Потирая виски, я откидываюсь на спинку стула и вздыхаю. У меня такое чувство, что если бы я дала ей немного больше свободы действий, она бы начала подписывать электронную почту Деанны на кучу отнимающих время вебинаров и рассылок. Она делала это с Тедом много раз.

Хотя немного трудно не улыбнуться. С ее стороны мило стараться. Когда ее провоцируют, она легко начинает привносить на рабочее место определенную атмосферу «мы все должны выйти», к которой, без сомнения, высшее руководство относится с некоторой опаской. Имея достаточный импульс, я могу представить, как она объединит Темный Режим.

Через мгновение мне в голову приходит мысль, от которой у меня перехватывает дыхание.

— Это он тебя подговорил на это?

— Кто, Тед? — Кэти поднимает взгляд и тут же усмехается. — Тед — задница. Не ставь ему в заслугу ничего и никогда.

Я воздерживаюсь от каких-либо комментариев по поводу того, что она приставала к этой конкретной заднице буквально на прошлой неделе, и просто качаю головой.

— Неважно. Мм. Как тебе нравится новый босс?

— С ним все в порядке, — пожимает она плечами, продолжая вытягиваться на вращающемся стуле. — Приятно иметь заботливого босса. Но мне это не нравится, потому что я чувствую себя плохо из-за прокрастинации, а я не из таких.

Я киваю, и мы погружаемся в тишину. Она тоже кивает, чувствуя тишину немного чересчур напряженной.

— А как в остальном работа? — спрашиваю я, не имея реального намерения слушать.

У меня щемит в груди, когда я думаю о Владе, и мне хочется выведать больше информации. Но это раскопало бы все, что мы похоронили по окончании поездки. Я не должна зацикливаться на словах Влада, на том, как он верил в лучшую версию меня, чем та, которая существует на самом деле. То, как он хотел, чтобы я поверила в эту версию, даже после того, как я отвергла его чувства.

Я никогда не смогла бы принять их, как бы сильно мне этого ни хотелось. Я поступила правильно. Рано или поздно он бы узнал, что я не оправдала его ожиданий, и моему разбитому сердцу было бы еще больнее из-за этого.

Но почему-то мысль о том, чтобы оттолкнуть его, была мне ненавистна еще больше.

— Итак, Мигель берет более длительный отпуск, и у нас не хватает человека на следующей крупной выставке, — бессвязно говорит Кэти, когда я не забываю кивнуть. — Кроме того, есть дополнительные пропуски, но координаторы мероприятия их не вернут. И теперь Влад пытается понять, сможем ли мы пригласить кого-нибудь из наших сотрудников, чтобы они хотя бы создали видимость того, что люди заинтересованы в посещении нашего выставочного стенда. Но так скоро после последней большой рабочей поездки, я не думаю, что у нас найдутся добровольцы раньше завтрашнего дня…

— Я пойду, — срывается с моих губ прежде, чем я по-настоящему перевариваю слова.

Кэти моргает, глядя на меня, явно ожидая какой-то другой реакции. Обычно на меня можно положиться только в жалобах на повседневные мелочи работы.

Я сглатываю и снова киваю.

— Если тебе нужно, чтобы кто-то пришел, я приду. Просто перешлите мне детали, хорошо?

— Да. Я так и сделаю, — пожимает она плечами. — Это будет не так плохо, как в прошлый раз. Лили и Дженис тоже будут там, с ними все в порядке. Ну, Лили мне очень нравится, и она всегда приглашает Дженис. Но она никогда не вела себя со мной как придурок.

— Похоже, это будет весело, — вру я, немного расстроенная, вспоминая Дженис и ее реакцию, когда она увидела меня. Кэти, возможно, все равно, но очевидно, что некоторых людей беспокоит одно мое присутствие, теперь, когда они знают, кто я такая. И в этой связи я напоминаю, что была права, порвав с Владом. Возможно, мне не следовало кричать или убегать вот так. Но это нужно было сделать.

Мое сердце все еще учащенно бьется при мысли о том, что я снова увижу Влада, я не уверена, страх это или что-то еще, когда Кэти отодвигается от стола, коротко прощается и уходит, и я возвращаюсь, не раздумывая.

Импульс, побудивший меня вызваться на выставку, все еще сильно трепещет в моей груди. Я хочу снова увидеть Влада, хотя бы для того, чтобы извиниться за то, как я положила конец нашим отношениям. Он этого заслуживает. И, возможно, эгоистично, я хочу каждую секунду, которую он может быть у меня.

Я открываю ящик своего стола и небрежно бросаю в него горсть скрепок, убирая мусор с глаз долой. Если бы только было так просто запихнуть подальше остальные свои чувства. Все, что он заставлял меня чувствовать, когда я просто находилась рядом и разговаривала с ним, не покинуло меня только потому, что я сейчас одна. Это сидит во мне, мешая полноценно дышать.

Я ухожу с работы немного пораньше, чтобы попасть на прием. В кабинете стоматолога я впервые с тех пор, как вернулась домой, ощущаю абсолютную тишину. В приемной даже не играет музыка. Тишина тяжелым грузом давит мне на грудь.

Обычно мне не нравится встречаться с доктором Люсиль, потому что она такая болтливая и чрезмерно дружелюбная, а змеи в ее волосах не знают, что такое личное пространство. Но на самом деле в этом районе больше никто не принимает мою страховку.

— Девочка. Что я говорила насчет ухода за твоей эмалью? Ты опять скрежещешь зубами? — говорит доктор Люсиль, засовывая мне в рот маленький зеркальный инструмент. Я стараюсь не дышать ей в лицо, но это немного сложно, пока она разглядывает мои задние коренные зубы.

Когда я не отвечаю, она добавляет небольшую угрозу:

— Только посмотри на эти царапины на них. Я отправлю тебя домой с капой.

— Я не скриплю зубами, — говорю я, сжимая губами ее пальцы в пластиковых перчатках, но все равно получается немного искаженно. Она, наверное, привыкла к этому.

— Снова берешь уроки Абиссала?

— Нмет, — отвечаю я и случайно облизываю ее палец, пытаясь удержаться от этого. Добавлю еще одну вещь к моему списку причин, по которым мне нужно отдохнуть от существования.

— Хм, — говорит она и включает верхний свет. — О, посмотри на этот синяк.

— Что?

— На твоем заднем небе, — бормочет она, проводя тыльной стороной зеркального инструмента по небу, чтобы я знала, где он находится. Она снова хмыкает, прежде чем предположить: — О, молодец, что выбралась из дома.

Она на мгновение вынимает свои инструменты у меня изо рта, приземляется на свой маленький вращающийся табурет и откатывается через комнату, чтобы перевернуть страницу в моей карте и взглянуть на нее.

Я сажусь и хмуро смотрю на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она широко улыбается и показывает на свой рот.

— Синяк от минета.

У меня нет сил возмущаться тем, что она сказала.

— О. Да, — бормочу я и откидываюсь на спинку стула. На расстоянии все как бы встает на свои места, загадка, которая на самом деле не нуждалась в разгадывании. — Наверное, из-за этого и поцарапалась моя эмаль.

— О, ну, я могу снабдить тебя капой другого типа для… — говорит она и выглядит слишком взволнованной перспективой рассказывать мне, как защитить зубы от каменных членов, чтобы я мог делать столько минетов, сколько захочу.

— Мне не нужна капа, я не собираюсь его больше видеть, — настаиваю я, быстро прерывая ее. Я действительно не хочу слышать об этом прямо сейчас.

Она кивает и возвращается к картонной папке со всеми записями о моем предыдущем визите, делая пометку. Она продолжает болтать через плечо.

— Я скучаю по тем временам, когда это были просто зубные ключи и дробление зубов на куски. Теперь осталось только сделать рентген и оформить документы для страховой.

Она и раньше пускалась в разглагольствования о старых добрых Темных Правлениях, и обычно это намек для меня кивнуть и сказать что-нибудь о погоде и состоянии дорог, попытаться вспомнить что-нибудь, что мне нравилось в прошлом веке. Но я не могу. Я не слышу ни слова из того, что она говорит, потому что думаю обо всем, что сдерживала.

Я сказала ему «нет», потому что не хотела, чтобы мне причинили боль. Но теперь это причиняет такую боль. Он мне так понравился; мне невыносима мысль о том, каково было бы испытать такое же разочарование в нем, как бывает всегда, когда кто-то показывает мне свое истинное лицо.