На втором курсе меня ошарашила новость: умер дед, а за ним бабушка. Они прошли вместе через всю жизнь и скончались почти одновременно.

Я был близок с ними. Особенно с бабушкой.

Все эмоции по поводу их смерти я спрятал максимально глубоко. Во время похорон бабушки легко подбадривал ревущих мать и сестру. Похороны деда были полностью на мне. Мама не смогла смириться с потерей. Я так и не признался, что секрет моей стойкости в обоих случаях скрывался в виски. Пьянеть без видимых признаков для окружающих – моя фишка.

Алкоголь дал многое. Он создал мои последние маски. Я научился грамотно манипулировать людьми, получать желаемое по щелчку.

Университет закончил с легкостью. В деканате поражались моим хитрости и блестящей памяти.

Маска четвёртая: Сан Валерьевич.

После смерти бабушки и дедушки их скромная двушка на 10-ой Советской перешла ко мне. Университет окончен. Какое-то время я работал в крупных барах в центре. Вскоре мне это наскучило. Я всё попробовал, всё узнал. Скука внутри и снаружи. Хотел валить из Питера, передумал. Если здесь я скучаю, то что уж говорить о провинции? Перспективы переехать заграницу омрачали незнание английского и подруга-лень.

Остался в городе. Думал о своём бизнесе. Может, о баре. Сид Вишес знает, что было в моей голове.

Как-то я возвращался домой с работы через Советские (они же Рождественские). Взял виски в «Дикси», пошел в сквер Галины Старовойтовой. Включил музыку, общался с кем-то в «ВК». Вдруг ко мне подсела какая-то блондинка. На вид – не больше двадцати пяти. Глаза изумрудные. Высокая. На ней было какое-то платье. На ногах кроссы. Вроде бы. Не помню. Не запоминал детали ее гардероба. Было что-то дьявольское в её взгляде и манере держаться. Это была Леди Ди.

Она очаровала меня, скорее, в прямом смысле околдовала. Начала беседу. Говорили обо всём: от моего детства до моей неустроенности. Говорили почти исключительно обо мне. Она представилась, сказала, что не местная. Шутила много. По поводу чего – не помню. Я смотрел на неё и забывал о скуке и бытовухе, в которой погряз. В конце разговора она упомянула что-то про свою необычную работу. Предложила договор во имя нашего спасения: мне – пять лет без нужды и скуки на Земле плюс последующая встреча с ней в Аду, ей – закрытие рабочего плана и здоровые отношения (адские абьюзеры достали). Почему я согласился?

Мне нечего было терять. К тому же, эта чертовка меня привлекла. Почему бы и нет? Я подписал договор и личное дело сразу же. Мы обменялись взглядами, и Леди Ди исчезла.

Через неделю дела пошли в гору. Я продумал концепцию бара. Достал деньги на его открытие. Бар Dark Souls Society стал пристанищем для многих творческих, офисных планктонов и прочего сброда (у меня аллергия на офисных крыс).

Через год меня называли Сан Валерьевичем. Меня зауважали родные, пророчившие свидания с наркологичкой. Я приобрел дачу в Гатчине (на родине бабушки). Леди Ди периодически прилетала из Ада.

Через годы я научился обманывать. Dark Souls Society стал сетевиком.

Родственники продали квартиру в Купчино и переехали в один из новых ЖК на Таврической.

Сказка, а не жизнь? Скука никуда не пропадала. Я всё ещё чего-то искал.

Моя смерть стала спасением. От душных и лишних бесед с коллегами по бизнесу, от любого рода ответственности. От темноты внутри.

Я благодарен Леди Ди за договор и спасение моей душонки.

Порой страшные эпизоды из земного прошлого накрывают меня.

За свою жизнь я сменил множество масок и религий. Я верил в добро, в музыку, в зло и алкоголь. И ни разу не верил в себя. Я убегал от себя без оглядки. Можно сказать, что я эдакий бегун от себя на долгие дистанции.

Я не хочу больше никуда бежать. Я хочу верить: в себя, в сохранность своего счастья и новые эмоции, постепенно прорастающие на, казалось бы, сухой почве.

Огненная ночь в Аду. 2 часа ночи. Мертвый и живой. Восставший и верящий.

Да будет так.

В мире постапокалиптических пейзажей Ада, да и в бетонной монотонности случается момент, меняющий тебя полностью. Он может обернуться застенчивым утром, пришедшим из ниоткуда. Он может стать вечером, плавно перетекающим в полусладкое вино ночи. Момент меняет тебя. Прежний ты остаёшься за порогом.

С загадкой момента я сталкивался во время просмотра кино в детстве. Меня, как и остальных сверстников, мама часто просила отвернуться или закрыть глаза. Я наивно пытался узнать у неё, какой секрет скрывают те тётенька или дяденька. В ответ – смущённая и наигранная улыбка, попытки отшутиться. Я пожимал плечами. Думал, что когда-нибудь узнаю правду.

В подростковом возрасте я смотрел много качественного кино: от классики (здравствуйте, Кубрик, Линч и Аллен) до современных ситкомов и комедий. Я романтично и тайком всматривался в те или иные проявления момента. Отношений мне не хотелось. Я мечтал воплотить киношную красоту в жизни. Как, с кем – дела второй и третьей важности. Одноклассникам и друзьям в этом признаваться было не по себе, поэтому я с безразличием слушал их рассказы о всяческих любовных похождениях. Они считали меня придурком и вечным девственником.

На первом курсе появилась Бэт. Вместе с ней мечты осуществить желаемое. Я знал, что она испытывает серьезную привязанность ко мне, поэтому развести её на секс оказалось делом нехитрым. Манипулировать эмоциями при внешней холодности и беспристрастности – моё призвание.

Момент настиг на вписке у московских друзей августовской ночью. Я немного выпил, а Бэт была почти трезва. Весь вечер мы отходили на балкон покурить. Она курила и несла чепуху про какую-то из своих подруг, только что расставшуюся с парнем. Приплетала к ситуации карты Таро. Мол, нагадала их расставание месяц назад. Смешная дурёха. Накрасила губы коричневой помадой, нацепила футболку с Joy Division и юбку. Последний раз видел её в юбке на посвяте. Ха, знала, чем меня подкупить. Всегда влекло к людям, умеющими быть разными. Бэт не была такой. Она выбирала один стиль (поведения, одежды) и следовала ему до последнего. Ради меня она притворялась.

Мы покурили. Вечеринка подошла к концу. Друзья легли спать. У нас всё только начиналось. В ту ночь я познакомился с её светлой кожей, тонким тельцем (чего не сказать обо мне), простой красотой и непритязательностью. Ей нравилось всё, что делал я. В свою очередь она хотела радовать меня. Целовала, касалась.

Впоследствии она брала надо мной вверх, потому что любила меня сильнее. Я испытывал что-то вроде комплекса неполноценности. Она была слишком стройна, слишком изящна. На её фоне я чувствовал себя полноватым дылдой. Вскоре мы расстались. Мне надоело мучить её колкостями на пустом месте и понимать, что я не смогу её полюбить по-настоящему.

К слову, я тоже притворялся ради того, чтобы понравиться кому-то. Сидел на диетах (нелегко в этом признаться), фанатично убивал время в качалках. Я полагал, что меня могут полюбить исключительно стройным и подкачанным.