Сорок два мне… А я вляпался как пацан. И веду себя соответствующе. Будто за косички девочку дергаю, строю из себя не пойми кого, а в действительности, блядь, настолько зависим, что даже жену не могу выбрать сам.

– Так что?

Вздроченный собственными головняками, упускаю из вида, что невеста моя как будто тоже на грани. Расстегивая рубашку и сбрасывая ее, присматриваюсь к девчонке с большим вниманием. Так и есть, да – она напряжена, как до предела закрученная пружина.

– Может, просто расскажешь, что не так? – предлагаю я, не спеша снимать туфли.

– Может быть. Потом.

Динара поджимает пухлые губы. Пожав плечами, я все же избавляюсь от обуви и захожу в ринг. Надо будет спросить у Умара, на кой черт он отдал дочь на боевые. Хотя учитывая его опыт, гибель семьи, тоже, блин, нашел чему удивляться! Наверняка Халилов хотел, чтобы малышка умела постоять за себя при случае. А кто бы не хотел на его месте?

Махать кулаками после долгого рабочего дня мне совершенно не хочется. Даю себе минуту на то, чтобы положить конец Динариным прихотям, и прохожусь по фигурке девочки намеренно липким взглядом, надеясь на старте выбить ее из колеи. Но та как будто не замечает этого. Я же, наоборот, подмечаю гораздо больше, чем планировал и хотел. Оказывается, у моей невесты красивая фигура. Сейчас, когда она в черных найковских лосинах и спортивном топе, надо быть евнухом, чтобы не обратить на это внимания.

– На раз, два, три! – командует Динара и, ни секунды не медля, бросается в атаку. Естественно, от неожиданности я пропускаю довольно чувствительный удар.

– Какого…

Бум! Уворачиваюсь. Злой как черт, ухожу от очередного захвата. Бить девчонку в ответ – не могу, хотя у меня и нет физического блока на то, чтобы втащить женщине. Я работаю в тех структурах, где пол преступника не имеет никакого значения. Потому мне все равно, к кому применять силу, если в этом появляется необходимость. Но это же моя будущая жена! Мать моих детей…

– Твою ж… Динара!

– Что? Сдаешься? – ее голос вибрирует и звенит.

– Черта с два.

– Тогда давай! Ну, давай же, что ты жмешься, как девочка?!

Смешно, но ее провокация удается. Я срываюсь с места, готовый к подсечке, однако разглядев ее лицо, успеваю в последний момент себя тормознуть. Потому что по лицу этому текут самые настоящие слезы. Это… шокирует. Я же понятия не имею, что делать с плачущими девицами. Тем более плачущими так горько. И не напоказ.

– Я не заметил, что тебя достал. Прости.

– Ты и не достал, – надменно вздергивает подбородок, – еще чего?!

И тут же опять меня лупит!

– Эй! – рявкаю я. – Ты совсем, что ли?!

– Дерись!

– Прекрати. Идиотская это была затея.

– Давай! Ну же!

Слова прерываются громкими всхлипами. Я окончательно перестаю хоть что-либо понимать. И когда Динара снова бросается в атаку, беру ее на болевой, роняю на мат и приземляюсь сверху.

– Нечестный прием! – скалит зубы. Белые они у нее. Красивые. Даже капу, идиотка, не вставила. Впрочем, я тоже хорош. Не надо было вообще это начинать. Теперь лежу на ней, между ног… В самой провокационной позе из всех возможных, и чувствую себя дурак-дураком.

– Ага. Нечестный. Сейчас мы встанем, и ты мне расскажешь, что на тебя нашло.

– На меня? И что же? Я тебе чем-то не нравлюсь? Может, и на роль жены не гожусь, а? Так ты скажи…

– Не мели чушь!

У Динары истерика. Мне приходится даже немного ее встряхнуть, чтобы она перестала брыкаться, ужом ерзая под моей навалившейся на нее тушей. Голова дергается, темные волосы волной ложатся на ринг. Полная грудь вздымается и опускается, заставляя меня… меня, блин, отводить взгляд. Скатываюсь на бок и встаю, подавая невесте руку:

– Если тебе есть что мне сказать – говори.

– А ты мне ничего сказать не хочешь?

– Например?

– Например, собираешься ли ты бросать свою шлюху? Или будешь и дальше меня унижать встречами с ней?

Стоит. Глаза блестят. Ресницы слиплись от слез в треугольники. И губы дрожат. А все равно вся ее поза – вызов.

– Не понимаю, о чем ты.

– Вот как? Ну, тогда, наверное, тебе лучше уйти. Вернешься, когда поймешь.

Динара отворачивается. Я только успеваю заметить, как взволнованно вздымается ее грудь.

– Ты меня прогоняешь? – невольно сжимаю руки в кулаки. – Я что, по-твоему, пес? То иди ко мне, то пошел на хер?

– А я, по-твоему, кто тогда? Дура?

– Я этого не говорил, – цежу сквозь зубы.

– Но подразумевал. Что еще могло означать твое «Я не понимаю, о чем ты»? – пародируя меня, презрительно кривит губы.

А я стою и не могу сообразить, как докатился до того, что меня отчитывает двадцатилетняя девчонка. И ведь есть за что! Как она узнала? Нет, как – понятно... Подслушала мой разговор. Но почему Динара решила, что все продолжается?

– Ты за мной следишь?

– Зачем бы мне так утруждаться, если ты таскаешься с... этой по всему городу?

Немыслимое дело, но я чувствую, как кровь приливает к щекам. И это по большей части злость, да, злость на себя, но еще и гребаное смущение. Мне стыдно. За то, что меня отчитывают как сопливого пацана. И стыдно, что я сам дал для этого повод. Чего во мне нет, так это страха. Хотя, если Динара нажалуется на меня папочке, завязанный на узел член – меньшее, что мне грозит.

А тот, надо заметить, реагирует на близость женщины. Переминаюсь с ноги на ногу, ослабляя натяжение в брюках.

– И? К чему ты клонишь?

– Да вроде ни к чему. Я у тебя прямо спрашиваю, собираешься ли ты бросать эту женщину. Потому что я не потерплю… не потерплю… твоих отношений на стороне.

Поворачиваюсь к Динаре. Долго смотрю в глаза. И ведь я могу так все перевернуть, что она еще и вину почувствует за случившееся. Я могу. Но кем я тогда буду? Она же совсем малышка: чистая, наивная девочка. Которой я и так уже успел причинить боль.

С другой стороны, а что я ей скажу? Между нами с «той» все кончено? Так ведь нет. Я не смогу. От одной мысли об этом все во мне на дыбы встает.

– Если я тебе был нужен исключительно в качестве мальчика для битья, я, наверное, поеду. Поздно уже.

Отхожу. Снимаю небрежно брошенную на столбик ринга рубашку.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– У меня нет на него ответа.

– Мы вместе или нет?! – топает Динара ногой. Я, удивленно вскинув бровь, оборачиваюсь. Темперамент у девочки, надо признать, заводной. Это может обернуться головняками, а может добавить красок. Смотря куда мы направим ее энергию. Проблема в том, что я не могу себя заставить заняться этим. Не могу найти в себе нужный азарт, да… Я горю только рядом с Амалией, а на Динару моего запала не остается.

– Ты моя невеста.

– Невеста, которую ты не хочешь?

– Ты что, сегодня решила выесть мне мозг? – взрываюсь я.

– Нет! Мне просто нужно понять, что происходит. Как есть, больше не будет. Потому что я так не могу.

О, на самом деле человек такая скотина, что выдержит и гораздо худшие вещи. Но голос Динары к концу предложения скатывается в едва различимый шепот. И даже вызов во взгляде не может скрыть ее ранимости. Язык не поворачивается ее осечь.

– Я хочу. Хочу, ладно?

– Хорошо, – отворачивается, сжимая кулаки.

– Мне, и правда, надо идти.

– Поцелуй меня!

– Что? – оборачиваюсь.

– Поцелуй меня. На прощание. Мы же скоро поженимся, что в этом такого?

Залипаю взглядом на ее пухлых губах, не решаясь приблизиться. Тогда она приближается сама. Подходит близко. Так что ее тугая грудь сплющивается моей. Запрокидывает голову. Глазищи темные, шальные… Одну руку кладет на предплечье, другой ведет вверх по спине. Я как под гипнозом.

– Это мой максимум.

– Что? – туплю.

– Больше я ничего не умею, – Динара улыбается, несмотря на то, что ее щеки горят от смущения.

– Предлагаешь мне взять ситуацию в свои руки? – хмыкаю, не понимая, когда сам осип. Наверное, дело в том, что у нас с Амалией сегодня так и не дошло до секса. С чего бы еще мне так реагировать на эту неумелую провокацию?