«У людей полно забот, чтобы думать о том, как бы тебя провести, — частенько говаривала бабушка, за что я глупо и по-детски на нее дулась, — а если тебе вдруг так начинает казаться, то это лишь от того, что поступки людей вообще редко соответствуют ожиданиям».

Воспоминание о старушке, чьи руки всегда были заняты либо изящным шитьем, либо книгой, заставили улыбнуться. Сейчас я все больше понимала, насколько она умна и проницательна.

Отбросив тревожные мысли, я прошла в классную. Бетти дожидалась меня сидя на полу у окна. Скрестив ноги, она положила тяжелый том на одно колено и, читая, нервно накручивала светлые пряди на карандаш. Косички ее порядком растрепались, а челка уже успела превратиться в колтун. Казалось, на лице Беатрис крупными буквами написано, что она просто сгорает от любопытства.

— Отец меня звал? Можно к нему? — с радостью в голосе спросила она, отбрасывая книгу.

Девочка вытянулась, точно стебелек, стремящийся к солнцу. Она смотрела на меня и ждала ответа, словно от меня и вправду что-то зависело. Только вот я не могла ее порадовать. Почему-то лорд Блэквуд совсем не торопился встречаться с дочерью.

— Нет, немного позже, — нехотя ответила я, не в силах смотреть, как глаза Беатрис краснеют и наливаются слезами.

Возможно, причина в моей впечатлительности, но на миг показалось, будто вся она потеряла краски: посерела и выцвела, словно чернила в старой тетради…

Мне стало не по себе. Да что происходит в этом доме?! И почему девочка так странно себя ведет?

— Но он спрашивал о тебе, — поспешила добавить я в попытке ее немного приободрить. — И так радовался, когда услышал про твои успехи в вычислениях…

— Правда? — недоверчиво спросила Бетти, пряча слезы за растрепанными волосами.

— Конечно! Сказал, что очень гордится тобой.

«Обманывать нехорошо, но ведь это и не ложь вовсе. Лишь небольшое преувеличение, — я попыталась мысленно заключить сделку с собственной совестью. — К тому же, основанное на истине. Блэквуд же говорил, что ему приятно слышать об успехах дочери? Наверняка, в душе он действительно гордится, только слишком суров, чтобы признаться в этом».

— Бетти, милая, давай продолжим занятия.

Девочка подняла книгу и нехотя поплелась к столу. Расстроенная, но по-прежнему удивительно послушная, она начала пересказывать мне прочитанное.

И все же мысли Бетти были где-то далеко. Прилежание ее казалось вымученным. Сегодня девочка явно не могла настроиться на учебу, и мне пришлось выкручиваться, отступая от плана.

После того, как Бетти выписала из книги десяток незнакомых слов, я начала объяснять ей интересные грамматические тонкости, понимая, что сейчас это мало похоже на полноценный урок. Скорее, на попытку ее занять. В таком расстроенно-возбужденном состоянии Беатрис вряд ли сможет что-то по-настоящему усвоить.

— Смотри, Бетти, мы в этой сказке встретили незнакомый для тебя глагол «любить». В ноттовее у него есть более тридцати форм. Ты спросишь почему? — воспитанница явно не планировала ничего такого спрашивать, но я продолжала вдохновенно рассказывать. — Все это связано со старинными обрядами плодородия. И, как ты можешь догадаться, древние маги использовали глагол «любить», чтобы призвать свою собственную стихию. Поэтому он до сих пор часто используется как магами тверди, так и пламенными, ливневыми и шквальными. Ведь нужно любить свою стихию, чтобы с ней подружиться.

Лицо девочки озарилось улыбкой. Ага! Понятно! Ее интересует стихийная магия!

Я продолжила рассказывать и встала к доске, чтобы записать формы глагола «любить» в связке с популярными заклинаниями стихийников. Наверное, если бы не необходимость сохранять лицо, я захлопала бы в ладоши от того, что, наконец, нашла тему, которая нравится моей воспитаннице. У меня даже лоб взмок, так быстро я составляла столбики заклинаний, пытаясь сохранить ее заинтересованность. Только вот закончив, я заметила, что лучатся глаза Бетти вовсе не от вида расписанной доски. Она глядела мне за плечо. Повернувшись, я увидела лорда Блэквуда, который сложив руки, опирался на дверной косяк. Его улыбка — снисходительная и насмешливая — была направлена в мою сторону. Смутившись, я опустила мел на полочку и отошла от доски.

— Прошу прощения, кажется, я забыл постучать.

Видимо, те авансы доверия, что он раздавал при встрече, были несерьезными. Он и не думал доверять. Лишь делал вид. А потом пришел проверить, как я справляюсь. От этой мысли мне стало немного обидно. Да, может, я не выгляжу как «взрослая и умудренная опытом», только вот не слишком вежливо вот так сразу устраивать ревизию, после того, как самолично дал карт-бланш.

— Но вы могли бы себя хоть как-то обозначить, — сказала я, стараясь не выдать своего разочарования.

— И прервать ваш увлеченный монолог о любви? — усмехнулся лорд. —  Нет, это было бы преступлением. А вы полны неожиданностей, мисс Лавлейс. Вот уж не думал, что к ноттовею можно испытывать такую страсть!

В его словах слышался какой-то потаенный смысл, значение которого я не могла уловить. Лорд Блэквуд подошел ближе, и я вдруг поняла, что стань он рядом, едва достану ему до плеча.

Наверняка, для него, как и для многих боевых магов, изучение тонкостей ноттовея подходящее занятие лишь для помешанных на магии библиотечных сморчков… И для неопытных гувернанток, конечно.  Внезапно я почувствовала себя очень глупо в своем простеньком платье с перепачканными мелом руками.

Было бы лучше, застань он меня, объясняющей Бетти сложные вычисления, правила составления формул и начертание рун для артефактов. Или за тем, как девочка без запинки отвечает значения магпроводности элементов…

Только вот он сам виноват, что воспитаннице сегодня не до магпроводности.

Я не знала, как реагировать на эту его полуулыбочку и насмешливо поднятую бровь. К счастью, на помощь пришла Бетти, по-видимому, уставшая ждать, когда на нее обратят внимание!

— Папа! Наконец, ты приехал! —  воскликнула она.

В голосе девочки было столько искренней радости, что, наверное, и у каменной статуи дрогнуло бы сердце. Но лорд Блэквуд, судя по всему, был скроен из чего-то покрепче камня.

— Разделяю твою радость, дочь, — спокойно ответил он. — Только вот юной леди так кричать не пристало.

При этом он так странно глянул на меня, будто, это я была виновата во всех огрехах воспитания девочки.

— Прости, папа, я больше не буду, — растерянно ответила Бетти, сжавшись от его слов, точно от удара.

От вида своей воспитанницы и ее вновь начинающих краснеть глаз, у меня в душе что-то екнуло. Девочка была совсем сбита с толку и не знала, как себя вести с этим черствым человеком. Неужели он не видит, как она любит и ждет его? Отец — первый мужчина в сердце своей дочери. Но неужели он не понимает, что это так недолговечно?

У меня не было сил смотреть на все это представление. Лорд Блэквуд — важный и занятой, у него «беседы» и дела. В таком случае, у Бетти тоже. Пусть теперь он ее дожидается!

— Вы что-то хотели? — строго спросила я, смело глядя в глаза лорду. — У нас занятия.

— Позволю себе украсть минутку, — ответил он, и обратился к девочке: — Беатрис, я принес тебе подарок. Сомневался, соответствует ли он твоему возрасту, но, судя по тому, как ты меня поприветствовала, это тебе очень пригодится. Вот.

Только сейчас я заметила, что в руках мужчины была книга. Он подошел к Бетти и небрежно положил ее на стол.  Я прочла название: «Наставления для благородных юных леди». Неужели он это всерьез?

Девочка подняла на отца испуганный взгляд. Подобную книгу я использовала, как наказание. Такое не дарят детям.

Более изощренного унижения для той, что так любит и стремится оправдать отцовские надежды просто придумать невозможно. Не зря в его трофейном зале хранятся пыточные артефакты!  Этот мужчина вообще не интересуется ребенком!

Но Бетти, судя по всему, сумела взять себя в руки, и ее лицо вновь озарилось надеждой.