Я бросилась к библиотекарю и спросила, где можно найти телефон.

– И не подпускайте, пожалуйста никого к этим газетам! Это чрезвычайно важно. Речь идет об убийстве.

Старик, отступавший передо мной шаг за шагом, молча указал пальцем в другой угол зала. Там на подставке стоял телефон.

– Свяжите меня, пожалуйста, немедленно с управлением полиции. Да даже очень важно! Лейтенанта Штрома, пожалуйста. Это касается дела Гэр. Говорит миссис Дакрес… о… это вы, лейтенант Штром? Думаю, я нашла нечто важное. Вы можете приехать в редакцию «Комет»? Я в архиве.

– Сейчас приеду. – Он положил трубку.

Старик библиотекарь оставался в своем углу. Он не вышел оттуда и при появлении лейтенанта Штрома.

Штром вошел в сопровождении незаменимого сержанта Вэна.

– Хелло, миссис Дакрес – итак, что же такое волнующее вы обнаружили?

Я трясущимися пальцами указала на фотографию полицейского Уолтерса, намеренно ничего не сказав при этом. Если Штром сам не узнает этого человека, то я, возможно, заблуждаюсь.

– Святые небеса – Уэллер! – мгновенно воскликнул он.

Мне от облегчения стало плохо.

Позже, когда мы вместе с лейтенантом Штормом ехали в полицейский участок, мне стало ясно, что теперь это дело, вероятно, должно подойти к своему концу. Мы вместе проштудировали оставшиеся выпуски «Комет» за июль, август и сентябрь 1919 года. Там мы прочитали о расследовании, которое провел мэр города Лемсон, и о произведенных чистках в руководстве города. Мы узнали подробности о грязном промысле миссис Гэр. Информацию об обвинении и процессе против миссис Гэр. Непрестанные попытки отца Либерри доказать, что его дочь никогда добровольно не приходила в дом миссис Гэр, и что это самоубийство было её бегством от ужаса и позора. Миссис Гэр, напротив, упорно утверждала, что Роза пришла к ней по своей воле и осталась у нее. Она, якобы, предпочла жизнь у миссис Гэр скучной жизни в родительском доме!

При покойной не нашли никаких писем или объяснений для родителей. Снова и снова адвокат вызывал эту девушку Леа и истязал её вопросами. Но ответ всегда был один и тот же. Покойная не оставила после себя никакого объяснения.

В конце концов «Комет» на целом развороте сообщила новость, что миссис Гэр приговорили к пяти годам каторжной тюрьмы. Что же касается «Комет», то из деле Либерри было выжато все, до последней капли!

Лейтенант Штром был того же мнения. Мы вместе покинули архив и поехали в полицию. Вэн был послан за Уэллерами. Ч тем временем неутомимо вышагивала взад и вперед по кабинету лейтенанта Штрома. Днем раньше Уэллеры выглядели испуганными, но сейчас они от страха чуть не окаменели. Дрожа, они вошли вместе с Вэном в кабинет.

– Садитесь – приказал Штром.

Он по очереди испытующе посмотрел на обоих.

– Уэллер, – произнес Штром после долгой, тягостной паузы, – миссис Дакрес помогла мне просмотреть старые номера «Комет». Выпуски за 1919 год. 10 июля 1919 года «Комет» опубликовала фотографию молодого полицейского по фамилии Уолтерс. Он был вызван утром 8 июля в один дом на Сен-Симон-стрит, где повесилась юная девушка. У миссис Дакрес чрезвычайно острый глаз, и она сразу вызвала меня, чтобы я тоже посмотрел этот снимок…

Молчание.

– Уэллер, почему вы не рассказали мне, что были когда-то на службе в полиции?

Мистер Уэллер избегал взгляда Штрома. Он посмотрел на меня усталыми глазами.

Миссис Уэллер также полоснула меня взглядом Но в её глазах была ненависть.

– Мне следовало бы знать, что она проболтается, – проговорил Уэллер как бы про себя. – И я ведь знал это, с тех пор, как она мне призналась, что миссис Гэр говорила ей об этом.

– Конечно, вы знали это. И поэтому пытались убить ее! – прогремел голос Штрома.

Мистер Уэллер отрицательно покачал головой.

– Нет, это неправда.

– А ваша жена купила для вас этот пятновыводитель.

– Нет, это тоже не так.

– Но вы пользуетесь этим средством!

– Только для чистки одежды!

– Вы вернулись домой после судебного расследования и подождали, пока все успокоиться. Затем пробрались в подвал. Прежде всего вы подмели обычно неиспользуемую подвальную лестницу, затем вывернули винты из двери, ведущей в кухню миссис Дакрес, и перепилили заржавевшую задвижку. Затем на чисто подметенной лестнице стали с нетерпением ожидать возвращения миссис Гэр. Вы с вашим подлым делом ждали, пока женщина ляжет спать и будет беспомощной. Ждали там за дверью, в потемках свою новую жертву!

Чета Уэллеров дрожала, и мне тоже стало немного не по себе.

Лейтенант понизил голос и спросил ледяным тоном:

– Что вы искали в чулане?

– Клянусь Богом, я ничего такого не делал!

– Почему же вы тогда заходили туда?

– Да я вообще там не был!

В кабинете опять воцарилась мертвая тишина.

Штром прошептал:

– Я прикажу произвести у вас дома обыск!

Никакого ответа.

– Вы, по-видимому, ничего не имеете против этого, так?

Снова молчание.

– Ах, тогда, значит, в вашей комнате нечего искать? Ну, я вам помогу. Уэллер, в моем письменном столе лежит одна заметка от 8 июля 1919 года. В тот день сотрудник полиции Уолтерс вошел в комнату повесившейся и нашел там кое-что! Он нашел такое, за что миссис Гэр пообещала ему две тысячи долларов! Уолтерс, вы могли найти в той комнате только одно! Только одно, за что миссис Гэр была готова заплатить такую сумму! Этим она не могла оградить себя от всех неприятностей, что ей, пожалуй, было ясно; но это должно было защитить её в беде. Уолтерс, в течение всего процесса адвокаты Либерри пытались найти вещественные доказательства того, что мисс Либерри не добровольно оказалась у миссис Гэр и не по своему желанию решилась на самоубийство! Ничего не было найдено! Ничего! Эти доказательства пытались получить от вас, Уолтерс! Вы были первым, кто осматривал ту комнату. Почему не было ничего обнаружено – ни письма, ни объяснения? Потому что вы лгали, Уолтерс, и вас невозможно было в этом уличить! Но я знаю кое-что, чего не знали тогда адвокаты и за что несчастный отец отдал бы все свое состояние, – а именно, – то, что у вас была долговая расписка, датированная 8 июля 1919 года!