– Да. А я сказала, где ты, и что ты хочешь с ним поболтать!

– Лена! Ты что натворила! – заорала я, вызверившись на неё. Я остановилась, пребывая в полном ступоре. – Теперь этот тип подумает, что я в него влюбилась и преследую. – От этой мысли слегка закружилась голова. Отлично, только мигрени мне не хватало для полного счастья.

– Прости, прости! Я же думала, что ты правда этого хочешь!

– В следующий раз сначала спрашивай меня, чего я хочу, а уже после делай какие-то выводы и поступки!

Иногда я действительно походила на школьную учительницу, уж очень сильно любила отчитывать людей, которые мне чем-то не угодили или насолили. Такая я тяжёлая особа.

И мы пошли до метрополитена, где распрощались и разъехались в разных направлениях; подруга жила на другой ветке метро. Именно поэтому видеться чаще двух раз в неделю не всегда получалось: отчасти виной этому послужило то, что у всех была своя работа, а в случае Лены ещё и личная жизнь. Я тяжело вздохнула.

День показался мне на диво тяжелым. Я устала от всего на свете и больше не хотела возвращаться завтра утром на свою работу. Не хотела чувствовать себя глупой в обществе малознакомого человека, который одним своим появлением вогнал меня в краску, как глупую маленькую девочку. Не хотела чувствовать эту боль внутри от мысли, что я что-то упускаю день ото дня!

Самая невыносимая боль – это когда ты живешь и понимаешь, что теряешь себя и возможность испытать счастье, и скоро потеряешь навсегда. Я должна добиться исполнения мечты, обязана! И я хочу любить кого-то и быть любимой, необязательно сегодня, пускай хотя бы в будущем! Я даже представить боюсь, что больше никогда никого не полюблю по-настоящему, не смогу ощутить, как легко и высоко взлетит душа и не услышу, как завораживающе запоёт сердце.

С этими мыслями я прожила несколько долгих и мучительных дней. На работу я больше не ходила; мне все время пытались оттуда дозвониться, но я не брала телефонную трубку. Я слишком легко отказывалась от того, что больше не приносило мне никакого удовольствия. Да, это было немного легкомысленно, но если я стану и дальше делать то, что кажется мне мучительным из-за своей бессмысленности в связи с тратой драгоценных часов жизни на это, так вот; если я стану хоть минуту задерживаться на этом месте, я погибну и предам себя и всё, во что верю.

Уже на следующее утро я приняла окончательно решение об увольнении с нелюбимой работы. У нас в этот день должен был быть концерт, и прошел он, как и все последние репетиции, без меня. Злой дирижер звонил весь день, и когда дозвонился, громко ругался и говорил, что не ожидал от меня такого коварного предательства и срыва концерта! Мне стало так стыдно, что я расплакалась после звонка, но уже было поздно что-то менять. Все, чему суждено случиться, так или иначе произойдёт, так стоит ли сетовать на жизнь или винить себя в случившемся?

Я впала в состояние, из которого вытащить себя сама не могла. Или мне так казалось какое-то время. В общем, выручить меня пришла лучшая подруга Лена. Самая золотая подруга на свете, которой я была очень благодарна.

Мы сидели у меня дома, пили какао со сгущённым молоком и смотрели старые диснеевские мультфильмы. Наш скромный дуэт расположился на пушистом коврике возле телевизора. Я и подруга были в глупых тапочках-зайчиках, которые я на самом деле считала очаровательными, в детских пижамах и с глиняными масками на лице. В общем, настоящие девочки! Когда ей или мне было плохо и грустно, мы превращались в детей.

– Я теперь останусь без денег, – решила немного пожаловаться ей я. – Где мне искать новую работу? Идиотка! Сначала надо было найти, а уже после бросать эту!

– Ты просто устала, – успокаивала Лена. – Жизнь всё расставит на свои места.

– Надеюсь, – вздохнула я.

– Только, пожалуйста, не делай глупостей, – попросила Лена, собираясь уходить.

– Может, останешься на ночь? – предложила я.

– Не могу, мне утром на работу. Но я приду после неё!

Мы договорились встретиться завтра, и я поблагодарила её за поддержку. После её ухода я снова почувствовала себя одинокой. Никто не мог заполнить эту пустоту внутри, кроме, возможно, музыки и игры на скрипке.

Я играла на скрипке весь вечер, не прерываясь ни на мгновение. Пальцы слегка ныли, голова затуманилась, руки устали от неизменного положения. Но душа, она продолжала петь, неистово и радостно. Сначала я долго исполняла "Зимние грёзы" Чайковского, его Первую симфонию, которая одновременно возбуждала и умиротворяла меня: тихое аллегро сменялось спокойным адажио, затем мощное и пронзительное маэстозо, вновь адажио, и, наконец, бурное аллегро, завершающееся на пике темпом джиокозо. Я играла в стиле арпеджио10, наслаждаясь музыкой, рождающейся под движением смычка. Затем перешла к "Лунной сонате" Бетховена, исполняя её так же, перебирая струны аккордов. Закончила лишь после того, как исполнила вальс Шопена в умеренно быстром темпе, исчерпав все силы.

Потом я решила включить свой современный маленький магнитофон стильного белого цвета, в нём уже был диск с альбомом Guns N' Roses, которую я обожала. Закурила сигарету прямо в квартире, не боясь запаха, который мог пропитать мебель и волосы. С наслаждением затянулась дымом, когда Эксл Роуз исполнял "This I Love". Докуривала вторую сигарету, когда он проникновенно пел строки:

«Не плачь в этот вечер,

Я всё ещё люблю тебя, детка,

Не плачь в этот вечер,

Не плачь в этот вечер,

Небесные крылья распустились над тобой,

Не плачь в этот вечер.»

Ах! Как легко, воздушно и глубоко! Я начала танцевать, и мои бедра и руки сами задвигались под музыку, сливаясь с ней в единое целое. Я потеряла счёт времени, увлекаясь, отвлекаясь от мирской суеты и всеобщего хаоса. Очнулась лишь тогда, когда соседи застучали по батареям, и бросила мимолётный взгляд на настенные часы. Невероятно, уже два часа ночи!

Музыка смолкла, когда разъярённые соседи поднялись на мой этаж и начали стучать в дверь квартиры.

– Да выключаю я, выключаю! – громко крикнула я, вся взъерошенная после танцев, как страстная дикая кошка.

Женщины иногда сходят с ума, возможно, несколько раз в неделю.

Устало запрыгнув в большое фиолетовое кресло, я натянула на себя вязаный плед, начав мерзнуть без продолжения танцев. Провела так около двух часов за просмотром старого романтического фильма, не испытывая желания спать, но в голову внезапно пришла мысль отправиться на раннюю прогулку. Сегодня внутри меня бушевали черти, такой непоседой я себе казалась!

Быстро переодевшись в длинное трикотажное платье и тёплую куртку, я тихо выбежала из дома, стараясь не шуметь, чтобы не тревожить соседей ещё больше. Утро встретило меня тусклыми красками рассвета и прохладой. Я потуже укуталась в зимнюю куртку, которую носила уже третий год, чередуя с пальто, и решила пройтись до Садовой улицы, где раньше работала, пока меня не уволили за прогулы. Мне всегда нравился этот район: здесь несколько лет назад построили небольшой театр, где репетировал оркестр, и множество уютных магазинчиков, от книжных до музыкальных. Также можно было заглянуть в ресторан "Изыканный борщ" и попробовать блюда русско-украинской кухни. Улица славилась оригинальными названиями и интересными архитектурными решениями: готика и постмодернизм здесь смешивались в удивительном симбиозе. Особенно меня привлекали небольшие здания старинного вида, столь очаровательные в своей небрежной красоте. Бежевый театр украшали большие белоснежные колонны, на втором и третьем этажах находились милые балкончики, ко входу в храм искусства вела широкая лестница, а по ночам здесь всё светилось, как в сказке. Музыкальный магазин "Ухо и медведь", где работал мой знакомый, был выполнен в коричневых тонах и полностью застеклён. Большие окна и дверь, над которой висела красная неоновая вывеска, открывали вид на высокие стеллажи с дисками, музыкальными книгами и брошюрами, а также разнообразными CD-проигрывателями. Но самым интересным местом был небольшой парк, окружённый десятками деревянных скамеек с изогнутыми спинками и большим фонтаном посередине, вокруг которого росли цветы и проложены дорожки из гравия. Сам фонтан был белоснежным, из дорогого камня, а вода в нём – голубой и прозрачной.