– Это полигон. Ребята тренируются тут, стреляют, выполняют прыжки. Там дальше стоят вышки тренажера, – он кивнул куда-то, и я машинально посмотрела в сторону виднеющихся металлических опор.

– И что? Это должно мне помочь в написании статьи? – не понимала я к чему он клонит.

Он присел, погладил траву рукой, как мне показалось с нежностью и посмотрел на меня снизу вверх. Лицо его было в тени, но я залюбовалась его чертами. И в животе аж заныло от вида загорелой шеи и мышц спины, плеча, обтянутых футболкой.

– Здесь я нашел вас той ночью.

Я вновь посмотрела на примятую траву, потом по сторонам. Конечно, сейчас при свете дня место выглядело совсем по-другому, да и тогда, с земли я ничего толком не разглядела. Но все же мне показалось, что капитан не врал. Он поднялся, наблюдая за моими жестами.

– Вы бредили, – сказал он, – потом, в больнице. Нет, здесь тоже пытались что-то сказать, но я не мог разобрать что. И я хочу… – он неожиданно протянул руку и отвел прядь волос с моего лица, заправляя за ухо. Во рту стало сухо, я посмотрела на его губы и тут же отвела взгляд, делая вид, что осматриваюсь. Какого черта, Эйри? – Я хочу понять, что с вами произошло. Кто вы? И за что вас так? За что накачали и бросили здесь умирать? Ведь если бы мы не наткнулись на вас тогда, если бы не пошли повторно проверять, если бы Кит не почуял вас, вы бы умерли.

– Кит? – я недоуменно посмотрела капитану в глаза.

– Наш пес.

– Пес. Ну да, кто-то тогда лизал мне руку. Я подумала, что меня хотят съесть. Вы покажете мне моего спасителя?

Я спросила и подумала. Зачем? Зачем просить о том, чему не случиться? Завтра меня здесь ведь не будет. Капитан сощурился от солнечного света и улыбнулся.

– Покажу. Если расскажете, что произошло.

Я вздохнула.

– Я не слишком хорошо помню подробности.

– Журналист с плохой памятью? Это что-то новенькое. Пойдемте в машину. Пора ехать, если мы вообще хотим успеть в госпиталь.

Я кивнула. Нужно было уходить. Но что-то держало меня здесь. Снова осмотрела полигон, место, куда меня выбросило. Взгляд зацепился за блеск в примятой траве. Я обошла капитана и наклонилась, поднимая маленькую бусину.

Рокотов подошел ближе, рассматривая мою находку.

– Ваша? – спросил он.

Я кивнула, крутя в пальцах ровный металлический шарик. Мой навигационный маячок. Я даже не почувствовала, как он выпал из браслета. Зажав его в руке, я вложила пальцы в протянутую капитаном ладонь, позволяя ему повести меня за собой.

Глядя как моя кровь заполняет мерную емкость, я вдруг почувствовала неясную тревогу. Что еще можно узнать по этой бордовой жидкости? Какие секреты она откроет? Что узнает обо мне капитан? Да какая тебе разница, Эйри? Не все ли равно, если завтра тебя здесь уже точно не будет? Но отчего-то не хотелось, чтобы он вспоминал обо мне плохо.

Навигационный маячок встал на свое место в браслете, и теперь я поняла, почему до момента его обнаружения чувствовала себя как в детстве, в свободном плавании между мирами. Он работал в обе стороны. И если Граст ищет меня, а в этом я нисколько не сомневалась, теперь это ему вполне удастся. А раз ему и Оракулу будет известно мое местоположение, то и с настройкой перехода проблем не возникнет.

В сопровождении капитана я шла на рентген, который отчего-то располагался на последнем этаже пятиэтажного госпиталя. Сразу представила как люди со сломанными ногами поднимаются по этой бесконечной лестнице. Когда мы уже поднялись на этаж я проговорила об этом своему спутнику, на что тот усмехнулся и сказал, что для больных вообще-то существует лифт. Меня, то бишь, к больным он не причислял. Стало обидно и смешно от собственных мыслей одновременно. Не умеешь ты, Эйри, выглядеть больной. Разве что, когда без сознания валяешься полумертвая. Я усмехнулась и вдруг почувствовала знакомое жужжание внутри. Веселое настроение как ветром сдуло. Как же не вовремя. Нет, с одной стороны, мне ведь хотелось поскорее убраться отсюда. Но с другой…

Я покосилась на фигуру сопровождающего и поджала губы. Значит, не судьба, Эйри. Да и не нужно больше испытывать ее, судьбу эту. Того раза с Итэном хватило. А для развлечения есть Кас.

Мы вышли в коридор, и капитан указал кивком на дверь, над которой горела красным лампочка. Не входить.

– Подождем, – флегматично сказал мой сопровождающий.

Я согласно кивнула. Что еще оставалось? Мысли понеслись вскачь. Откуда лучше сделать переход? Из госпиталя или дождаться, пока вернемся в часть? Посмотрела на Рокотова. Тот оказывается все это время разглядывал меня. Я вопросительно изогнула бровь.

– Вы выглядите, будто что-то замышляете, – озвучил он причину.

Чертыхнулась внутренне. Молодец, Эйри, забыла, что лицо нужно держать? Не хватало, чтобы тебя заподозрили в чем-то и не спускали глаз по этой причине. Как тогда переходить?

Я улыбнулась и покачала головой.

– Вы опять за свое? Мы же уже вроде все обсудили по дороге.

– Только вот от всех ваших пояснений ясности не прибавилось, – настороженность не ушла из его взгляда.

– Уж простите, когда вас накачивают, память не слишком…

– Я не о том, – он нахмурился, – взять то же кафе, мы же проехали мимо стольких из них. А вы говорите, не то. Где же тогда оно?

– Я по другой дороге ехала. Послушайте, перестаньте меня мучить.

Его настойчивость раздражала. И ведь бил по слабым местам. Он замолчал, и я уже надеялась, что мы не станем возвращаться к этой теме, но капитан решил по-своему.

– Я вас не понимаю. Неужели вы не хотите найти их?

Вспомнилась медсестра в больнице, и я сжала кулаки, сдерживая эмоции.

– Поверьте, капитан, я больше вас заинтересована в том, чтобы найти того, кто накачал меня смертоносной дрянью. И я найду их. Сама.

Он нахмурился. Потом оглянулся. Лампочка над кабинетом потухла. А спустя секунду из него вышла женщина с перевязанной рукой.

– Можно идти, – как-то отстраненно сказал Рокотов.

Я хотела посмотреть ему в глаза. Зачем? Сама не знаю. Запомнить хотелось. Но не таким. Не колючим и обиженным. А чтобы посмотрел, как там, на полигоне. Чтобы увидеть крапинки в его глазах. Так, ни к чему. Напоследок просто. А он отвел взгляд, будто нарочно. Не знаю, как все произошло. Я просто взяла его за руку. Кожа на пальцах была грубоватой, но это тоже будило нечто необычное внутри.

– Я благодарна за ваш порыв. Это так редко встречается. Искреннее переживание за незнакомого человека…

Говорила слова и чувствовала, как нервничаю. Давно такого со мной не было. Он смотрел мне в глаза, но я не смогла прочитать, о чем он думает. Пора было двигаться дальше. И я уже отпустила его ладонь, разворачиваясь, чтобы уйти, но он вдруг поймал мои выскальзывающие пальцы. Я непонимающе посмотрела сначала на руку, потом на него.

– Не знаю почему, но у меня такое чувство, что вы прощаетесь.

Я, выдохнув, нервно дернула плечом. Что тут скажешь? Капитан отпустил мою руку. Мне показалось, что неохотно.

– Я буду ждать вас здесь.

Кивнула и быстро преодолела ту пару шагов, которая отделяла меня от двери. Оборачиваться не стала. И руку сжала в кулак, все еще чувствуя его пожатие. Мешали сейчас эти ощущения. Как якорь тормозили.

За дверью обнаружилась кабинка и медсестра, которая предложила мне раздеться, а после вышла во вторую дверь в комнате. Я порадовалась этому одиночеству и, прислонившись спиной к стене, настроилась на переход.

Куда меня выбросило, я поняла практически сразу. Слепота, реальная и в ощущениях, еще не прошла, но я услышала голос Граста. Он причитал как старуха.

– Эйри, Эйри. Слава Оракулу, ты жива. Жива, – показалось, что он даже заплакал.

Когда чувствительность вернулась, я обнаружила, что меня обнимают. А следом пришла боль. Плечо, которое сдавили, отозвалось разлившейся режущей пульсацией, и я не сдержалась.

– Граст, твою ж мать. Ты что, с ума сошел?