Собеседник, видимо, возразил, потому что кучер тут же принялся оправдываться:

— А мне что?! Я трубку курю! Трубка лечит чахотку — медицина это давно доказала! А еще прописана нервическим больным. Надо внутренние «соки» разгонять. Табак, знаете ли, делает тело сухим и горячим: никакая хворь не прицепится.

На этот раз, судя по внезапному хохоту возницы, собеседник отпустил какое-то остроумное замечание.

— При всем моем уважении, не одно и тоже, — ответил Хьюз, отсмеявшись. — Хоть вы, признаюсь, поумнее многих мужиков.

Внезапно из-под старой лошадиной поилки послышалась какая-то возня. Я вздрогнула от неожиданности и огляделась. Вот будет беда, если кто-то спугнул крыс, наблюдая за тем, как я подслушиваю! Мало того, что это не слишком порядочно, так еще, если поймают хоть раз, можно навсегда заполучить репутацию чересчур любопытной особы.

Я решительно двинулась вперед, ступив в темноту конюшни. Глаза не сразу привыкли к царящему здесь полумраку. Длинное помещение освещалось лишь небольшими лампадами, крепившимися к самому потолку. В пятне света из приоткрытого окна, вырезанного там, где прежде было стойло, уперев руки в бока, стоял Хьюз. Его собеседник занял место в полутени, являя лишь темный силуэт, окутанный табачным дымом.

— Замечу, что за язык вас никто не тянул, — голос принадлежал женщине и казался знакомым. — И раз уж вы признали, что я не уступаю мужчинам, повторю свою просьбу: позвольте забрать то, что осталось от первого Грома. Хотя бы на время!

И как я сразу не догадалась! Это же она: незнакомка из цеппелина и таинственная гостья Блэквуда в одном лице! Теперь еще и здесь! Просто невероятно вездесущая особа!

— Пощадите старика, леди Инграм, не тяните за душу! — сказал Хьюз, стягивая с головы окуляры.

— Поверьте, я не стала бы этого делать, даже если могла бы, — отшутилась девушка. — Вы, старый лис, симпатичны мне. Без вас в Холмах была бы тоска смертная.

Хьюз махнул рукой, мол, да что вы, но по выражению его лица было видно: похвала, пусть и такая неуклюжая, ему льстит. И тут Тони, наконец, заметил замершую на входе меня.

— Мисс Лавлейс, давненько не виделись. Новая гувернантка, — пояснил он собеседнице, и опять заговорил со мной: — А это леди Инграм, наша соседка. Или вы знакомы?

— Не довелось быть представленной, — сухо ответила я.

«Незнакомка» вышла из тени. Уголок ее губ дернулся, когда женщина вновь поднесла ко рту тонкий серебряный мундштук. Со вкусом затянувшись, она стряхнула пепел прямо на каменный пол и, выгнув бровь, посмотрела на меня.

Вот уж нет, даже речи быть не может о том, чтобы участвовать в ее странных играх. Лучше вообще не обращать внимания на эту ненормальную леди!

— Мистер Хьюз, позвольте отвлечь на минутку. Мне бы в город… — сказала, стараясь не смотреть в ее сторону.

— Да-да, — закивал Тони, не дав мне договорить. — Хозяин приказал взять вас с собой в Бринвилль, когда будет готов заказ из швейной мастерской. Мистер Маргулис, наконец, угомонится со своими драгоценными занавесками! Все остальные закупки-то мы уже сделали! — Хьюз гордо надулся. — Я скажу, когда отправимся.

— Благодарю.

Внезапно откуда-то из недр конюшни с громким шипением повалил пар. Я инстинктивно шагнула назад, краем глаза заметив, что леди Инграм сделала то же самое. Мистер Хьюз невозмутимо опять натянул окуляры.

— Ох, дамы, приятно быть в вашем обществе, но мне пора. Опять у Золотого сбросной клапан чудит.

Тони легко подхватил ящик с инструментами механической рукой и, не прощаясь, бегом кинулся в конец конюшни, тотчас скрывшись в клокочущей паровой завесе.

Инграм кивнула вслед Тони, всем своим видом демонстрируя этакое молчаливое позволение удалиться, и повернулась ко мне. Ее пристальный взгляд казался оценивающим, словно в этот самый момент в голове ее крутились какие-то шестеренки или качались на весах противовесы, от которых зависело решение: достойна я ее внимания или нет. Все это вызывало немалое раздражение.

— Увы, мне тоже пора. Всего доброго, леди Инграм! — сказала   уже безо всякого сожаления и тотчас поспешила убраться из конюшни.

Не хватало снова наломать дров, общаясь с этой странной дамой.

— Погодите, — раздалось за спиной.

Видимо, леди Инграм все же захотела пообщаться, а потому очень быстро нагнала меня у ворот.

— Надеюсь, вы не сердитесь?

Вопрос застиг врасплох. Я подняла брови и пожала плечами, мол, не понимаю, о чем речь.

— Бросьте, — леди Играм закатила глаза. — У меня просто не было выбора. Покажи я, что мы знакомы, Блэквуд испепелил бы меня на месте...

Я не сдержала скептического хмыканья. Ее общение с хозяином казалось более чем фамильярным. Скорее, походило на дружеское. С чего бы ему злиться на то, что соседка случайно познакомилась с гувернанткой дочери?

— Вы преувеличиваете. Насколько мне известно, сэр Блэквуд весьма уравновешен и не отличается кровожадностью.

— Зато ревнивец тот еще, — усмехнулась она и, понизив голос, добавила: — Особенно, когда дело касается гувернанток.

Видимо, леди взялась за старое, принявшись шутить над моим положением. Могла бы придумать что-нибудь поинтереснее! Пусть ее уточнение немного и царапнуло мое самолюбие, но недостаточно сильно, чтобы не сдержаться и показать свою уязвимость. Я невозмутимо посмотрела на леди Инграм, которая тут же добавила:

— Вам уже наверняка доложили, что случилось с двумя предыдущими барышнями, которым посчастливилось оказаться на этой должности, — девушка снова говорила в этой своей странной манере, когда не ясно, то ли она спрашивает, то ли утверждает.

Я попыталась вспомнить, что слышала о своих предшественницах. На ум пришли лишь слова Бетти о том, что надолго в Золотых холмах никто не задерживался. Перед мысленным взором вновь встал тот самый дерзкий жест: маленькая ручка отгоняет назойливую мошку, легко и небрежно.

«Просто я очень умная, — прозвучал в голове голосок воспитанницы. — Никто не может научить меня новому. Все уходят, и вы — не исключение».

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение:

— Насколько знаю, мои коллеги не справлялись со своими обязанностями, поэтому и получали расчет.

— Даже так?! — собеседница не стала скрывать удивления. — Выходит, Генри не успел вам ничего рассказать, а значит, у меня еще есть шанс.

Теперь настала моя очередь изумляться. Я, хоть убей, не понимала, что на уме у этой чудачки. Видимо, мои эмоции отразились-таки на лице, потому что леди Инграм сочла нужным пояснить собственные слова:

— Шанс заполучить вас в друзья и быть правильно понятой. С вашего славного сэра Блэквуда сталось бы уничтожить нашу дружбу в зародыше…

Я была одновременно и раздражена, и заинтригована. Не знаю, какой магией владела эта особа, но наводить туман у нее получалось просто превосходно. Ответить мне было нечего, но леди Инграм поняла это по-своему:

— Согласна, наше знакомство началось не с того. Позвольте представиться, Мелани Инграм. Но вы можете звать меня просто Мелани, а лучше Мелли.

Я удивилась. Это милое сокращение «Мелли» — такое по-девичьи мягкое и изящное слишком сильно контрастировало с грубоватым образом и манерами этой дамы.

— Приятно познакомится, леди Инграм, — последние два слова я выделила особенно, поймав себя на мысли, что упрямлюсь точь-в-точь как Бетти при знакомстве. — Катарина Лавлейс, гувернантка.

— Мелли, — тоном, незнающим отказа, повторила она, — я настаиваю. И раз мы без пяти минут подруги, я, пожалуй, буду звать вас Китти.

Нет, у этой барышни явно натянутые отношения с нормальностью! Не услышать холодности в моем тоне мог только глухой. Я не знала, как реагировать на такого рода наглые поползновения на дружеское сближение. С каждой секундой те жалкие крохи терпимости, что я пыталась проявить к леди Инграм, улетучивались как дым.

— В чем дело? — беззаботно осведомилась новоиспеченная подружка. — Такое чувство, что у вас за щекой пол-лимона.

— Из нас двоих только вы ясновидящая, — еле сдерживая раздражение, ответила я. — Вот и догадайтесь.