И я настолько разозлилась, что железное кольцо, в которое они меня, как им казалось, зажали, разорвалось. Я энергично сказала:

– Что за вздор! Я вообще не имею ни малейшего отношения к смерти миссис Гэр!

Его поведение явно изменилось. Грубость сменилась мягкими уговорами.

– Не кажется ли вам странным, что в этом доме происходят всякие неприятности с тех пор… хм… с тех пор, как вы здесь поселились?

– Вот как? А что происходило в этом доме до того, как я приехала сюда?

– Это был приличный, респектабельный, спокойный дом.

– Может быть, вы также полагаете, что это я вынудила сына мистера Баффингэма ограбить банк, а затем сама пыталась задушить себя?

– Разве вы не говорили Кистлеру о «подслушивающем доме»?

– Ах, вот что вы имеете в виду! – В присутствии этого рассудительного, холодного чиновника мои предположения и опасения выглядели бы, разумеется, притянутыми за уши.

– Да, я имею в виду именно это! А что, позвольте вас спросить, имели в виду вы?

Я на мгновение заколебалась, а затем откровенно сказала:

– Я никогда не могла в этом доме спокойно заснуть. Я всегда чувствовала какое-то странное напряжение – как будто остальные тоже лежат и не спят, прислушиваются… ждут чего-то…

Лейтенант ворчливо спросил:

– По-вашему, это звучит логично и правдоподобно?

– Вероятно, нет, – согласилась я. – Но, все же, с первой же минуты я про себя называла этот дом не иначе, как «подслушивающий дом»!

– Но, кроме вас, ни один человек его так не называет! – сердито сказал Штром. – До того, как вы въехали, никто из жильцов не слышал и не видел ничего необычного. Это был тихий, порядочный и…

– Возможно, вы правы, – перебила я его. – Возможно, это и сегодня ещё порядочный, тихий дом. Я, во всяком случае, так не думаю. По – моему мнению, здесь, ещё до того, как я въехала сюда, происходило разное! Я также абсолютно не верю, что миссис Гэр умерла естественной смертью. Я считаю, что её убили.

Наконец-то я высказала это. В глубине души я с первого же мгновения так считала, даже не зная, как это было на самом деле.

– Ага! Это уже кое-что! – Штром подался вперед, пристально глядя мне в лицо. – Продолжайте.

– Миссис Гэр рассказывала мне, например, что терпеть не могла людей, которые жили до меня в моей комнате, так как они всюду совали свой нос.

– С какой целью?

– Этого миссис Гэр мне не сказала. Я спрашивала, но она намеренно обошла этот вопрос. Она говорила только, что роются в её вещах.

– Абсолютная бессмыслица! Эти люди были снова здесь хотя бы раз?

– Нет, насколько я знаю. Но кто-то здесь был!

После этого я рассказала Штрому со всеми подробностями историю о человеке, которого я видела как-то днем выходящим из подвала. Штром пару раз хмыкнул. Но все ещё смотрел на меня довольно недоброжелательно.

– Почему вы переехали сюда?

Я подробно рассказала ему о своей потерянной работе, плачевном финансовом положении и об объявлении в газете.

– Вы знали миссис Гэр раньше?

– Я её никогда в своей жизни прежде не видела.

– Не бросалось ли вам в глаза что-нибудь ещё из ряда вон выходящее?

– Может быть, вы помните того мертвеца, которого я обнаружила на склоне? Это вызвало всеобщее возбуждение. Но наверняка это дело не имеет никакого отношения к обитателям нашего дома.

– А ещё что-нибудь? Здесь – в доме?

– Миссис Гэр была довольно своеобразной особой.

– Вы любили ее?

– Откровенно говоря, – нет!

– Почему – нет? – это прозвучало, как пистолетный выстрел.

– Она казалась мне какой-то нечистоплотной и недоброй. Кроме того, она, кажется, страдала какими-то галлюцинациями.

– Как это следует понимать?

– У неё была навязчивая идея, что за ней шпионят. Она подозревала каждого в отдельности постояльца этого дома.

– Начните-ка, пожалуйста, сначала. Расскажите мне все, что произошло или что бросилось вам в глаза здесь с момента переезда сюда.

Я добросовестно выполнила его просьбу. Я повторила, насколько могла вспомнить, каждое слово, сказанное между нами и рассказала о нежелательных визитах миссис Гэр в мою комнату. Я говорила о её недоверии к Уэллерам. Штром слушал меня с напряженным вниманием. Один из его сотрудников пробормотал:

– Чистое сумашествие!

– Я тоже думала так, до того момента, как здесь появился чужой незваный гость.

– После этого случилось что-то особенное?

– Ничего до прошлой пятницы – того дня, когда миссис Гэр якобы уехала.

– Итак – эта знаменитая пятница. Что вы делали в тот день?

– У меня была временная работа, которая продолжалась до субботы.

– Как долго вы работали в пятницу?

– Почти до семи часов.

– А потом?

– Потом я пошла поужинать с одной из коллег по имени Хильда Корсли, которая тоже работала у Бенсона, затем в кино.

– Когда вы пришли домой?

– Около десяти часов.

– Расскажите мне, как можно подробнее, что произошло потом.

– Я вошла в дом…

– Вы встретили кого-нибудь?

– Нет… я… да… одну минуту. Когда вошла в холл, по лестнице вниз сбежала одна из кошек и спряталась под книжной этажеркой в холле. Она… странно…

– Что странно? – переспросил Штром.

– Эта история с кошкой. Сегодня – или, вернее, вчера вечером, когда взломали внизу дверь кухни, эта кошка опять оказалась там запертой вместе с остальными…

Это сообщение вызвало среди полицейских некоторое возбуждение.

Один из них сказал:

– Если это действительно так, то старуха должна была погибнуть после десяти часов вечера, Штром. Другие тоже подтверждают, что, когда открыли дверь, эта кошка выбежала оттуда.

Я ужаснулась при мысли, которая пришла мне в голову.

– Это вовсе необязательно, – сказала я, стуча зубами. – Если миссис Гэр умерла неестественной смертью, а была убита, то убийца ведь ничего не мешало позднее снова запереть в кухне это животное.

Штром мягко сказал:

– Вы весьма разумны, этого у вас не отнять. Если эта пожилая дама умерла своей смертью, то история с кошкой является доказательством того, что она умерла после десяти часов вечера. Если нет, то преступник действовал очень быстро и проявил недюжинный интеллект. Приблизительно такой, как у вас!