь яркими красками. Никто мне не указ. Нет у меня ни законов, ни государства. Еда находится, выпить появляется. Крыша какая-никакая тоже есть. А все эти заморочки, этикеты-шметикеты, соцпакеты и работа с утра до ночи – это не для меня.

И только тогда Фая впервые задумалась, что не все бомжи – заложники обстоятельств. Большинство выбрало такую жизнь сознательно. Но сейчас, став взрослой и узнав, что жизнь может быть сытой, чистой и уютной, она не собиралась выбирать для себя бродяжничество. Но вот только выбора у неё никакого не было.

На улице было прохладно. Фая надеялась согреться, но у неё ничего не получилось. Плюс вода в колонке, которой она умылась, была очень холодной. Даже пить её Файка не стала. Сегодня она решила добрести до местного магазинчика, и купить бутылку минералки.

Тело продолжало болеть, но Фае показалось, что она как-то свыклась с этой болью. Боль казалась неизменной спутницей её жизни. Немного постояв на солнце и ветру, чтобы лицо и руки обсохли, Фая двинулась в сторону магазина. Она его хорошо знала. Раньше там можно было купить алкоголь и сигареты без паспорта. Поэтому подростки так любили это место. Как обстоят сейчас дела, Фая не знала, но надеялась, что единственный в этом районе магазинчик продолжает свою работу.

Он был всё там же и выглядел так, словно шагнул из прошлого. Вывеска изрядно выцвела и издалека было даже не прочесть, что на ней написано. Да и вблизи этого сделать не получилось, если бы Фаина не знала, что на ней большими буквами выведено: «Вкусные продукты». На старенькой пошарпанной двери висела такая же выцветшая бумажка с надписью: требуется продавец. И было непонятно, нужны здесь ещё продавцы или её просто забыли снять.

Внутри магазин совсем не оправдывал своё название. Здесь пахло старыми, давно не мытыми холодильниками, затхлостью. Расположенный в подвале с единственным крошечным окном под потолком, забранным решёткой, он был каким-то тёмным. Особенно когда сюда заходишь с улицы в такой яркий и солнечный день.

Ассортимент магазина был всё таким же бедным, каким Фая его помнила. На одной полке в ряд стояли сахар, мука, макароны, гречка, рис и пшено. На полке ниже расположились тушёнка, консервированный горошек, килька в томатном соусе и сардины. Ещё одну полку занимали соль, немного специй, два вида подсолнечного масла. Дальше шёл большой стеллаж с пивом разных видов, но все как один дешёвые. Ещё пара видов водки, и гордость магазина – коньяк неизвестного происхождения. Здесь же стояла одна холодильная витрина, где тосковал пакет кефира, пакет молока, немного сыра, пачка масла, чуть-чуть какой-то неаппетитной с виду колбасы. Рядом с кассой лежали пакетики семечек, сухарики, чипсы и большой стеллаж со свежим, вкусно пахнущим хлебом.

В магазине было пусто, если не считать мужчины, стоявшего с недовольным лицом за кассой. Ещё раз бегло оглядев ассортимент, Фая поняла, что магазинчик не соответствует никаким нормам. Здесь вряд ли официально трудоустраивают, но это-то Фае и нужно.

– Чего тебе? – спросил он, оглядывая покупательницу.

– Воды, – попросила Фая.

– Колонка на улице есть, – снова буркнул мужик, но достал бутылку минералки. – 48 рублей.

Фая достала сумочку, протянула ему пятьдесят рублей и спросила:

– Вам продавец нужен?

Мужик снова осмотрел её придирчивым взглядом. Выглядела она явно не лучшим образом: помятая, уставшая, в старом спортивном костюме.

– Нужна, – процедил мужик. – А работать-то ты умеешь?

– Умею.

– И где до этого работала?

– Поваром в кафе «Райское наслаждение».

– И чего ушла? Выперли? Поди воровка?

Фая вздохнула.

– Обстоятельства так сложились, вот и ушла. Так нужна продавщица или как? Долго думаешь, сейчас уйду и ищи-свищи! Что-то я у тебя тут очереди из желающих не наблюдаю.

– А ты с характером, – улыбнулся мужик. – Здесь так и надо. Контингент тут двух видов: алкаши и бомжи, а ещё старики. И те и другие мозг выносят конкретно. Все кругом надуть пытаются! Как звать?

– Фаина.

– А меня Саня. Только что-то ты больно неопрятно выглядишь. Словно бродяжка какая! На улице живёшь, что ли?

Фая помолчала, но глаза не опустила, а продолжала смотреть Сане прямо в глаза. Тот крякнул, и самым великодушным тоном произнёс:

– Можешь жить в подсобке. Там есть раскладушка. Вечно ко мне сюда всех сирых и убогих приносит! Но если выясню, что от полиции бегаешь, сдать не сдам, но выпру отсюда. Поняла? Мне неприятности с ментами не нужны!

Фая кивнула.

– А ежели сопрёшь чего, сам тебя ментам сдам. У меня здесь всё схвачено. Крыша какая-никакая имеется. Так что я тебя предупредил.

И снова Фаина лишь молча кивнула. Она не ожидала, что найдёт работу так быстро! И пусть подвальчик не лучшее место для жизни, здесь, может, будет теплее, чем в бараке.

– Плачу триста рублей за смену, – наконец подошёл к сути Саня, ещё раз внимательно глядя на свою посетительницу.

– Сколько? – удивилась Фая. Она быстро прикинула, что если работать без выходных, не наберётся даже прожиточного минимума! Да она за один поход в продуктовый магазин в своей прежней семейной жизни тратила в два, а то и в три раза больше!

– Работа не пыльная, большого наплыва клиентов не бывает, – пояснил мужик. – Выручка маленькая, отсюда и оплата такая. Плюс жить ты здесь будешь. Считай, на аренде сэкономила. У меня три точки. Вот на двух других покупателей побольше. Но там медкнижка нужна. И работа по договору. Есть у тебя?

Фая покачала головой.

– Ну вот видишь, – противнее улыбнулся мужик. – Паспорт-то есть хоть?

– Паспорт есть.

– А трудовая?

И трудовая, и медкнижка у Фаи были. Но были дома. Не объяснять же это Сане?

– Нет.

– А телефон у тебя, убогая, хоть имеется?

Чуть заметно вздохнув, Фая снова покачала головой. Её аппарат остался дома, на зарядке. И она даже не вспомнила про него, когда убегала из дома. Саня довольно хмыкнул и подытожил:

– Значит так: 300 рублей и работаешь без договора и бумаженций.

– Оплата тогда ежедневно, – быстро сказала Фая.

– Ну по рукам! – обрадовался мужик. – Пока без выходных работаешь. А там или я тебя подменю, или замена какая отыщется. Вставай за кассу, буду тебя учить.