Я успел похоронить себя, когда тени вдруг растворились, звезды погасли. Стало так тихо, что я отчетливо услышал удар, пришедшийся по затылку, и мир вокруг выключился.

Была полночь. Луна освещала поверхность лесного озера. Ветер стих, и человеку за деревом приходилось вести себя незаметно. Мэри была на другом берегу озера, она сидела, опустив ноги в воду и наблюдая за тем, как тьма поглотила их. Поначалу она сдерживала чувства внутри, лишь сжимая мокрый прибрежный песок и швыряя его в воду. Спустя несколько минут жалость к себе взяла верх, и Мэри заплакала. Неизвестный видел, как она закрыла лицо руками, как грудная клетка дрожала в свете луны. Мэри была очаровательная.

Неизвестный следил за ней из-за дерева. Он видел всплески воды, слезы, крик, согнавший с макушек сосен птиц. Неизвестный видел каждое проявление опечаленной девушки и мог наблюдать за ними вечность. Обхватив ствол дерева одной рукой, другой неизвестный залез в карман и ощутил твердость. Проведя пальцами по всей длине, он одернул руку и напомнил себе, что время еще не пришло. Он должен подобраться ближе, чтобы получить удовольствие.

Ветка под ногой хрустнула. Плач прекратился, и Мэри посмотрела на другой берег озера. Неизвестный знал, что она ничего не могла различить в глухой темноте, но все же пригнулся, спрятавшись за деревом.

– Кто здесь? – спросила Мэри, выждав некоторое время, находя в себе силы произнести следующую фразу столь же уверенно, как и первую: – Скоро за мной придет муж! Я не одна!

Голос отразился от водной глади, зашелестел ветвями и разразился воплем плача. Мэри не выдержала жестокости собственной лжи.

Неизвестный вышел на тропу, проходящую вокруг озера. Глаза его привыкли к ночи, он различал светлеющую ленту дороги, оставаясь невидимым для Мэри. Она боится, что из леса выйдет дикий зверь: волк или медведь, но она не знает, что на самом деле ее окружает лишь один хищник.

Подобравшись ближе, неизвестный заметил, что Мэри спустила платье до пояса. Она смотрела в воду, как завороженная. Аккуратная грудь выглядела белой в лунном свете.

Неизвестный не боялся оставить следы, останавливался, оборачиваясь, чтобы разглядеть узоры подошвы, представляя, как через несколько дней по ним будет идти ищейка, пока ни заскулит от безысходности.

Мэри переступила через платье, отбросила его ногой. На ней не было нижнего белья, что говорило о готовности добиться внимания возлюбленного самым беспринципным способом. Тем не менее, Мэри была одна посреди леса и заходила все дальше в воду.

Когда неизвестный поднял ее платье и вдохнул аромат слез смешанных с потом, Мэри стояла в озере по ребра. Она обернулась, услышав грохот. Черный человек бросил сумку с необходимыми инструментами рядом с ее обувью.

– Кто вы? – спросила Мэри, прикрыв торчащие от холода соски.

Какое-то время неизвестный смотрел на нее, не находя слов. Она была слишком красивой, чтобы тратить время на разговоры. Однако он хотел провести с Мэри как можно больше времени, поэтому должен был расположить к себе.

– Меня зовут Скотт. Я рыбачил на другом берегу, когда заметил тебя, – сказал он.

– И зачем вы пришли?

– Мне показалось, ты хочешь что-то сделать с собой. Что-то плохое.

Мэри задумалась. Она дрожала, но выйти из воды означало не только приблизиться к незнакомцу, но еще и сделать это обнаженной.

Наслаждаясь юным телом Мэри, Скотт снова заговорил:

– Ты плачешь?

– Нет, – ответила девушка, стерев со щеки влажный след.

– Тебе лучше одеться. Летние ночи теплые только для пьяниц.

Скотт протянул Мэри платье и отвел глаза, давая понять, что не станет смотреть. Через мгновение девушка оделась и села на берегу. Зубы стучали, колени тряслись с такой силой, что Мэри закапывалась все глубже в песок. Не дождавшись приглашения, неизвестный сел неподалеку и открыл сумку.

– Будешь? – предложил он, откупорив бутылку с мутной жидкостью и сделав глоток.

– Что это?

– Пьянице все равно, что за пойло, главное, чтобы утоляло печаль.

Мэри понравился слоган, и она взяла бутылку, принюхавшись к горлышку. Запах заставил ее скорчиться, но холод окутывал все сильнее, так что выбора не оставалось. Она отпила глоток и едва сдержала рвоту.

– Какое же…

– Дерьмо, – продолжил вместо нее Скотт. – Знаю.

– Как вы это пьете? – спросила Мэри.

– После третьего литра даже бензин становится сладким.

Луна опускалась. К рассвету она оказалась бы против того берега, где теперь уже сидели двое, но у незнакомца не было столько времени.

– Что тебя привело сюда? – сказал Скотт.

– Я хотела утонуть.

Бутылка опустела наполовину. Мэри согревалась, напиток казался все приятнее.

Они просидели на берегу около часа. О чем может говорить убийца и жертва? Один – пытается искупить грехи до того, как их совершит; другой – сбивает цену жизни до разбитого сердца каким-то деревенским придурком, отчего грех кажется правым делом.

Допив вторую бутылку домашнего вина, крепленного спиртом, Мэри поднялась. Голова закружилась, движения стали неловкими, и девушка едва удержалась, чтобы не упасть в воду. Сохранив равновесие, она протянула руки к небу и прокричала:

– Ненавижу! Ненавижу тебя!

Скотт не знал, к кому обращалась Мэри, к человеку, не ответившему ей взаимностью, или к тому, кого люди называют богом, но девушка явно получала удовольствие от выплеснутых эмоций. Мэри кружилась, падала, требовала, чтобы незнакомец достал еще бутылку. Но у него ее не было. Тогда она подошла и сказала:

– Я хочу танцевать. Вставай.

Ее новый знакомый, Скотт, поднялся, отряхнув руки от песка. Мэри положила одну его руку себе на пояс, другую обхватила пальцами и толкнула, считая:

– Раз… Раз, два, три. Раз…

Она называла это вальсом. Говорила, что научилась танцевать перед школьным выпускным, но облажалась на глазах десятков зрителей. Придурок-партнер наступил на ногу, и Мэри упала.

– Так и знала, что нужно было выпить перед танцем. Мандраж сковывал движения, заставлял думать о взглядах зрителей, нежели о самом танце.

– Все это не важно, – сказал Скотт.

Мэри раскрыла глаза шире и улыбнулась. После двух литров вина она смотрела на Скотта не как на шорох дикого зверя по ту сторону озера, а как на близкого человека, каким оказался незнакомец. Скотт заметил во взгляде искры, каких не встречал прежде.

– Скотт, – сказала Мэри. – Ты считает меня симпатичной?

– Да.

– На что ты готов, чтобы я стала твоей?

Скотт остановился, боясь сбиться с ритма и наступить на ногу. Он следил за Мэри несколько дней, чтобы точно ответить на этот вопрос.

– Повернись, – сказал незнакомец.

Она и не думала ослушаться. Мэри и Скотт вились в едином темпе, несмотря на то, что Скотт остановился, а Мэри продолжала кружиться. Перед ними была луна, освещавшая все без прикрас.

Когда Мэри повернулась спиной, Скотт подошел ближе, собрал волосы и перекинул через плечо, к груди.

– На что я готов, чтобы ты стала моей? – сказал он. – На то, чтобы сделать твою жизнь вечной.

Неизвестный не видел лица Мэри, но был уверен, она улыбалась. Она закрыла глаза, ожидая, что он приступит к поцелуям.

Одним движением неизвестный вытащил из кармана пакет и надел его на голову Мэри, сжав так, чтобы воздух кончился после первого же вдоха. Ноги девушки подкосились, ногти пытались впиться в глаза неизвестного, но силы быстро кончились.

Неподвижное тело упало на мокрый песок, освещаемый полной луной. Неизвестный достал из кармана нож, открыл сумку и сделал то, что должен был.

– Ты попался, придурок! Пропустил поворот к отелю, о котором говорил управляющий по телефону, заехал так глубоко в лес, что им и напрягаться не пришлось. Ты сам угодил в их ловушку!

– Кто они?

– Шевели мозгами, болван! Что-то еще завалялось в черепушке?