Его мир перевернулся. Да как Солар мог?! Умом Филипп понимал. А сердце… глупое, дурное сердце не верило. Наверное, Филипп был прав. Трус – это семейное. Он боялся узнать правду как раз потому, что с самого начала знал одно. Если отец соблазнил его жену, то возврата назад уже не будет. Солар перестанет быть его отцом… А станет соперником?

– Я Элион не держу, – отрезал Филипп, сверкая глазами. – Но не о ней речь. Раз уж все так удачно сложилось, что все мы здесь сегодня собрались… тогда ответь мне честно, отец. И я… постараюсь, если не простить, то хотя бы принять твой поступок. Отвечай, ты соблазнил ее честно? Или с помощью какой-то хитрости? Потому что я знаю Элион. Она святая в этом плане. Она могла бы возжелать тебя телом. Но никогда не поддалась бы по доброй воле приступу желания. Так что говори правду, Солар. Иначе тебе не поздоровится.

– И что же ты сделаешь со мной? – горестная улыбка скривила его губы, Солар встряхнул серебристыми волосами, приподнимая подбородок в каких-то остатках гордости. – Вызовешь на поединок родного отца? Убьешь меня?

Солар сощурился, с вызовом глядя на Филиппа. В кармане брюк до сих пор лежал тот самый почерневший магический кристалл. Сейчас Солар сжимал его до той степени, что казалось, грани уже вот-вот изрежут ладонь в кровь. Но он держался до последнего, пытаясь скрываться под маской самоуверенности, вызова, пустых фраз. Солар не был готов сказать правду. До сих пор.

Филипп подошел к отцу совсем вплотную. Отчего-то нахлынула горечь, оставив неприятное послевкусие. Как будто он выпил прокисшего молока.

– Нет, папа, – негромко, но печально ответил Филипп и положил ладонь на грудь Солара. – Просто… даю тебе шанс очистить совесть? Обещаю, никакой дуэли не будет. Я не хочу жить с клеймом на совести, что я не попытался исправить того, что мой отец – трус. И не смог, пускай не сразу, совершив ошибку, признать всю правду. Но даже потом, не смог… загладить свою вину чистосердечным признанием. Пожалуйста, отец. Не ради меня и себя, а хотя бы ради Элион? Я же вижу, она тебе дорога. Как бы ты ни скрывал это от меня. Но она будет счастлива только со мной. Живя в честном браке, а не купаясь во лжи и недоверии, что мы с тобой вокруг нее развели. Давай. Скажи правду. И клянусь, на этот раз я тебе поверю. Даже если… ты скажешь, что соблазнение было честным. Обещаю. Я не стану сомневаться в твоем слове. Я хочу дать тебе шанс. Воспользуешься им?

Солар вздохнул, доставая из кармана кристалл.

– Этот камень мне дали на севере. Очень редкий магический артефакт. Хотя и с коротким действием. Если у женщины есть хоть минимальная симпатия к владельцу артефакта, то эта магия усилит притяжение многократно. И не оставит в покое, пока она ему не отдастся. Мне… понравилась Элион, – Солар облизнул пересохшие губы, ведь на самом деле его чувства уже давно не вмещались в простое «понравилось». – И я использовал кристалл там, на балу. Но знаешь, что, Филипп? Ему было, что усилить… А значит, я понравился ей. Подумай об этом, – сказал Солар, хищно, как зверь, делая мягкий шаг вперед, к Филиппу.

Филипп тяжело вздохнул. Глаза Элион просияли. Ему показалось, еще немного, и она бросится на шею не то к нему, не то Солару, за то, что он сказал правду. За то, что больше не нужно мучиться от бесконечной вины перед мужем. Ведь всему виной не несдержанность Элион, а магия.

– Я знал… Я сердцем чувствовал это, – прошептал тихо Филипп, обернувшись к Элион.

Он никак не ожидал увидеть злого огонька в ее глазах.

– А может… это говоришь не ты? А магия подчинения Кая, которая заставляет тебя «любить» меня и говорить мне удобные и правильные вещи? – вдруг прошипела ему на ухо Элион и отшатнулась от него.

Филипп стиснул зубы. Но не стал ее удерживать, когда она подошла к кованой беседке и схватилась за прутья, а потом всхлипнула, пытаясь навести порядок в собственных эмоциях. Что ж, Элион беременна, ей простительно бросаться из крайности в крайность. То быть безумно счастливой, то плакать. Да и навалилось на нее слишком многое. Утешить бы? Но нужно сначала решить вопрос с Соларом.

– Но зачем? – холодным, сдержанным тоном спросил Филипп, глядя Солару в глаза. – Почему не любая другая девка? А именно моя жена? Тебе же все равно… кто раздвинет перед тобой ноги. Это ты нарочно? Чтобы насолить мне? Или все дело в Элион? Расскажи мне, отец. Я… хочу тебя понять. Прежде чем приму решение насчет тебя.

Солар стиснул кулаки, будто едва сдержался, чтобы не залепить пощечину. Хотя это сыну следовало бросаться на него с кулаками.

– Насолить? Я пытался защитить тебя от боли, когда не сказал правду! Пытался сохранить мир между нами, – Солар поджал губы, отводя взгляд, и вздохнул, ведь увидел Элион. – Неужели ты сам не понимаешь… Что Элион невозможно не захотеть забрать себе. Она неземная. Попаданка, не похожая ни на кого. Такая живая, яркая. Когда я увидел ее на балу, только поругавшуюся с тобой, дерзкую, искреннюю, с такими горящими глазами… что-то случилось, – Солар провел руками по лицу, выдыхая, будто смертельно устал. – Что-то случилось со мной. И я решил, что завладею ей. Пусть даже на одну ночь. А потом уже не сумел забыть.

Филипп прерывисто выдохнул, во все глаза глядя на отца. Так, будто не узнавал его. Будто видел впервые.

– А ты… уже знаешь, что она попаданка? – негромко проговорил Филипп, встряхивая волосами, будто подпадая под наваждение Элион.

Отец прав… она очаровала бы любого. Но это не оправдание поступку Солара. Филипп вспомнил, как в одну из их серьезных ссор Андреас тоже немного влюбился в Элион. Его потянуло к жене брата. Но… в итоге Андреас смог остановиться. И не переступить грань между дружбой и влечением. За что Филипп брату несказанно был благодарен.

– Жаль, что ты так поступил, отец, – Филипп покачал головой. – Я могу понять твои чувства, но… я сам однажды был под влиянием чужой магии, которая ломала разум. Подчиняла мою волю себе. И если это случилось с Элион, пускай на час, а не на месяц, то… я ей сочувствую. А ты… что ж, ты сам видишь. Без магии у тебя нет шансов завоевать ее сердце. Наверное, это стало худшим наказанием для тебя, Солар?

– Ты прав, Филипп. Мне… жаль, что все так.

Солар отвернулся. Больше не о чем было говорить. Филипп попал в точку. Он подошел к Элион, касаясь ее плеча.

– Прости, что мне не хватило смелости сказать правду. Не ему. Тебе. Я надеялся все это время, что ты примешь то желание, помутнение рассудка за чистую монету… и придешь ко мне.

Солар вздохнул, беря Элион за руку. Пальцы у него были ледяными от эмоций. Он вложил в изящную ладонь черный, уже бесполезный кристалл. Как напоминание о нем? Глупый, нелепый последний подарок? Элион, наверняка, выбросит его, он в этом не сомневался. Но зажал ее пальцы своими, после чего направился прочь.

Элион немного пришла в себя и бросилась к Филиппу. Перехватила его за ладонь и встряхнула, заглядывая в глаза:

– Ты его так просто отпустишь? Вы же… даже не поговорили наедине. Ничего не выяснили. Нельзя его отпускать, даже если ты ненавидишь Солара сейчас, Филипп! Он отправится на войну, и ты потеряешь отца.

– Я и так потерял отца. В тот момент, когда он переступил черту и подчинил твою волю магией кристалла, – Филипп вдруг выхватил из ее рук кристалл и зашвырнул далеко в траву.

На красивом лице было написано бешенство. Элион погрустнела.

– Ты, наверное, так говоришь только потому, что находишься под заклятьем Кая? И подчиняешься мне?

– Нет! – прорычал злобно Филипп, сверкая глазами. – Если бы было можно отменить и эту чер-ртову магию Кая, тогда ты мне поверила бы?

– А я… могу отменить, – тихо и твердо проговорила Элион.

Она перехватила ладонь Филиппа и крепко сжала ее в своей. И принялась читать заклинание, которое повторяла мысленно каждый день перед сном, мечтая, чтобы все разрешилось, чтобы Филипп освободился и стал настоящим. Что ж, правда все же выплыла наружу… Пришло время освобождать Филиппа от оков магии демона.