– Нет… нет…

– Значит, все-таки, нет? Почему же тогда вы платили за свою маленькую комнату по пять долларов, в то время, как миссис Дакрес всего лишь четыре доллара в неделю? Вы же везде могли бы иметь намного лучшую комнату за три доллара.

– Мне… мне… было жалко ее…

– Кого вам было жалко?

– Миссис Гэр…

– Ага – значит, благотворительность?

– Она попросила меня столько платить… сначала я платила меньше, потом она подняла цену.

– Мисс Санд, сколько вы зарабатываете в неделю? Только, пожалуйста, скажите мне правду, так как вы же знаете, что я все равно могу это проверить.

Несчастная женщина в нерешительности сказала:

– Мы не имеем права говорить о своем жаловании.

– За это я беру ответственность на себя. Итак?

– Пятнадцать долларов в неделю.

Услышав о такой нищенской зарплате, я вздрогнула.

– Так, так – пятнадцать долларов в неделю. То есть, за вычетом страховки и прочего – тринадцать долларов, пятнадцать центов.

Она безмолвно кивнула, подняв глаза на полицейского лейтенанта.

– Следовательно, после уплаты за жилье, вам остается на неделю всего восемь долларов и несколько центов. На еду, на проезд, на оплату счетов врача и на одежду. А вы ведь должны быть одеты очень прилично, не правда ли? Не слишком ли широко вы размахнулись со своей благотворительностью?

Бедняжка! Она сидела здесь, перед нами, во всей своей бедности разоблаченная и пригвожденная.

– Не хотите ли получить несколько дней на раздумье, мисс Санд? Может быть, такой промежуток времени освежит вашу память?

– Ради Бога! – невольно воскликнула я. И Кистлер тоже сделал протестующий жест. Штром бросил на нас порицающий взгляд. Он счел излишним нашу сентиментальность.

Мисс Санд выглядела перепуганной. Не означало ли это, что Штром хочет отправить её в предварительное заключение? Что она потеряет свою работу? Она внезапно закрыла лицо руками и начала горько плакать.

С меня было достаточно. Своим ледяным, немилосердным сарказмом лейтенант Штром действовал мне на нервы. Я поднялась с места и встала позади всхлипывающей женщины.

– То, что вас всегда мучило – уже ушло, – успокаивающе сказала я этой несчастной. – Миссис Гэр умерла. Но я никогда не считала вас ответственной за эту смерть.

Мисс Санд снова спрятала руки в подол своего платья. На её лице появилось выражение ненависти.

– Она умерла! Она, наконец, умерла! Я рада этому! – Ее слова звучали вызывающе. – Она умерла – но для меня она продолжает жить! Я должна была знать, что однажды все обнаружится! Я пыталась себя обмануть. Я была настоящей дурой! Она владеет мной – мертвая или живая! Пока я однажды не покончу собой. Она владеет мной – с того самого дня, когда я… когда она… когда она привела меня в этот ужасный дом.

Эти слова были нами поняты правильно. Мисс Санд говорила не об этом доме на Трент-стрит. И Штром, и я вздрогнули. Я положила свои руки ей на плечи, но она освободилась порывистым движением.

– Теперь вы знаете все! Теперь вы все можете начинать меня шантажировать. Мне это уже безразлично. Мне и без того уже осточертела эта работа. Вся эта жизнь мне осточертела! В семнадцать лет приехала я из деревни в этот город. Тогда я сразу же получила работу в одном из универсальных магазинов. Однажды, во время обеденного перерыва, со мной заговорил один из владельцев и предложил принять участие в одной компании, которая должна собраться в доме его хорошей приятельницы. Речь шла о доме миссис Гэр. Прошло два года, пока я снова выбралась оттуда! Она удерживала нас там, используя нашу нужду в деньгах. Как-то вечером один молодой солдат, будучи в увольнении, подарил мне десять долларов. И с ними я вырвалась оттуда. Сначала я была домашней работницей, потом опять получила место в одном универмаге. Там она и нашла меня в один «прекрасный» день. Она замурлыкала, как кошка: «Я слышала, что ты здесь работаешь, малютка! Как ты думаешь, что скажут любезные хозяева этого солидного заведения, если узнают, какого сорта девушка у них здесь работает? У меня теперь новый дом – вполне почтенный и респектабельный дом, где я сдаю комнаты. Почему бы тебе как-нибудь не зайти и не посмотреть эти комнаты? Какая-то из них тебе определенно очень понравится.» Что я могла поделать? Если бы узнали о моем… моем прежнем занятии, меня бы тотчас же уволили. Это был в высшей степени солидный магазин с хорошей репутацией. И, таким образом, я, в конце концов, пришла сюда. Миссис Гэр показала мне все эти комнаты и сказала, что я могу получить одну из них на втором этаже за пять долларов в неделю. У меня не было выбора. Я не имела достаточно сбережений для того, чтобы убежать и переждать, пока не получу опять работу где-нибудь в другом месте. И вот до сегодняшнего дня я здесь.

И вдруг она вновь разразилась слезами.

Кистлер тихо выругался, оба полицейских сидели, как окаменевшие, я дрожала от бешенства. Лейтенант Штром сказал мягко:

– Мисс Санд…

– Да?

– Вы убили миссис Гэр?

– Нет, честное слово, нет! Эта мысль часто приходила мне… но мне постоянно не хватало храбрости для этого.

– Мы рады этому!

Вновь на несколько минут воцарилась глубокая тишина, только слышались ещё затихающие всхлипывания мисс Санд. Штром, видимо, погрузился в глубокое раздумье.

– Мисс Санд, вы знали в числе «персонала» миссис Гэр девушку по имени Роза Либерри?

– Нет, я её не знала. Все это произошло вскоре после того, как я покинула тот дом. Я читала об этом в газетах.

Штром, кажется, стряхнул свою задумчивость и бодро сказал:

– Мисс Санд – то, что вы нам только что рассказали, принадлежит прошлому и забыто. Из этих четырех стен не выйдет ни одно слово. Я это обещаю. Если вас когда-либо кто-либо опять попытается шантажировать, сразу же обращайтесь ко мне. Вам не будут больше докучать. И ничего не будет предано гласности.

– Я больше не верю ни одному человеку, – устало сказала мисс Санд, бессильно опустив руки. – Мне, в сущности, все уже безразлично.

– Вы можете сейчас уйти, мисс Санд. Но я хотел бы ещё раз выслушать ваш рассказ о событиях прошлого понедельника.

– Конечно, охотно повторю. Я ушла с судебного расследования вместе с Уэллерами. По пути домой мы зашли поужинать. Я очень рано легла спать и была разбужена резкими звонками. Это был телефон, к которому я, в конце концов, подошла. Просили мистера Кистлера. Я пошла наверх, чтобы позвать его, и опять легла, но, едва снова заснула, как услышала громкие крики мистера Кистлера. Он звал мистера Уэллера. Вскоре после этого я спустилась вниз и помогала привести в сознание миссис Дакрес. После этого я отправилась на работу.