– Нам надо отметить начало нашего совместного сотрудничества! – Радостно воскликнул Уилл и перехватил меня за талию. Закружил в шутливом танце. Я начала отбиваться от него. Забарабанила кулаками по его груди:

– Я не пью, у меня малышка на руках, забыл?

– А мы отметим это дело поцелуем! – Лукаво прищурился Уилл и замер в эффектной позе, потянувшись к моим губам. Но застыл, будто ожидая моего разрешения. Или, предчувствуя – что еще одно движение, и он получит по наглой смазливой мордашке.

– У меня ж двое детей. Ты мне тут скандал задолжал. И сцену ревности впридачу. – Ядовито протянула я, так же, как Уилл, застыв на середине комнаты, будто выполняла диковинную фигуру из какого-то танца. Умом я понимала – мне нужно вырваться из его объятий. И сбежать в свою комнату вместе с детьми. Нужно, нужно, но… Перед глазами стояло искаженное от ярости лицо Филиппа. Когда я пришла к нему в кабинет, в слезах, и рассказала правду. В отличие от меня, Филипп не был готов прощать мои ошибки.

– Я люблю детей. А за сцену ревности… Расплатишься поцелуем? – Шепнул искушающим бархатным тоном мне на ухо Уилл, прижав меня крепче к своему каменному прессу. У меня аж дыхание перехватило. Все-таки Уилл был красив. Хотя и повеса, но обаятелен до безумия. Его чарам сложно было противиться. Кажется я так подумала тогда и с Соларом? Тогда это было наваждение. А сейчас?

– Нет. – Я собрала в себе остатки силы воли и уперла ладони в широкую грудь Уилла, отталкивая его. – Я замужем, Уилл. Я серьезно. Я же сказала тебе сразу, еще там, в саду? Я не свободна.

– А я ответил тебе еще там, в саду. – Вдруг выдохнул громко и горячо Уилл, глядя мне в глаза, чуть прищурившись. – Мне плевать, Элион. Я отберу тебя у него. Не на одну ночь, а навсегда.

В зале воцарилось полнейшее, гробовое молчание. Отчего слова Уилла прозвучали как-то… так серьезно, что у меня от намерений этого молодого человека мурашки побежали по коже. Уилл не преминул воспользоваться моей слабостью, и прижался к моим губам своими губами, а я не успела оттолкнуть его.

– Отберешь Элион навсегда? Как самонадеянно. – Как удар грома прозвучал в зале знакомый мужской голос с рычащими нотками. Этот голос ударил мне в спину внезапно. В лицо мне бросилась кровь. Я оцепенела, наконец оторвавшись от губ Уилла. Но до смерти боялась обернуться. Я знала, кого я там увижу. За своей спиной. Я узнала бы этот голос всюду.

– А с чего ты взял, мальчишка, что я тебе это позволю?

***

Уилл нахмурился и отодвинул меня в сторону, сделав несколько шагов вперед. Он подобрался, сжал кулаки и сразу стал похожим на дикого зверя. Лев, царь зверей? Поджарый, смелый, сильный. Вот, чем повеяло от него.

– Кто этот мужчина и что он делает в нашем доме? – голос Уилла прозвучал грозно.

А зеленые глаза буквально прожгли дыру в сопернике. Я сглотнула и сделала глубокий вдох, прежде чем ответить. Не хотелось бы, чтобы мой голос позорно дрожал?

– Мой муж, – мои слова прозвучали приговором, сорвались с губ, будто камни в пропасть.

Уилл не ожидал этого. Его ноздри раздулись, он резко втянул в себя воздух. Но промолчал.

– Совершенно верно, – прозвучал глубокий, бархатный голос Филиппа, когда он направился к нам с Уиллом.

Каждый чеканный шаг тяжелых сапог отбивался ударом от моего сердца. Меня затошнило от страха, когда я посмотрела в красивое, замкнутое лицо Филиппа. Ой-ой, грядет буря.

– Я имею все права на эту женщину, – отрезал Филипп.

Он подошел совсем близко ко мне. Резко выкинул вперед руку, обхватил мою талию. И дернул на себя, буквально впечатывая меня в свое крепкое тело.

– Иди сюда, Элион, – его тон прозвучал жестко, будто Филипп не признавал никаких компромиссов.

Я вместо того, чтобы послушаться, уперла ладони в грудь Филиппа. И попыталась оттолкнуть его. У меня не получилось. Держал меня Филипп крепко.

– Я тебе не собачка, чтобы мне приказывать! Раз уж ты упорно считаешь, что у меня есть любовник, то может стоит его завести? – вспыхнула, как спичка, я и заерзала, пытаясь вырваться.

– Верно, – нехорошая улыбка Филиппа, скорее, напоминала оскал. – Ты моя жена. А значит, не имеешь права сбегать от меня, будто неразумное животное. Поучить тебя послушанию, Элион? Когда мы вернемся домой.

– Я не собираюсь возвращаться с тобой домой! Пусти меня! – мои щеки заалели от гневного румянца.

Я замахнулась пощечиной по Филиппу, совершенно забыв о его острых, как бритва, реакциях. Он перехватил мое запястье и стиснул в порыве гнева так сильно, что я охнула. На ресницах блеснули слезы. Уилл заметил это и побледнел от уже собственного гнева. Он схватил меня за плечи и потянул на себя. Его пальцы, будто железные канаты, впились в мои плечи так, что я едва сдержала стон. Да что эти мужчины творят?! Они меня на куски разорвут сейчас, будто я их добыча!

– Убери руки, – процедил он с ненавистью, продолжая сверлить Филиппа горящим взглядом. – А не то я их тебе сломаю.

Его угроза не возымела должного эффекта. Филипп слегка разжал хватку на моей талии и запястьях, будто пришел в себя. А потом откинул голову и неожиданно расхохотался.

– Убери своего любовника, Элион, – с нескрываемым презрением выплюнул Филипп мне в лицо. – А то еще проткнет меня… зубочисткой. Горя не оберешься.

У меня от ярости все поплыло перед глазами. Я подогнула пальцы так, словно это были когти хищной птицы, мечтая вцепиться в лицо Филиппу и изодрать его без жалости. Как он посмел обвинить меня в измене ни с чего! В памяти всплыл момент, как Филипп коснулся следа на шее, оставленного его же отцом. И как говорил про моего любовника. С горечью. С болью. С отвращением. Неужели Филипп и правда не доверял мне настолько, что… считал Уилла моим любовником?!

– Убирайся! – зарычал Уилл, наконец отрывая меня от Филиппа и ставя, как фарфоровую куклу, за свою спину, будто молчаливо оберегая от нападок мужа.

– Значит, все-таки выбрала его, Элион? – Филипп мягким кошачьим шагом обошел Уилла и снова оказался рядом со мной. Слишком… близко.

Мое сердце пропустило удар, когда я ощутила легкий аромат его парфюма. Аромат древесины и горечь полыни… На первый взгляд, невозможные сочетания. Такие же невозможные, как и сам Филипп?

– Нет, – тихо, с отчаянием выдохнула я, заглянув умоляюще в глаза Филиппу.

Мне хотелось шепнуть: «Не надо, не делай этого с нами! Поверь мне, пожалуйста, поверь!»

Но с моих губ не сорвалось ни звука. Горло будто перехватило. А Филипп ждал… Какого-то шага от меня? Уверения в том, что все это неправда?

Мгновение, другое – и он стиснул губы. Будто отсекая от себя все чувства. Отсекая меня? Хотя казалось, что и прежде его взгляд был закрыт и непроницаем. Но я слишком хорошо знала Филиппа. И прочитала сейчас в его глазах неизбывную тоску. Филипп… будто прощался со мной? Мне захотелось плакать. А он приподнял мой подбородок своими длинными сильными пальцами, легонько погладил по коже. Его губы изломала горькая улыбка, которую Филипп даже не попытался скрыть.

– Изменница, – тихо, очень тихо проговорил Филипп мне на ухо с ненавистью и болью, которая прорвалась сквозь его защитные барьеры, что он выстроил против меня. - Знаешь, что я сейчас сделаю?

– Ты так же лжива, как прекрасна, Элион. Но я все равно люблю тебя. И заставлю избавиться… от любовника. Вот только тебе не понравится, как я это сделаю!

Вся нежность, все тепло в одно мгновение слетели с лица Филиппа. Сметенное черной волной удушающей ревности к Уиллу. Будто и не было у Филиппа светлых чувств ко мне никогда. Мое сердце сжалось от боли. Захотелось вырваться из его рук, сбежать куда-то на чердак, подальше от всех. Свернуться клубочком и оплакать свою собственную любовь к Филиппу. Разрушенную его недоверием ко мне.

– Не трогай меня! – испуганно вскрикнула я, дернувшись всем телом, когда Филипп, уже не церемонясь, скрутил и толкнул меня к коридору.

Мысленно я успела лишь порадоваться, что в начале нашей ссоры Агния унесла из обеденного зала моих детей. А не то сцена выглядела бы особенно отвратительно! Я продолжала бесплодные попытки вырваться, но Филипп был гораздо сильнее и крупнее меня. Так что здесь я проиграла. Без шансов на победу с самого начала.