— Никуда ты не пойдешь, — строго на нее смотрю. — Будешь сидеть здесь у дома и в оба глаза наблюдать за площадкой. Вдруг вернется, а тут никого. Если увидишь, сразу звони мне.

Майя кивает, шмыгая носом.

Она сжимает в руке телефон и снова принимается судорожно оглядываться по сторонам.

Я же спешу в сторону, указанную ею.

Дохожу до супермаркета, показываю охраннику фото Ники. Но он ее не видел. Или не помнит.

— Прошу вас, осмотрите магазин!

Он соглашается, берет мою визитку, говорит с кем-то по рации, а я иду дальше.

Смотрю на часы.

Вероника пропала пятьдесят пять минут назад…

Пятьдесят пять минут на улице — это много или мало? Для взрослого ребенка — чуть. А трехлетке это может стоить жизни. Ее ведь может обидеть любой, совершенно любой! Она ведь даже дорогу сама нормально не способна перейти. Куда пошла дуреха маленькая?

Иду во дворы, оглядываюсь по сторонам, волнуюсь как никогда и ни о ком.

Такое чувство, будто из меня душу вынули.

Вот я дебил… Зачем я вообще уехал? Подержал полсекунды девчонку на руках и уехал.

Она обиделась, наверное. Или заскучала!

Бездумно брожу по дворам и корю себя за собственный тупизм. Только нашел девчонку и сразу потерял. Никогда себе не прощу!

Вдруг вижу, как вдалеке останавливается черный микроавтобус с тонированными стеклами. Останавливается он не просто так, а рядом с каким-то красным пятном.

Да это не пятно, это маленький ребенок.

Ника…

Ну да, она. В красной курточке, как сегодня днем на детской площадке, с двумя хвостиками.

Ее манят в машину. Шоколадку предлагают, что ли?

Откровенно манят!

Из машины выходит какой-то мужик…

Время для меня останавливается.

Я стартую с места на такой скорости, что кажется, сейчас порвутся жилы.

Бегу.

Нет.

Лечу.

И слышу:

— Иди сюда, девочка… Я тебя к маме отвезу. Ты же хочешь к маме?

К маме он ее отвезет, ага.

Ника пятится, а тот норовит поймать.

Уже откровенно рычит на девчонку:

— Сюда пошла, мелкая сучка…

Я подлетаю в тот момент, когда он уже хватает Нику за плечо.

Мужик слишком поздно меня замечает. Шарахается в сторону, но сбежать не успевает.

Я отдергиваю его от дочки за плечо и ору в ухо:

— Тебе кабзда!

В меня будто вселяется какой-то черт. Я беру его за шею и со всей дури впечатываю в его же микроавтобус. Его морда расплющивается об стекло, которое чудом не бьется. Получается хороший такой резкий звук удара тела об машину.

— Па-а-апа… — рыдает Вероника позади меня.

Я отвлекаюсь всего на секунду, поворачиваюсь к дочке. Но за эту секунду тип с разбитым лицом успевает юркнуть в машину, и та резко отъезжает. На водительском месте, оказывается, был еще один человек.

Повезло поганцу, что сбежал, иначе я его прибил бы, наверное.

Хватаю Нику на руки, а она принимается рыдать.

—Па-а-апа!

— Хорошая моя…

Глажу ее по голове, по спине в неловкой попытке успокоить. Кое-как и сам выдыхаю. Пока бежал к дочке, чуть сердце из горла не вылезло.

Поворачиваю с ней в направлении дома Майи.

— Куда идем? — спрашивает Ника, всхлипывая.

— Домой.

Давать пиздюлей маме за то, что профукала ребенка.

Артем

Первым делом я пишу сообщение Майе: «Несу пропажу домой. Нашел».

Потом звоню приятелю, который и обеспечил меня помощью полиции в кратчайшие сроки. Прошу отозвать подчиненных, ведь дочка нашлась.

— Пять, три, один, да-да, черный микроавтобус. Букв на номере не рассмотрел. Проверь, вдруг что. Скорей всего, он засветился на камерах, тут супермаркет недалеко.

Даю описание машины, на которой уехали придурки, что чуть не забрали Нику, ведь нездоровая вышла хрень, как ни крути. Только после этого окончательно выдыхаю.

Все это время Ника сидит у меня на руках, важно взирает по сторонам с высоты моего роста. По мере того как я шагаю, ее хвостики пляшут вверх-вниз.

Девчонке явно по кайфу, что я несу ее на руках. Она искренне мне улыбается, и уже вроде как забыла, что ее чуть не затащили в машину.

Дочка понятия не имеет, каких нервов мне стоили ее поиски.

Я за последний час чуть не поседел.

Сказать, что я зол из-за всего этого, — ничего не сказать.

Мы довольно быстро добираемся до детской площадки, где еще недавно Вероника играла с сестрой.

Майя стоит там, где я ее оставил. Едва замечает нас, бежит навстречу со всех ног.

— Милая моя, хорошая, родная! — причитает Майя, пытаясь забрать у меня Веронику.

А я не отдаю.

— До квартиры донесу, — говорю ей делано спокойным тоном. — А потом нас с тобой ждет серьезный разговор…

Как только Майя это слышит, виновато опускает голову.

И ни слова не говорит.

Еще б ей что-то сказать…

Слава богу, не начинает оправдываться. Я б тогда, наверное, не утерпел, стал на нее рычать прямо при Нике. Но негоже это — отчитывать мать при ребенке.

Мы заходим в подъезд, поднимаемся на нужный этаж. Майя ведет нас к квартире.

В прихожей ждет ее сестра.

— Нашлась, счастье-то какое! — охает Лена и вцепляется в Нику мертвой хваткой, уносит в квартиру.

Я не захожу, остаюсь на лестничной клетке.

— Давай отойдем к окну, поговорим, — говорю Майе с нажимом.

— Сейчас, я дверь запру, — кивает она. — А то вдруг Вероника опять выскочит, а мы не заметим…

Наблюдаю за тем, как Майя запирает дверь, сжимает ключ в руке и поднимает на меня взгляд.

Беру ее за локоть и отвожу на несколько шагов в сторону, к окну, что находится на лестничной клетке, совсем рядом с пожарной лестницей.

Я впечатываю Майю спиной в стену, упираюсь ладонью возле ее лица и нависаю над ней. Пальцем тычу Майе в грудь и начинаю рычать:

— Я доверил тебе ребенка, а ты что?

— Артем, я не хотела, — лепечет Майя.

— Что ты там не хотела? — распекаю ее. — Как так могло получиться, Майя? Это насколько надо было за ней не следить…

— Я следила! — стонет она. — Мы с Леной завели их в квартиру, оставили играть с куклами. Ненадолго! Я была уверена, что заперла дверь, но…

— Что «но»? — продолжаю рычать.

— Но, по ходу, не заперла, раз она выскочила…

— Как можно было не запереть дверь, когда в квартире две маленькие девочки? Ты хоть примерно представляешь, какие могли быть последствия?

— Я не знаю, как так вышло. Всегда запирала, клянусь…

— Клянется она… — я уже откровенно на нее шиплю. — Майя, ты поступила крайне невнимательно. Это за гранью просто. Верх безответственности!

Чем больше я говорю, тем сильнее расширяются ее глаза. В них вовсю плещется вина за то, что случилось с Никой.

Майя вжимает голову в плечи и будто даже уменьшается в росте. Не пытается со мной спорить. А меня настолько распирает злость, что попросту не могу остановиться, продолжаю на нее возмущаться:

— Майя, это пиздец! Как я могу тебе ее доверять, если ты даже дверь закрыть не в состоянии?! Хреновая из тебя воспитательница!

Вдруг мы оба слышим, как в нескольких шагах от нас кто-то открывает дверь.

Я дико бешусь, ибо уверен — это Ленка решила влезть в наш с Майей разговор, как обычно начнет умничать. Вот только мне сейчас не до ее ценного мнения. Пусть только откроет рот, и получит у меня наравне с Майей. Тетя тоже мне. По идее, следить должна, помогать. Две взрослые девки в доме, а умудрились прошляпить Нику. Даже замок не заперли, курицы.

Однако в дверях показывается совсем не Ленка.

На лестничную клетку выглядывает головка Ники.

Она видит нас, хихикает и прячется обратно в квартире.

— Артем? — стонет Майя. — Я что, опять забыла запереть дверь? Я же запирала вроде… Совсем с ума схожу!

— Запирала, — подтверждаю. — Сам видел.

— Тогда как она ее открыла? Отмычкой, что ли?

Я чешу лоб.

Оно, конечно, всякое бывает, но чтобы ребенок в три с половиной года умел пользоваться отмычкой — это как-то перебор.