Он тишиной еще расшит,
Он сыт вчерашними делами.
И только старый дикий пес
Глядит в пугающие воды.
Он все побои перенес
За дорогой глоток свободы.
Кому нужна его печаль,
Его восторженная дума…
И бьются волны о причал,
И пена залетает в трюмы.
Одесса, 1967 г.
***
Не трогай губ
мечом молчанья,
Дай словом одурманить миг,
Найти его истолкованье
В пустыне звуков,
в свалке книг.
1967 г.
***
Двенадцатый месяц в расходе,
Двенадцатый день холода,
И в городе, как в огороде,
Навалено снегу и льда.
Двенадцать шагов между нами,
Двенадцать заученных слов.
Декабрь в полосатой пижаме
На каторгу ехать готов.
1967 г.
ЖЕНЩИНА
Свеча на солнце растопилась,
Запахло ладаном янтарным,
И ты чему-то удивилась
И встрепенулась благодарно.
И неожиданно настала
Минута исповеди нежной,
И сердце биться перестало
Среди зимы пустой и снежной.
И в зеркалах не отражалось
Твое светящееся тело,
Тебе впервые разрешалось
Забыть свое земное дело.
И тихо погружаясь в запах,
Ты растворилась в свете неба,
А у двери на задних лапах
Пес заскулил, наевшись хлеба.
1968 г.
НОВГОРОДСКИЕ КОЛОКОЛА
По ком звонят колокола?
Что может с нами приключиться?
Но только знаю: не со зла
Идет на исповедь убийца.
Я слышу звон: дурной монах
Крадется дальними дворами,
Он любит женщин, как монарх,
Он смотрит Божьими глазами.
Уходит из-под ног земля,
Плывет на чьих-то теплых спинах,
И, словно тонущий в трясине,
Бьет день и ночь в колокола.
1968 г.
СЕЛЬСКАЯ ЧАСОВНЯ
Часовня старым часовым
Стоит в конце дороги,
Она добра желает злым,
Святым целует ноги.
Ее безгрешным ремеслом
Любуются селяне,
Она глядит на каждый дом,
На лес и на поляны.
В ее саду стоят кресты,
Как яблоням подпорки,
Здесь могут душу отвести
Больные богомолки.
И свежесть трав, и запах дров,
Как шепот мирозданья,
Здесь каждый камень – богослов
Из вавилонских зданий.
Могильщик водку в яме пил,
Занюхивал землею
И с мертвецами говорил,
Как будто сам с собою.
1968 г.
ОТЦУ
Не верь, не верь людской молве!
Она тупа, порочна.
Дорог дано нам только две:
Прямая да обочина.
И пусть пророчат мясники
На бойне с топорами.
А мы уходим в лесники
С прекрасными глазами.
Сапожник, ангел без сапог,
Раздай в подковах счастье
И оставайся сам, как Бог, —
Без денег и без власти.
И семь свечей, как семь костров,
Изложишь в синагоге.
В твоем талмуде много слов
и сильных и убогих.
Не утаи ж и от меня
Тоску самосожженья.
Мне у библейского огня
Не будет униженья.
1968 г.
ОСЕНЬ
Эльке К.
Завтра осень…
Расплаты, распятия
Расплывутся на пыльном окне.
Растопырю свои восприятия
И поеду гостить к сатане.
Завтра осень…
А нынче последняя,
Нынче страшная судная ночь,
И любовь моя тысячелетняя
Умирает, как лучшая дочь.
Завтра осень…
Задышится плесенью,
И поленья пойдут полыхать;
Огневыми и долгими песнями
Душу будут за лето карать.
Завтра осень…
Душа пусть распарится,
И в стаканах играет вино.
И стучит,
Как тяжелая палица,
Дождь осенний в большое окно.
Ташкент, 1968 г.
***
Тишина разламывает кости:
В доме спят хозяева и гости.
На полу паркетном и хрустящем
Тишина располагает спящим.
И пока не дрогнет хвост петуший,
Тишина ласкает наши души.
1968 г.
ЖИТИЕ
И умер день. И пропасть тьмы
В себе зачать готова
Звезду и три больших сосны
И близкий скрип засова.
И вспыхнет сказочно вдали
Изба лесного деда.
Он выйдет в лес сосну валить
И тишины отведать.
И, помолившись, отойдет
В обещанное царство,
И бросит кровь на небосвод
Святое слово: "Здравствуй!".
Карелия. 1969г.
***
Есть в музыке теченья,
Где не спастись вдвоем.
Без смысла и значенья
Мы умираем в нем.
И слизываем слезы
Словами доброты,
И вновь растем, как лозы,
В навозе суеты.
В последний раз сличаем
Случайность наших мук…
И души излучаем,
Не расплетая рук.
Ташкент, 1968г.
ЧУЖИЕ ОБЛАКА
Мне Библия – как часть материка,
Где мне известен каждый третий житель.
Я прихожу сюда издалека
Легенды слушать на родном иврите.
Мне Библия – как часть моей судьбы,
Где музыка замешана стихами,
Где прошлое уложено в снопы
Рабочими надежными руками.
Мне Библия – как часть черновика,
Планеты незаконченная внешность…
Зачем считать чужие облака,
Чужое небо принимать за вечность.
Октябрь 1969 г.
***
С утра лило на подоконник.
Хотелось выброситься вон.
Сентябрь, как идолопоклонник,
Гонял по улицам ворон.
И молча дул в дверные щели,
У ног ласкался, как щенок.
Ложился в белые постели
И пачкал все, что только мог.
Он свой талант свернул в комочек:
К обеду дождь остановил
И Пастернака десять строчек
Всем пострадавшим подарил.
И дал понять, что осень – это
Не дым, не запах от костров,
Не дождь, а творчество поэта —
Из листьев, плесени и слов.
Львов, 1969 г.
ИЗРАИЛЬ
Ищу становища твои
В следах истории нелепой,
Как пес – по запаху крови,
Как нищий-на краюху хлеба.
И обнаруживаю дух
