Я с непроницаемым выражением лица наблюдаю, как татуированный хмырь разглядывает девочек. Купаюсь в диких дозах адреналина, которые выделяет в кровь организм, и пытаюсь прикинуть варианты, как нам четверым покинуть квартиру без потерь.

Но сначала нужно понять, что вообще этому типу надо.

— Полагаю, Владимир Лисьев? — Я с трудом вспоминаю виденный мной документ, где значилось имя мужа Лиды Лисьевой.

— Он самый, — кивает тот со значением.

И почему-то останавливает взгляд не на Поле, а на Нике.

Еще бы.

Наша Ника — кровь с молоком, а Поля — значительно более худенькая, и щеки совсем не такие румяные. Девочка еще не совсем оправилась, что неудивительно после такой серьезной болезни и операции.

— Иди сюда, Полечка, — он манит пальцем Нику.

— Это не она. — Я встаю так, чтобы загородить обеих девочек. — Зачем явился? Что-то мне не верится, что просто посмотреть. Параллельно вскрыв чужую квартиру.

— Надо же, какой ты заботливый папашка, — хмыкает Лисьев.

— Заботливый, — строго прищуриваюсь.

— А две девки тебе за раз харя не треснет?

— Не треснет! — чеканю строго. — Поля три года живет с моей женой, она наша. И Нику вот недавно нашли… Да, да, ту самую девочку, которую твоя жена сдала в детдом. Три года тебя не волновало, где твой ребенок, сейчас что изменилось?

Я, конечно, и сам поступил ровно так же, но по незнанию… Впрочем, возможно, и он тоже.

Лисьев подтверждает мою догадку:

— Я не знал о девочке. Думал, Лидка гульнула, раз дите не мое. Шею ей намылил в свое время и развелся, переехал в другой город, думать про нее забыл. А оно вон как интересно обернулось… Эта курва решила, что ей сойдет с рук подмена детей! Каково, а?

— Что? — мы с Майей возмущаемся одновременно.

— Ага, это она постаралась, — хмыкает Лисьев. — И причина у нее для этого была пиздец какая. Когда я увидел, как она беременная курит одну за другой, думал, урою… Вечерами-то она ни-ни, а днем, пока я на работе, как оказалось, жена творила что хотела. Ну я ей в свое время пригрозил, если с ребенком будет что не то, с нее спрошу, и по-взрослому спрошу. А ей как раз на скрининге рассказали, что у девчонки проблемы с сердцем. Вот она и решилась на авантюру, чтобы не хапнуть от меня последствий…

— Этого не может быть, — растерянно охает Майя. — Не может мать вот так…

— Может, может, еще как, — язвительно усмехается Лисьев.

— То есть она взяла нашу здоровую, заменила на свою больную? — подвожу я итог. — Нигде у нее там не екнуло?

— Нечему там было екать, — хмыкает Листьев и смотрит на меня в упор. — Тебе за все спасибо, мужик. Ну и шухеру ты навел в роддоме с этой подменой, аж дым коромыслом. Даже мне позвонили. Ну я и сложил два плюс два, нагрянул к бывшей женушке на огонек… Она выложила мне все. Не без выпендрясов, конечно, пришлось как следует потрудиться.

Он показательно вминает кулак в ладонь левой руки.

Мне становится кристально ясно, кто забил до смерти биологическую мать Поли. Не то чтобы мне ее после всего было сильно жалко, но это ж какой-то феерический пиздец.

— Это вправду сделала ваша жена? — не унимается Майя. — Да как же она могла?

— А вот так, — Лисьев легко щелкает пальцами. — На нее, по ее словам, снизошло провидение, когда она увидела тебя в палате. Вы же с ней вместе рожали, по крайней мере начинали. Ты ж ей представилась еще, и она тебе. Дальше ты потеряла сознание, и тебя увезли в операционную, а ее — в родильную палату. Она, курва, как тебя увидела, так и решила — дети будут похожие. Вы ж с ней похожи, как два яйца.

— Ни хрена они не похожи… — вставляю свои пять копеек.

— Блондинки, голубоглазые, — пожимает плечами Лисьев. — Видно, так подумалось моей курве. Потом она убедилась в схожести детей, когда увидела твою дочку в детской комнате. Пока ты отходила от операции, она и сладила дело. Подкупила медсестру, и… В тот момент я лишился дочки.

— Как ты нас нашел? — спрашиваю с прищуром.

— Очень просто. Ксерокопия паспорта Майи Булатовой до сих пор хранится в архиве роддома, прикинь. А там адрес по прописке. И вот я здесь…

Бля-я-я… Почему я в свое время не настоял, чтобы Майя у меня прописалась? И на кой черт я вернул Майе эту квартиру? Да лучше бы я ей новую купил, большую и красивую, и к лешему те сантименты, что она питает к этим квадратным метрам. В новых апартаментах этот уебок ее так просто не нашел бы и уж точно не сковырнул бы ногтем замок.

— В отличие от твоей жены, моя хорошо растила девочку! — подмечаю злобно. — Кормила, поила, в любви купала. Ей недавно сделали операцию, дико дорогую и жизненно важную. А если бы сдали в детдом, как твоя нашу, так уже и не было бы Польки. Ты оцени, как с девочкой обращались!

— А я ценю, — резко серьезнеет Лисьев. — Только поэтому разговариваю с вами сейчас вежливо. Готов договориться полюбовно, так сказать, компенсировать.

С этими словами он выставляет вперед правую руку, трет средним и указательным пальцами об большой, показывая, что готов раскошелиться.

— Нам не нужно ничего компенсировать, — машет руками Майя. — Мы денег за Полю не возьмем!

— Раз не надо, значит не надо, — резко веселеет Лисьев. — Но Полина в любом случае поедет со мной.

Майя

Слова этого страшного мужчины с тату действуют на меня, как удар кирпичом по голове. Как это он заберет Полю? Он сумасшедший?

— Вы что такое говорите? — сама не узнаю свой голос, настолько он севший. — Вы не можете забрать Полину. Я! Я ее мама!

Он как будто не понимает. Вроде русский, но не понимает. По виду ему совершенно все-равно на мои слова.

Не могу понять, как так можно. Силюсь сказать что-то еще, и в этот момент слышу стальной голос Артема:

— Полина никуда не поедет. По документам Майя ее мать, а ты ей никто. Только посмей тронуть девочку, и мы моментально обратимся в полицию. Оформим это дело как похищение. Я натравлю на тебя всех, мы вернем девочку в один клик. Так что подумай, надо ли оно тебе?

— Не по-пацански чуть что бегать к ментам, — зло сплевывает Листьев.

На мой ковер сплевывает! Который я специально начищала вчера ночью, чтобы пригласить Артема в чистую квартиру.

Я поворачиваюсь к Артему.

А он продолжает тем же стальным голосом, от которого поневоле делается страшно:

— Это не пацанская разборка. Это посягательство на мою семью, и я буду реагировать соответственно. По документам…

— Срать я хотел на твои документы. — Лисьев явно выходит из себя. — Можешь их себе оставить. У меня такой умелец есть… В два счета сляпает малой такие документы, что даже менты не подкопаются. Хотя для того, чтобы подкопаться, надо сначала найти, а нас хер кто найдет, ясно? Я забираю Полину в любом случае!

— Мама! — пищит Поля и намертво вцепляется в мою ногу. — Мама, не отдавай!

Поля этими словами рвет мне сердце на части. Неужели ее предполагаемому отцу не видно, насколько она испугана?

— Что же вы делаете? — стону громко. — Вы пугаете девочку! Мы столько ее лечили, столько старались, а вы так ее нервируете! Я мама ее, куда она без мамы? Вы что, не понимаете, что вы ее сейчас из семьи пытаетесь вырвать? У нее здесь мама, сестра…

— Она вам по крови никто. Она мне родная по крови, — Лисьев буравит меня злым взглядом.

— Да кому какое дело до твоей крови? — продолжает рычать Артем. — Полина считает матерью ее!

Он указывает на меня.

— Я вам Полю не отдам! — громко кричу.

А Лисьеву вдруг делается весело. Он растягивает губы в довольной улыбке.

— Ладно, так и быть, не стану разлучать с матерью, я ж не зверь какой… — говорит он.

И только я успеваю подумать, что в нем наконец проснулись зачатки разума, как Лисьев продолжает:

— Ну а че? Так будет даже прикольнее. Собирайся, мамаша, с нами поедешь. Очень ты мне напоминаешь бывшую жену, такая же ладная, сладкая. Не дура, надеюсь, как та…

Я немею от его слов.

Краем глаза замечаю, как у Артема перекашивает лицо.