И я молчу про сбитые коленки Майи! Про ее счесанные ладони. Она получила эти травмы, когда упала из-за приставаний Лисьева перед тем, как ее спасли.

Когда я как следует рассмотрел всю эту красоту, пока принимал с Майей душ, впервые в жизни пожалел, что не имею к криминалу никакого отношения. Иначе нанял бы киллера, честное слово. Какого-нибудь мудака, который спиздил бы Лисьева из тюрьмы и нарезал его по кусочкам пару-тройку месяцев, пока от этого упыря не осталось бы ничего.

В общем, сегодня в КПЗ случилась небольшая, впрочем, кому я вру, большая драка.

И сейчас в комнату свиданий выводят главную жертву этой драки, Владимира Лисьева собственной персоной.

Лисьев с выбитым глазом кое-как ковыляет, подгоняемый конвоиром.

Смотрю на него сквозь мутное стекло, которое не мешало бы протереть раз эдак двадцать. Беру трубку телефона, показательно стучу ею по столу.

Лисьев садится за стол, смотрит на меня исподлобья единственным целым глазом и подносит свою трубку к уху:

- Как дела? – спрашиваю у него. – Как сидится? Удобно?

Дальше следует долгая пауза, во время которой мы буравим друг друга ненавидящими взглядами.

- Радуешься, сука? – щерит наполовину выбитые зубы Лисьев.

- А то, - хмыкаю зло. – Я просто в экстазе…

- Че приперся? – злится Лисьев.

Не ценит гад внимания. Я тут, понимаешь ли, дела свои отставил, приехал к нему.

- Позлорадствовать, - хищно улыбаюсь. – Спросить, как поживаешь?

- Сука! – он очень уж быстро выходит из себя. - Я выйду отсюда, я клянусь тебе, я…

- Я, я, я, головка от хуя… - прыскаю смехом. – Никуда ты отсюда не выйдешь. Разве что прямым шагом в колонию строгого режима за убийство с особой жестокостью.

- Какое убийство? – картинно удивляется Лисьев. – Я никого не убивал! Я здесь из-за похищения, и то спорный момент, ведь моя дочь…

Прерываю поток речей этого болезного:

- Ты запамятовал, видно, как рассказывал нам про избиение жены? Четко озвучил, что выбил у нее информацию. Учитывая, что ее потом нашли мертвой, думаю, у следствия не возникнет проблем с поисками главного подозреваемого.

- Не было такого! – машет головой Лисьев. – Ты все придумываешь!

- Одну историю тебе расскажу, - ехидно ему улыбаюсь. – Для того, чтобы спасти Полину, моя бывшая жена продала свою квартиру. Единственную квартиру! Не пожалела единственного жилья, готова была всю жизнь снимать, лишь бы вылечить ребенка, твоего ребенка! Вот кого ты зажимал в том доме, вот какой девушке ты нанес душевную травму! Не стыдно, а?

- При чем тут это? – удивляется он.

Не стыдно, по ходу дела. Бывают же люди…

- Так вот, - продолжаю свою историю. – Она продала свою квартиру любителям стримить. Перед тем, как въехать, они понатыкали скрытых камер по всей квартире. Потом я квартиру-то перекупил, но парочку камер они снять забыли. Не знаю, нарочно или нет… Но твои откровения были записаны. Так что сидеть тебе тут долго и несчастливо!

- Тварина! – рычит в трубку Лисьев. – Мразота…

- Да, да, я такой, - гордо заявляю. – Могу тебя успокоить только одним.

- Чем? – щурит единственный целый глаз Лисьев.

- Мы воспитаем Полину как своего ребенка. Будем ее холить и лелеять наравне с нашей дочкой. Будем заботиться, выучим, обеспечим достойное будущее.

- Хоть так… - он кисло улыбается.

- Да, именно так, - киваю. – И мы сделаем все, чтобы она забыла эту историю о том, как родной батька над ней поиздевался… Чтобы она тебя забыла!

- Я не издевался над ней! – вдруг начинает беситься Лисьев. – Я пытался показать ей, что мир это не только когда у мамки под титькой! Мир он жестокий, он…

- Ебанько ты, – прерываю поток его откровений. – Главная задача отца – не показать ребенку всю жесть этого мира, а наоборот его от этой жести защитить!

- Меня вот не защищали, и я стал сильным. А она…

- Сильным стал? – хмыкаю с сарказмом. – Это, по-твоему, показатель силы издеваться над женщинами и детьми? Открою тебе страшную тайну – это не так, это как раз признак слабости. И за эту свою слабость ты будешь изолирован от общества до конца своих дней, понял?

Никому не позволю безнаказанно издеваться над моими девчонками. Ни-ко-му!

Лисьев ничего мне не отвечает. Видно, переваривает услышанное. Может, что и дошло до него, наконец? Хотя вряд ли.

- Приятной тебе отсидки, - желаю напоследок. - Я похлопочу о том, чтобы тебе дали пожизненное…

Артем

Мы с Майей поженились на следующий же день.

Не стали устраивать никакого шоу, танцев с бубнами.

Я сделал ей еще одно предложение, когда мы занимались любовью в душе, она его приняла. Дальше дело техники. Мне не доставило сложностей найти сговорчивую служащую загса.

В общем, дело сладили очень быстро. Потом долго целовались, праздновали.

После того, как страсти чуть улеглись, мы с Майей торжественно переехали в отель. С девчонками, разумеется.

Чтобы и места было побольше, и не напряжно.

Но само собой, эта мера была временной.

Целых две недели я мотался по коттеджным поселкам пригорода, выбирал самое лучшее место, где моей Маечке будет комфортнее всего жить. Со мной, разумеется.

Нашел идеальный дом. Сговорился с хозяевами, и вот если Майе все понравится, куплю.

«Солнце, спускайся!» - пишу ей.

Забираю любимую из отеля и везу прямиком в коттеджный поселок.

- Куда мы едем? – все продолжает она допытываться.

Когда мы выезжаем за черту города, Майя без слов все понимает.

- Ты нашел дом!

- О, я нашел не просто дом, - торжественно ей заявляю. – Я нашел супермегавау дом.

Следующий час мы с Майей ходим за риелтором, а она показывает нам красоты широкого двора, внутреннего сада, где предыдущие хозяева сделали и мангальную зону, и беседку для посиделок на свежем воздухе, и даже установили детские качели.

Сам дом Майе тоже нравится.

Два этажа, просторные помещения, окна. Кухня отделана по последнему слову техники, каждая комната обставлена со вкусом. Словом, живи не хочу.

Через время мы отпускаем риелтора, поскольку хотим сами еще раз все обойти-посмотреть. По крайней мере это то, что мы озвучиваем служащей.

На самом же деле, как только за ней захлопывается дверь, я беру Майю за руку и веду на второй этаж в хозяйскую спальню.

- Что ты задумал? – Майя начинает догадываться, зачем я ее сюда притащил.

А я уже не могу сдерживаться.

Прижимаю ее к стенке прямо возле двери, жадно целую в губы.

А что? Дом нам нравится, мы его определенно купим. Почему бы не обновить хозяйскую спальню.

- Я хочу, чтобы ты представила, как нам здесь будет хорошо…

Снова целую Майю в губы, потом веду дорожку из поцелуев к ее уху, вбираю в рот мочку уха, увенчанную жемчужной сережкой-гвоздиком. Вкусно, кстати.

Ей нравится. жена выгибается мне навстречу, обвивает руками мою шею.

- Майя, солнышко мое, я презервативы не покупал, - решаю уточнить свои намерения.

Чуть отстраняюсь, смотрю ей в глаза, хочу, чтобы Майя четко меня поняла.

- Что бы это значило? – хмурит лоб она.

Не понимает. Плохо объясняю, наверное.

- Роди мне еще одного ребенка, а? – наконец решаюсь озвучить просьбу. – Давай купим этот дом, перевезем сюда девчонок, обустроимся, а потом ты как возьмешь, как родишь…

- Артем, - пытается она меня перебить.

Но я не даю, продолжаю гнуть свою линию:

- Я тебе обещаю, все будет по-другому! Я буду тебе самым примерным мужем. Поездки к врачам, массаж ног, арбуз с селедкой в три часа ночи, короче любой каприз. И потом первый по подгузникам днями и ночами я… Нянькаться буду помогать, все дела… Только роди мне еще! Я очень хочу испытать, как оно, чтобы вместе с самого начала, чтобы абсолютное доверие. Ты же мне веришь, да? Я очень хочу, чтобы ты мне верила.

Майя неожиданно начинает хихикать.

Я ей такую речь толкнул, а она ржет.

- Где твоя совесть, женщина? Я тут стараюсь, привожу тебе доводы…