Следующие полчаса мы с Мелани методично обходили жилую часть дома. Обследовали полупустые гостиные и спальни на третьем этаже, а в нескольких даже под кровать заглянули, когда леди Инграм здраво предположила, что Бетти, возможно, попросту играет с нами в прятки и, радостно хихикает сейчас, глядя на наши мучения, укрывшись в каком-нибудь чулане. Но ни в кладовках, ни на лестнице для слуг, девочки не было, и, убедившись, что на кухне она тоже не появлялась, мы вновь вышли в холл на первом этаже.

— Так, мы еще не были еще в том крыле, — указала я на лестницу.

— О, оно на консервации, — ответила запыхавшаяся Мелани, которая все еще прижимала к груди игру.

— Тем более! — я метнулась в ту сторону. — Беатрис, где ты? Пожалуйста, прекращай играть в прятки. Это совсем несмешно.

— Совсем несмешно! — отозвалось тоненьким голоском эхо. — Это не ваше! Отдайте!

До меня не сразу дошло, что это совсем не эхо, а голос Беатрис. Подобрав юбки, я тотчас бросилась на звук, позабыв обо всех правилах приличия. Слыша за спиной дробный стук каблуков Мелани, я нырнула в незнакомый коридор. В глубине его виднелась широкая полоска света, упавшая на пол из открытой двери. В считаные секунды оказавшись рядом с ней, я заглянула внутрь, и увидела Беатрис.

Девочка стояла рядом с узкой кроватью, на которой лежала очень старая женщина. Ее тело было до того сухим, что фигура, укрытая тонким одеялом, казалась почти детской, седые волосы неровной паклей торчали из-под чепца, а все лицо покрывала густая сеточка морщин. Но глаза при этом не выглядели мутными, как это бывает у стариков. Скорее, наоборот, они лихорадочно блестели и казались очень яркими.

Я вдруг вспомнила о старенькой няне, о которой упоминал Джефри во время нашей последней поездки в Бринвилль. Удивительным образом воспитанница на нее наткнулась и, видимо, потревожила покой бедняжки.

— Бетти, что случилось? — я взяла девочку за плечи и развернула лицом к себе. — С тобой все хорошо? Как ты вообще здесь оказалась?

— Я пошла за вами с Джефри, но все перепутала и свернула в другую сторону.

В это время подоспела Мелани. Она тотчас подскочила к кровати няни и бросилась поправлять сползшее одеяло.

— Тише, дорогая, тише! — ворковала она. — Тебе нельзя так нервничать. Это всего лишь наши гости. Ну же, будь умницей, приляг.

Старушка издала невнятное протяжное мычание, но сил сопротивляться настойчивой заботе Мелани у нее, похоже, не было.

— Ох уж эта бестолковая миссис Шнап, — тихо ругнулась Мелани. — Опять забыла закрыть дверь. Похоже, нам стоит поискать другую сиделку.

— Пойдем, Беатрис, — обратилась я к воспитаннице. — Видишь, няне Инграмов нездоровится.

— Няне? — Бетти ловко вывернулась из моих рук. — У нее мой медальон!

Я глянула на Мелани, но та в ответ лишь пожала плечами, глядя на старушку. Женщина вновь замычала и потрясла рукой, в которой было что-то зажато. Из кулака к тонкому морщинистому запястью спускалась простенькая цепочка.

— Леди Мелани, попросите свою няню вернуть мне мое.

— Хорошо-хорошо! Только объясни, что именно?

— Говорю же, медальон! — от нетерпения Бетти притопнула ногой. — Он у нее в кулаке.

Я хотела было возразить, что нехорошо тревожить больного человека. Однако Мелани была быстрее. Без всякого смущения она ловко перехватила хрупкую руку старушки и слегка потянула за цепочку. Няня разжала кулак, и в воздухе тускло сверкнула подвеска, которую я уже видела прежде: дешевый мельхиоровый трилистник. Похожий, только без цепочки, Бетти до недавнего времени носила кармане своего классного платья.

— Погоди, — остановила я воспитанницу, которая уже шагнула к Мелани, чтобы забрать вещицу. — Когда ты успела повесить его на цепочку? И вообще, зачем отдала этой женщине?

— И ничего я не давала, — фыркнула девочка. — Мой у меня дома.

— Так, юная леди, — Мелани подняла руку выше, чтобы никто не посягнул на находку. — Теперь вопросы появились у меня. Как эта вещица может принадлежать тебе, если твоя — дома?

— Это мое. Вернее, миссис Скалс. У нас были одинаковые трилистники — тайные знаки нашего Ордена.

Старушка в ответ на эти слова издала невнятный звук и вновь попыталась присесть в кровати.

— Откуда он у вас? — обратилась Бетти к няне.

Однако разобрать хоть что-то из ее нечленораздельного мычания не представлялось возможным.

— Леди Мелани, что она сказала? Я не понимаю!

— Боюсь, никто не понимает. Няня в последнее время совсем сдала.

Ситуация выглядела все более и более неловкой. Таких дешёвых трилистников в том же Бринвилле пруд пруди. Сама видела, как их чуть ли не жменями продают в сувенирных лавках. Неужели это действительно тот самый кулон бывшей гувернантки? Впрочем, а даже если так… наверняка этому есть логичное объяснение.

Необходимо призвать Бетти к здравомыслию. Девочка выглядела сильно перевозбужденной, к тому же, сбежала, потревожила покой пожилого человека и устроила истерику из-за ерунды…

Только я хотела привести свои аргументы, как Мелани, точно прочитав мои мысли, спросила:

— Ты точно уверена, что этот медальон принадлежал мисс Скалс?

Девочка кивнула.

— А не могла ли она его потерять, когда вы приезжали к нам в гости? Ну, до того дня, как мисс... спешно уехала?

С Мелани сталось бы сказать «сбежала», но, видимо, она чувствовала, что стоит проявить сдержанность в разговоре на столь щекотливую тему.

— Даже не знаю, — Бетти призадумалась. — Это было так давно. Мы пили чай, играли в «шишки», а потом ходили в розарий.

— Если мисс Скалс, обронила там медальон, то няня вполне могла его найти. Миссис Шнап иногда вывозит ее на прогулку. Или сама мисс Шнап подобрала его и передала няне. Похоже, эта безделушка ей очень понравилась.

Старушка опять замычала, будто пыталась что-то добавить к сказанному.

— Но если тебе так нужен этот медальон, то, уверена, няня не станет возражать, — продолжила Мелани, игнорируя хриплые звуки, издаваемые ее подопечной. — Ведь так, дорогая? Не упрямься. Обещаю взамен другой. Любой из моих. Хочешь, два?

Женщина жалобно замычала, и мне пришло в голову, что, временами, старики очень похожи на бессловесных младенцев – таких же беспомощных и нуждающихся в заботе. К сожалению, бывает и такая старость: некрасивая, с потерей разума, словно весь жизненный опыт в момент стирается, превращая человека в чистый лист. Злая ирония судьбы или шутка природы?

Ведь когда-то эта женщина воспитывала детей, а теперь ей самой требуется уход. Инграмы поступили очень благородно, решив позаботиться о последних днях своей няни, наняли ей сиделку и обеспечили всем необходимым.

Старушка, несмотря на болезнь, выглядела ухоженной, а комната, в которой она жила, была светлой и чистой. Это намного лучше, чем оказаться в богадельне.

Вероятно, раз Инграмы поселили ее в Малиновой заводи, то больше не кому было о ней позаботиться. Либо родственники отказались, либо их и вовсе не было. Ситуации, когда женщины, вырастившие множество чужих детей, сами не познают счастья материнства, случаются чаще, чем хотелось бы. И это вполне может ожидать и меня саму…

Я тряхнула головой, чтобы отогнать грустные мысли. Нет, не стоит об этом думать. К тому же, подобные мысли точь-в-точь похожи на причитания бабушки, для которой работа гувернатки была сравнима с чем-то вроде «конца света». Но лучше уж такой конец, чем замужество с каким-нибудь Крастером.

Старушка продолжала мычать, и в ее голосе слышалось возмущение и недовольство. Однако не терпящий отказа спокойный и строгий Мелани, заставил ее сдаться и откинуться на подушки.

— Моя ты умница, — леди Инграм дотронулась до седой головы. — Отдыхай и набирайся сил, дорогая. Они тебе понадобятся. Нам всем понадобятся.

Наверное, няня когда-то была очень добра и внимательна к близнецам. Очень уж непривычно было видеть затаенную нежность в глазах такой бунтарки, как леди Инграм.