– Значит, ты согласна на скромный букетик ромашек вместо роскошного букета роз? – хихикнула Лена.

– Ой, пошла ты, – хмыкнула я. Такие фразы давно стали частью нашего общения. – Ладно, мне пора на работу. Пока, бомбино!

– Правильнее "чао, бомбино!", – поправила она.

– Иди лучше занимайся своими делами, слишком уж умничаешь.

– А я уже! – захохотала подруга и отключилась.

Репетиция прошла бодро, сегодня мы исполняли сороковую симфонию Моцарта. Я держалась на расстоянии от коллег, предпочитая сохранять некоторую дистанцию. В оркестре я всегда сидела справа, как в "бетховенской рассадке", играя вторую скрипку. Первые скрипки сидели слева, виолончели и альты – в центре. Наш дирижёр часто жаловался на головные боли, ведь работа с нами требовала немалых усилий, особенно когда нужно было сбалансировать звучание оркестра.

Скрипка – мой любимый инструмент, самый выразительный и виртуозный. Её звук напоминает красивый голос с нежным тембром. Нас, музыкантов, часто спрашивают, слушаем ли мы музыку дома. Мой ответ всегда один: музыка – это то, что никогда не надоест. У неё много лиц и голосов, она проникает в душу, как тёплый свет, и озаряет всё вокруг.

Домой я вернулась уставшая, руки немели, ноги ныли после длительной репетиции стоя. Очень хотелось есть, и я с жадностью набросилась на спагетти с томатной пастой, оставшиеся со вчерашнего ужина, и парочку сочных отбивных. Вегетарианство я когда-то пробовала, но поняла, что с моим астеническим телосложением не могу себе позволить отказаться от белка. Однажды я спросила у парня из прошлого, что он думает о вегетарианстве, и он ответил: "Эти коровы предназначены для того, чтобы их ели более разумные и могущественные существа. Что изменит моё решение? В мире станет больше свободных коров? Нет. Эти коровы изначально для нас." Я возмущалась, но в итоге согласилась.

В шкафу нашла свою массажную подушку, подключила её и устроилась в кресле с бокалом красного вина. Я иногда позволяла себе расслабиться с бокалом, а иногда и с двумя. Однажды я ходила на свидание с занудой, которому не понравилось, что я заказала вино. Я спросила его, думал ли он, что я, играя в оркестре, вышиваю крестиком и пью молоко с булочкой? Я не люблю скучных людей. Молодость нужно прожить со вкусом – с путешествиями, общением и красным мерло.

Закон счастья прост: деньги, любовь и здоровье. Уже к двадцати годам понимаешь, что без денег многого не достигнешь. Я любила красивые вещи, вкусную еду и интересные выходные, и не собиралась останавливаться. Почти всё можно купить, кроме любви. Она – приз на колесе фортуны, как повезёт.

Моя мама однажды приехала ко мне в гости и была поражена, увидев, какие у меня бытовые расходы. Я росла единственным ребёнком в семье, меня часто баловали, и, возможно, это привело к моему неумению экономить.

– Ты настоящая транжира, – вынесла суровый вердикт мама, заглянув тем вечером в мой холодильник. – Зачем тебе столько еды, если половина пропадет?

– Съем, – уверенно ответила я. – Ну, и ребята иногда заходят в гости.

– На ребят работаешь? – нашла новый повод для критики мать.

– Ой, мам, перестань. Ты же знаешь, у меня быстрый метаболизм. И я люблю йогурты, сырки, колбасу, а про авокадо даже не начинай. Сейчас без авокадо невозможно представить здоровый образ жизни.

– И кто так говорит?

– Все! Почитай в интернете, если не веришь.

– Твоя зарплата не настолько велика, чтобы…

– Мам! Хватит!

– И стирка у тебя каждый день? Ужас, никакой экономии, Эля!

Я всегда была упрямой, и сейчас, став взрослой, этот упрямый характер остался со мной. Возможно, склонность делать всё "чересчур" передалась мне от папы. Мама, напротив, умела экономить и накапливать деньги. Я тоже могла, но только когда мне действительно нужно было что-то важное. Когда у меня не было собственного заработка, первый билет в другую страну я купила за деньги, которые мне дали в ломбарде, куда я заложила свои золотые серьги. Тогда для меня важнее всего была поездка к подруге, чтобы увидеть что-то новое. Золото я никогда не любила – предпочитала серебро, оно казалось мне более красивым и практичным.

Захотелось выкурить сигарету. Я курила редко, не любила запах на руках, волосах и во рту. Но сегодня усталость и утренние неприятности подкосили меня, ещё и дождь весь день не прекращается… К чёрту, одну можно!

Вышла на балкон с полупустой пачкой любимых сигарет, достала одну и зажала между губами. Полоснула спичкой по коробку и поднесла её к кончику сигареты. Курила я "по-французски" – когда выпускаешь немного дыма изо рта и втягиваешь его носом. Да, именно то, что нужно. Расслабление, лёгкое головокружение, и мир кажется немного лучше. Нервы, натянутые как струны на скрипке, приходят в норму, пусть и ненадолго.

Так, надо удалить и эту фотографию. Зачем она мне? Только память в телефоне занимает. Мне будет легче жить, если я просто избавлюсь от всего ненужного. Информация в телефоне тоже должна быть по феншую. Надо в жизни всё делать так, чтобы душа не болела. Может, я ищу успокоение в мелочах, но я действительно верю, что очищение от лишнего работает. Избавление от ненужного освобождает. Даже если предстоит избавиться от мечты. Работа в оркестре не была моей мечтой.

Навязчивые мысли… Может, я сама виновата, что забиваю голову ерундой? Или все вокруг не правы, а я кричу в себя от разрывающей боли? Сегодня я решила записывать свои мысли, делать небольшие заметки, чтобы отслеживать своё настроение. Пролистать целый месяц, день за днём, выявив, что беспокоило, что радовало, и что не приносило никаких эмоций. Так я и поступлю. Заполнила вчерашний день и сегодняшний. Медленно выдохнула. Работа над собой – это, прежде всего, договорённость между разумом и телом, ведение переговоров, которые задерживают момент, когда станет совсем невыносимо и захочется выйти из себя. Разумеется, о таких мыслях даже и речи быть не может. Разве что с примечанием "никогда не стану". Я сильная. Я умная и красивая. И я хочу спать. Кладу телефон на вторую половину кровати. В голове мелькает мысль – мой единственный возможный супруг, который делит со мной кровать. Выключаю телевизор, который уже давно работает как фоновый ночник, и закрываю глаза.

Каре темных волос, большие доверчивые глаза с россыпью длинных ресниц, маленький ротик, всегда накрашенные яркие блестящие губы, овальное личико… все это я. Я стояла возле зеркала и расчесывала прямые только что вымытые волосы, пахнущие дорогим шампунем и облепиховым маслом. Сегодняшний день не обещал быть интересным, но все же ему удалось таковым стать. Правда, далеко не сразу. Собственные мысли больно кололись с утра. Может, я действительно ленивая, если мать всю жизнь мне это говорит? Иначе работала бы упорнее и не теряла время в этом оркестре, без перспектив и карьерного роста. Выбрала самый легкий вариант, дурочка из провинции с одной лишь кучкой амбиций. Думала, приедет в большой город на всё готовое, и в ножки ей будут кланяться, а гонорары тут и там прилетать… Критика казалась мне чем-то отрезвляющим, но от других я ее на дух не переносила. Самокритика – это когда ты понимаешь, что необходимо провести работу над собой. Критика – это бестактность окружающего люда, который не может держать свое мнение при себе. Я, например, грубила людям редко, и только тогда, когда они этого заслуживают и сами напросились. А уж как тяжело мне давалось принятие критики моей игры на скрипке… а она была, и неоднократно. Пофилософствовать наедине с собой я любила почти также сильно, как играть на скрипке.

С утра, позавтракав, я увлеклась чтением книги, которую недавно купила по приятной скидке. Еще один плюс жизни в большом городе – тут постоянно скидки, много выбора, и, конечно же, книги повсюду продают. В моем маленьком городе был один книжный, и главными хитами там по-прежнему оставались: «Гарри Поттер» Дж. К. Роулинг1, «Игра престолов» Дж. Р. Р. Мартина2, «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкиена3, и, кхе-кхе, «Пятьдесят оттенков серого» Э. Л. Джеймс4. Читать я любила с подросткового возраста, сначала это были любовные романы, уже позже пошли более серьезные книги всемирно известных классиков, таких как Джек Лондон с его очаровательными историями любви и рассказами о жизни волков, Чарльз Диккенс с его исключительностью в написании томиков про Англию девятнадцатого века и тяжелые судьбы героев; изредка на мою книжную полку забредали и соотечественники, к примеру, Булгаков пришелся по душе. Наверное, он подкупил своей оригинальностью с первой главы «Мастера и Маргариты», когда высокоуважаемый Пилат вышел со своей мигренью к Иешуа. А вот Достоевский до сих пор давался с трудом, могла растягивать его чтение на месяц, а то и больше. Причина была в глубокой печали, запрятанной в книжных страницах. Практически вся классика, которую я читала, имеет грустную концовку. Классика – это классика, конечно. Литература делится на два вида: на серьезную и на расслабляющую. Оба вида нравятся, но большее удовольствие получаешь от второго – так устроен человек.