…но Йен был прав. Такого шанса у нас в ближайшее время явно не появится.

Моральная дилемма, действительно.

– И в итоге мне либо опять придётся всех лечить, либо страдать, – пробормотал Йен, отворачивая голову. – Никто меня не любит.

– Я люблю, – честно сказала я, обеими ладонями опять развернув его лицо ко мне. И – готова поклясться – успела заметить тень каверзной улыбки. – Ты лучший, и твоя большая проблема – самая большая, а ещё ты, кажется, заразил меня своим идиотским чувством юмора…

– Но? – спросил он с надеждой.

– Но есть ощущение, что лоб у Тильды прочнее твоего барьера.

Договаривала я одновременно с тем, как громыхнуло со всех сторон разом, с потолка посыпалась мелкая белая крошка, идиллический морской пейзаж за окном сменился на зловещий лабиринт под багровым небом, а дверь спальни медленно, как в фильме ужасов, распахнулась. И обнаружилось за ней, конечно, жуткое чудовище, к тому же окровавленное – и ещё одно, поменьше, многозначительно поглядывающее из-за плеча.

Если быть точнее, это были монстры из фильмов «Зловещая мумия» и «Зловещая мумия: Принцесса Пирамид» – в соответствующих костюмах, точнее, почти без них, и с целым ворохом бинтов.

Йен привстал на локте, оценил живописные кровавые пятна у Тильды на груди и под носом – и аж зашипел:

– Шикарно, просто шикарно. И кого я просил воздержаться от физических упражнений хотя бы дней десять?

Тильда мгновенно отвернулась, пристально разглядывая совершенно пустую стену с фальшивыми солнечными зайчиками. Салли, по-пиратски одноглазая, высунулась у подружки из-под локтя, просканировала пространство и коротко переспросила:

– У вас были физические упражнения?

Йен закрыл лицо обеими ладонями и очень тихо ответил:

– Благодаря вам, к сожалению, нет. Но я рад, что вы такие верные, заботливые подруги. Большая редкость в нашем насквозь фальшивом мире.

– Это сарказм? – спросила Тильда почти с надеждой.

– К сожалению, нет, – вздохнул Йен.

То, что я продолжала в прямом смысле на нём лежать на протяжении всего диалога, не смущало, похоже, никого, кроме меня.

– Завтрак? – деловито спросила Салли. – Нужна еда, чтобы восстановить силы.

– На кухню и погреб я барьер не ставил.

– Вкусная еда, – уточнила она.

Тильда, которая до сих пор молча истекала кровью и делала вид, что вообще попала сюда случайно, горячо кивнула.

– Я вас избаловал за неделю, – пробормотал Йен убито. – Правильно Хорхе говорил, что кошек мне заводить нельзя. Женщины в этом плане, впрочем, ещё опаснее.

Тут даже мне стало интересно, что они все имеют в виду – и что такое интересное я умудрилась проспать.

После короткой паузы – храбрых разрушительниц барьера снова подлечили, отругали и перебинтовали в воспитательных целях – мы все вместе переместились на кухню. Я, кстати, куталась в шёлковый мужской халат, точную копию того, наколдованного, что так и остался дома. Йен же переоблачился во вполне цивильный домашний костюм – брюки, тонкая хлопковая водолазка, всё светлое, не то чтобы сильно облегающее, но и не свободного кроя – и бестрепетно шагнул к плите.

– Оладьи с яблочным джемом! – быстро заказала Тильда.

– Омлет с беконом, – попросила Салли. Затем уточнила тихо: – Красивый омлет, – и, что меня добило окончательно, сложила пальцы сердечком.

– А тебе, любовь моя? – спросил Йен, не оглядываясь, пока вокруг него летала кухонная утварь, словно в фантастическом кулинарном шоу.

Венчики взбивали, ножи кромсали и шинковали, кастрюльки булькали, а сковороды уютно скворчали на огне – идиллия. Зрелище завораживающее, а уж ароматы – тем более, так что я нашла в себе силы только на то, чтобы неопределённо качнуть головой и промямлить:

– Полагаюсь на твой безупречный вкус.

– Значит, овсянка с вишней, потом кофе и тосты, – мурлыкнул он, и в воздух взмыло ещё несколько предметов, включая нарезанный хлеб, который начал поджариваться прямо на лету в розовом пламени. – Тебе понравится, обещаю.

Некоторое время я в молчаливом обалдении наблюдала за всем происходящим, а потом рискнула спросить:

– Получается, ты все эти дни готовил, да? Каждый раз? Завтрак, обед, ужин?

Порция оладий воспарила над сковородкой и синхронно перевернулась, как на показательных выступлениях. Йен сделал резкое движение пальцем, уменьшая огонь, и ответил беспечно:

– Ну, разумеется. А кому бы ты доверила кухню? Своей сестрёнке Салли? Ну, она может нарезать что-то мелко и ровно, но тебе останется лишь молиться о том, чтобы это был не тот самый тесак, которым она крошила химер в лабиринте. Или, может, ты бы положилась на кулинарные навыки женщины, которая руководствуется в готовке тремя принципами: это меня убивает, это делает меня сильнее, а это бабушке лучше не показывать?

Тильда отчётливо втянула голову в плечи, а меня разобрал смех.

– Вообще это должно звучать оскорбительно, – вздохнула она, небезуспешно проковыривая дырку в столешнице. – Что-то вроде: «У тебя руки растут из задницы, не мешайся и отойди». Но у него получается примерно так: «Твоя анатомия уникальна и удивительна, дорогая, так что отдохни в сторонке, пока я превращаю твою жизнь в рай».

– Формулировки многое меняют, – согласилась я и с трудом оторвала взгляд от спины Йена. Конечно, его домашний костюм был довольно свободным, но при некоторых движениях становился облегающим, и это изрядно отвлекало от мыслей. Любых, вообще. – Что с тобой случилось, кстати? Выглядишь как медицинское пособие… Я думала, чародеи быстро залечивают травмы.

Тильда отчётливо помрачнела, рефлекторно приложив ладонь к горлу.

– Даже не напоминай. Это был самый большой провал в моей жизни.

– Который мог стать последним, – заметил Йен, не отвлекаясь от готовки. – Впрочем, не вини себя. Мы все недооценили Крокосмию.

Первая часть плана – заманить монстра в лабиринт – прошла относительно гладко. Чудовище послушно взъярилось до полной невменяемости и кинулось в погоню за условной жертвой; неприятности начались позже, когда пора было уже его бросить среди монстров и возвращаться. Атакующие чары оно впитывало жадно, словно пустыня – долгожданный весенний дождь, несокрушимые стены прошибало насквозь. Нужно было всего двадцать, ну, тридцать секунд, чтобы открыть тайный ход и смыться, но выиграть эти проклятые полминуты никак не получалось. Более того, чудовище становилось всё резвее, ловчее, точно по пути набиралось сил, а когда наткнулось на стайку ночной стражи и сожрало её, то ускорилось ещё больше.

– Ну, и наконец я решила – какого хрена? Бегаю от какой-то уродливой твари почти два часа и не могу оторваться… – непривычно тихо произнесла Тильда и поёрзала на стуле. – В общем, я решила, что раз чары срабатывают как-то криво, нужно заблокировать его физически и валить. Увеличила разрыв, как могла, и поставила поперёк маршрута штук пятнадцать перемычек – думала, оно их будет щёлкать по одной, и минуты полторы я получу. И сначала вроде бы даже сработало. Оно там притихло, я добежала до тайного хода и начала его открывать… а потом за спиной как рванёт!

– Эта «уродливая тварь» пробила полтора десятка барьеров и превратила Тильду в решето одной атакой, – произнёс Йен с непривычно сухими интонациями, и я поняла, что он злится. – Подобных чудовищ создают не для того, чтобы посадить на поводок и оставить охранять сокровища. Их предназначение – убивать. И с первой попытки такое «уродство» не слепить.

Тильда уткнулась лбом в столешницу и затихла.

– Ты хочешь сказать, у Крокосмии ещё где-то завалялась парочка монстров? – в шутку спросила я, но юмор получился несколько натужным.

– Или парочка дюжин, – в тон мне ответил Йен. – К счастью, доведённым до совершенства образцом то чудовище не выглядело, так что о серийном выпуске – то есть об армии – говорить рано. Думаю, он экспериментировал с разными исходниками, искал устойчивую основу. Медиумы, чародеи, обычные люди, животные… возможно, и вампиры.