— Вы его видите? — я пробегался цепким взглядом по стоянке.

— Да. Немного, — последовал ответ Айтара в наушнике.

— Жучок?

— Поставим, едва они покинут машину.

Честно признаться, я уже не мог дождаться, когда всё начнётся. Ожидание — это самое утомительное и сложное во всей работе, когда желание приступить к активным действиям перебивает голос разума. Но пришлось прождать ещё полчаса, когда всё началось.

И, признаться честно, в тот момент у меня всё сжалось.

Над сценой вспыхнули разноцветные огни вкупе с лазерами, которые разрезали темноту. И от того, как они рассекли небо, у меня похолодело в душе. И тут же одновременно с ними над сценой расцвели салюты и фейерверки, будто вся сцена погрузилась в огонь.

Я не из пугливых, но в тот момент дёрнулся, вжавшись в кресло и едва сумев подавить желание сползти вниз.

Это зрелище очень сильно напомнило мне некоторые наши сражения, в которых я участвовал. Только там не было смеха и веселья, как здесь — там были смерть и ужас. ПВО с лазерными установками так же неустанно разрезали небо, только были синего цвета, а не разноцветные. На ночном небе так же беспрестанно взрывались вражеские корабли и десантные челноки. Земля под ногами горела, всё вокруг точно так же ревело, будто ты оказался в самом жерле вулкана…

— Грант, — слегка толкнул меня в плечо Райл. — Ты как?

— А? — я слегка дёрнулся.

— Ты просто задумался с таким лицом, будто кошмар наяву увидел, — негромко сообщил он мне.

— Да, можно сказать, что так оно и было… — пробормотал я, потерев глаза и сев ровнее. — Они ещё в автобусе?

— Никто не выходил, Штейн следит за ними. Никуда не денутся.

Он внимательно посмотрел на меня и явно что-то хотел спросить, однако всё же промолчал. Оно было и к лучшему, я не собирался никому изливать душу. К тому же, в тот момент, насколько я мог судить, на сцену вышла долгожданная группа, которая включала шесть девушек.

Отсюда рассмотреть их самих я не мог, однако выступление транслировалось и на больших экранах, что висели рядом со сценой. Одетые максимально как проститутки, в коротких юбках и топиках, они прыгали так, что светили своим нижним бельём, и непонятно, чему люди больше радовались — самим актрисам или их трусам.

Но до того момента, пока те не начали петь.

— Дорогие друзья! — их голоса было отлично слышно и здесь даже при закрытых окнах. — Сегодня мы собрались, чтобы поддержать тех, кто не смог к нам прийти! Напоминаем, что все деньги пойдут на пожертвования, так что пейте, ешьте, веселитесь!!! А теперь…

А потом они начали петь…

Нихера себе у них песенки для больных.

Не думал, что скажу такое, но сейчас с Тенью я согласен. Других слов не подобрать.

— Так в честь чего фестиваль? — уточнил я, когда услышал первые же строки песни.

— В помощь больным неизлечимыми заболеваниями, — отозвался Райл.

— Аж так…

Просто куплет «я отдамся за десятку, чтобы ты, шалава, сдохла» у меня плохо ассоциируются с помощью больным. Особенно, когда сама песня называется «Сдохни, сучка, сдохни». То есть вы поддерживаете тех, кто в скором времени умрёт, песней, где поётся пожелание сдохнуть? Возможно, я чего-то не понимаю, но обычно там песня должна быть с поддержкой, чтобы подарить желание бороться за свою жизнь, а не поскорее помереть.

Как тот, кто был в мире хаоса, скажу, что они бы пришлись по вкусу и демонам, и богам.

Я даже не сомневаюсь. Хотя само шоу выглядело очень даже красочно, все эти вспышки прожекторов, лазеры, пиротехника, которые мерцали во тьме. В какой-то степени это завораживало.

— Они вышли. Повторяю, они все вышли, — раздался голос Зигфрида в наушнике. — Штейн поставит жучок.

— Машину все покинули?

— Сейчас… так… да, я кабине никого не вижу пока что. Да, пусто, машина закрыта.

— Они вошли на фестиваль, — раздался голос Штейна. — Вижу их. Они рассредоточились.

Интересно, они точно знают, кого искать, или же будут хватать наугад? Хотя чего думать, они точно знают, кого брать, иначе быть не может, так как всех подряд хватать не вариант. Им нужны определённые люди.

Я бросил взгляд через дорогу, где уже вовсю гремел фестиваль. Он только начался, а уже повсюду лежали пустые стаканчики из-под алкоголя, всякий мусор от еды и… люди.

Я прищурился и разглядел чуть дальше целующихся прямо на траве. Рядом с ними, будто ни в чём не бывало, пробежала пара девушек, которые были скорее одеты, чем раздеты. Чуть дальше без футболок стояли и громко смеялись несколько голых парней. И так абсолютно везде.

Ты бы мог поучаствовать в этом.

Спасибо, не надо.

Прикинь, сколько там горячих девок сейчас готовы отдаться любому встречному. Алкоголь, разврат, безумные пляски под такую же музыку, полный отрыв и любые безотказные тела на твой вкус.

У меня есть Катэрия.

О, так ты стал у нас верным семьянином?

Я…

Верный слуга императора вашего полудохлого, я понял.

Мы ждали несколько часов, и за это время фестиваль перешёл в свою активную фазу. Он гремел на всю округу в ночи, люди бушевали, как сумасшедше. То и дело повсюду мелькали пьяные полуголые девицы со своими ухажёрами.

Песни тем временем становились всё хуже и хуже. От просто «дать за десятку» они перешли к «продай свою любовь и верность» или «отдайся всем». Будто пели инструкцию к действию толпе, которая только и рада была их услышать. Ощущение, что здесь открылся филиал одного из клубов, которые были теми самыми источниками хаоса по моему личному мнению. И чем дальше, тем, как я понимаю, будет хуже.

— Так, кажется, я вижу, — наконец раздался голос Зигфрида.

Его голос был как будильник. За это время мы уже успели не то чтобы уснуть, но погрузиться в какой-то транс. Я просто сидел, откинувшись на спинку, и смотрел в никуда в то время, как мой напарник уже начал напевать под нос мотивы этой мерзкой песенки.

Вдвоём мы чуть и не подпрыгнули на месте.

— Где? — тут же схватился я за наушник.

— Там, выходят из толпы. Двое с девушками под руку. Идут как пьяные все четверо.

Отсюда нам было не видно, однако было понятно, что они таки нашли своих жертв.

— Ещё двое?

— Не наблюдаю.

— Ждём.

Надо теперь дождаться, пока они закинут своих жертв в микроавтобус, а после отправятся к себе на базу, которую мы пока ещё не вычислили.

Проходит ещё две минуты.

— Они закинули девушек в машину. Сели сами. Те, кажется, совсем без сознания.

— Ещё двое?

— Не вижу. Хотя… нет, вижу, возвращаются с ещё одной такой же.

Самое интересное, что на стоянке людей и нет, как нет ни камер, ни полиции. Они просто пришли, забрали трёх девушек и теперь спокойно могут уехать, в чём им никто не помешает. Иногда поражаешься, насколько просто похитить человека у всех на виду. И от такого никто не застрахован, особенно те, за кого некому хватиться.

А даже если и будь, то что? Я сомневаюсь, что что-то изменится. Город, в котором миллион человек, здесь каждый день что-то происходит, и пропажа трёх девушек будет лишь статистической заметкой. Той небольшой долей процента на фоне остальных пропаж, которую никто не заметит. Может появится в газете строчка, что пропали три девушки, и всё. А если они ещё и не самые благополучные, то тем более посчитают, что те сами куда-то там уковыляли.

Просто всем плевать, если это не дочь аристократа или какой-то достаточно значимой семьи.

— Они отъезжают, — сообщили по рации. — Преследуем?

— Идём на расстоянии. Посмотрим, куда их увезут. Грог, ты на связи?

— Да

— Тоже веди их.

— Принял.

Мы начали медленно выезжать со своих мест, протискиваясь между машин. Теперь преследовать их было гораздо проще, было не обязательно держаться рядом.

Нам пришлось проехать половину города, прежде чем они наконец остановились. Мы подъехали значительно позже, встали на соседней улице в паре кварталов от них. Это был обычный спальный район, который можно было отнести скорее к неблагополучным, чем спокойным. Так-то он ничем особенным не отличался, однако сама атмосфера в нём была угнетающей.