Например, я обнаружила, что не могу написать всего одну главу о растворении эго, потому что с духовной точки зрения мы не можем закрыть вопрос о нем и больше никогда к нему не возвращаться. В своем путешествии мы находим более глубокие уровни, на которых тоже нужно избавиться от эго. Так мы обретаем духовные знания – все дальше и глубже погружаясь в то, что уже знаем.

Однажды во время семинара меня спросили: «Мы все обязательно проходим через все девять стадий?». Они не обязательны, и все проходят через них по-своему и на разных этапах жизни. Но на пути каждого духовного искателя ждет некая форма пробуждения или яркого самоосознания и неизбежная встреча со своей темной стороной, за которой следует спасительное возвращение к духовной силе.

Одни будут задерживаться на каких-то стадиях дольше. Другие быстро минуют одну из стадий, чтобы потом обнаружить, что, прежде чем пойти дальше, им нужно вернуться на стадию назад. Некоторым не нравится мысль, что предстоит двигаться уже проложенным курсом. Они считают, что духовное развитие происходит спонтанно. Другие изо всех сил сопротивляются происходящему с ними, не желая следовать тому направлению, которое указывает их путь. Секрет в том, чтобы доверять собственному духовному процессу.

Я не верю в то, что духовный путь требует некого тайного знания, что он доступен лишь немногих избранным, или что священное знание должно быть тайным и открываться не всем, но человек определенно должен быть к нему готов. Иногда нам нужно набраться сил, прежде чем получить духовное озарение. Озарения не всегда приходят сами собой. Но когда это случается, вы получаете дар Божий.

Хотя мое духовное путешествие началось двадцать четыре года назад, лишь спустя пять лет после его начала я нашла тот путь, который был предназначен специально для меня. Раджа-йога – это древнее искусство медитации, которому учит Брахма Кумарис Всемирный Духовный Университет, помогающий каждому человеку стать хозяином самого себя. Я глубоко благодарна за мудрость и наставления, которые там получила, и считаю себя счастливицей, потому что мне повезло иметь таких чудесных духовных менторов. Подробности личной истории отражают мой собственный опыт и не являются официальным представлением их учения.

Я надеюсь, что моя книга вдохновит тех, кто только начинает духовное путешествие. Еще она была написана для тех, кто вышел в путь уже давно и теперь ищет в своем духовном понимании более глубокий уровень и смысл. Для них в конце каждой главы я включила список вопросов для размышления, духовных упражнений и медитаций, помогающих укрепить Силу Души.

Рассматривая различные стадии пути, ведущего к Силе Души, я не упомянула некоторые их элементы. Эти умолчания были оставлены затем, чтобы дать вам простор – простор для собственных духовных открытий. Духовный рост во многом похож на подводные морские течения, невидимые, но определенно ощутимые: он точно так же незаметно происходит в глубине, и потому его сложно описать. Мне хотелось бы, чтобы то, о чем я умолчала, рассказало вам не меньше моих слов. В этой книге я всего лишь набросала очертания и рельеф местности, отметив на нем разнообразные вехи и знаки, по которым вы со временем сможете узнать свой путь.

Что-то было не так. Я поняла это в ту же секунду, когда Винс сказал:

– У нас заканчивается бензин.

Как будто кто-то перемотал пленку, и теперь мы раз за разом проигрывали одну и ту же сцену.

Винс был родственником лаосского принца. Мы ехали через северную окраину Парижа – он вез меня домой после свадьбы своего кузена. Был еще ранний вечер, но уже стемнело, и начинал накрапывать дождь. Сначала я не узнала эти улицы, но потом узнавание пришло. Какое-то воспоминание о будущем зашевелилось внутри и сообщило, что я здесь уже была.

– Сверни налево, – сказала я, показывая направление, – там будет заправка.

Винс покачал головой и продолжил ехать прямо. Я почувствовала, как на коже выступает горячий пот. Глазами я поискала другую заправку.

– Вон там! – крикнула я. – Сверни налево.

Винс заколебался.

– Давай же, сворачивай. – Теперь я его просто умоляла. – Винс, пожалуйста!

Он повернулся ко мне. Его лицо было серым, а глаза словно извинялись – как будто на эту долю секунды он лишился способности повернуть руль и не мог спасти меня от судьбы…

Я вскинула взгляд, только для того, чтобы увидеть, как в нас с пассажирской стороны врезается другая машина. В лицо мне полетели осколки. Опустив глаза на свое желтое вечернее платье, я увидела, что оно окрасилось красным.

– О, Боже, – пролепетала я. Кровь лилась из меня ручьем, закружилась голова.

Скоро люди принялись тянуть за ручку двери, хватать меня за руки, укладывать на сырой асфальт.

– Накройте ей голову, – услышала я. Какая-то женщина подошла ближе и закричала.

– Винс, Винс, – сдавленно позвала я. – Что происходит? Я не вижу. Мой глаз… Я не вижу.

– Ради Бога, – протестовал кто-то, – найдите одеяло, укройте ее.

Я помню француза-анестезиолога, у него был мягкий, добрый голос:

– Не волнуйтесь, больно не будет.

Больно не было, но внутри у меня все ныло. Я была одна в большом городе, иностранка без всяких прав. И не могла ничего контролировать.

– Что с моим глазом? – спросила я, пытаясь разобрать его ответ сквозь туман обезболивающих. Врач быстро ввез меня в операционную. Подошел хирург и встал у моей головы. Я попыталась заговорить, но язык онемел.

«Боже, – молил мой разум, – помоги мне!». Хирург держал мою голову, а я была бессильна. Я должна была ему довериться. Я чувствовала, как расслабляюсь, отпускаю себя; я то проваливалась в сон, то снова приходила в себя, и в голове роились обрывки недооформленных мыслей.

Сквозь опущенные веки я смутно различала неясный силуэт хирурга, легко работающего над моим лицом. Постепенно мой разум сфокусировался. Вместо того чтобы сопротивляться хирургу, я стала работать с ним, посылая позитивные импульсы. «Он отлично справится», – убеждала я себя. Словно в ответ на мои мысли, его наполнило теплое чувство удовлетворения. И лишь уловив его мысль: «Все хорошо. Все получилось», – я, наконец, отключилась окончательно.

Не знаю, что было хуже: стоять на следующее утро перед зеркалом и целую вечность разглядывать свою замотанную бинтами голову или все же собрать мужество и приподнять повязки. Я закричала, когда увидела багровое чудовище вместо своего отражения: правый глаз крест-накрест пересекали швы, нос превратился в черное месиво, и все лицо словно изрыли застывшие потоки лавы.

Мои ноги словно приросли к полу. Я не могла пошевелиться. Но и смотреть на себя тоже не могла. Кое-как я забралась обратно в койку, накрылась с головой грубым серым одеялом и рыдала от ужаса, пока не уснула.

Проснулась я в полдень. Сквозь неплотно задернутые занавески лилось солнце. В дверь заглянула медсестра.

– Мой глаз, – крикнула я по-французски. – Я хочу знать, сохранили ли мне глаз.

Она пожала плечами и исчезла. Я встала, выбралась в коридор, нашла телефон и позвонила маме в Лондон.