– Гриф… – Ракша боязливо покосился на капитана, чей недобрый прищур вовсю дырявил строптивому подчиненному спину. – Не надо. Пошли, на обратном пути нарвешь…
Однако Гриф, никого не слушая, уверенными шагами доковылял до дикого мака, разжился тремя толстыми стеблями, запихнул их за ворот куртки так, чтобы торчали только цветы, и лишь тогда повернул назад. Замкнув пробел в строю, он с вызовом посмотрел в бесцветные глаза Йоры.
– Ну? И что плохого случилось?
– На базе поговорим.
За три часа мы добрались до опушки леса, где я вновь поддалась приступу восторга, на сей раз по поводу близкого соседства с исполинскими раскидистыми деревьями, в сравнении с которыми те, что росли возле Беты, казались лишь жалкими палками. Я обязательно сорвала бы себе на память какую-нибудь тонкую веточку, однако, памятуя о недавнем конфликте Грифа с капитаном, постеснялась подобно ему нарушать строй. Грифа же, в свою очередь, этот конфликт ничему не научил, и он опять решил своевольно отлучиться, заприметив поблизости сочную грушанку. Нертера прошипела ему слова предостережения, но он только отмахнулся, насвистывая себе что-то под нос. Йора скомандовал привал, Бадис спрятал пистолет в кобуру – все расслабились, и я поддалась этому беспечному настроению, не придав значения мелькнувшей меж стволов стремительной тени.
Мозгоед явно стал таковым очень давно. На нем не сохранилось одежды, когти покрывала застарелая грязь, из спины полукругом торчал искривленный позвоночник, и перемещался он на четвереньках. Первым его заметил Ракша – выхватив свой пистолет, он сразу спустил курок и страшно заорал:
– Гриф! Слева!
Не успела я взяться за рукоять сабли, как Йора за шкирку, точно котенка, отдернул меня назад, а сам тоже принялся стрелять. Я знала, что они пытаются выиграть время для товарища, оказавшегося по собственной невнимательности слишком далеко ото всех, кто мог бы прикрыть его, и вот мозгоед прыгнул, поймав на лету чью-то меткую пулю, и они вместе с Грифом повалились на землю. Йора сделал шаг в их сторону, торопливый и неконтролируемый, полный рвущегося наружу беспокойства, но быстро остановил сам себя и вслепую поймал мой локоть. Крепко сжал его, затем кивнул Бадису:
– Проверь. Ракша, Нертера, оставайтесь на месте. Осмотрите окрестности на предмет приближения других мозгоедов.
Я все же достала саблю и теперь бессмысленно держала ее, опущенную острием к земле, перед собой. Йора не шевелился, ожидая сигнала сержанта, а остальные, также с оружием наперевес, тщательно изучали глазами лесную опушку. В конце концов Нертера хрипло отчиталась:
– Чисто. Это был одиночка.
– Хорошо. Что с Грифом, Бадис?
– Выглядит скверно, – прозвучало из-за деревьев. – Мозгоед успел вскрыть ему череп.
– Как же?.. – прошептал Ракша и без разрешения бросился на голос сержанта.
Ваху покосился на Йору – тот слабо кивнул – и поспешил за ним. Нертера осталась стоять, опустив глаза в землю и плотно сжав губы. Я же поняла, что практически не чувствую свой локоть: капитан сжимал его слишком сильно и уже несколько минут кряду.
– Что с самим мозгоедом? – вновь обратился он к скрывающемуся за кряжистыми стволами Бадису.
– Его хорошо обстреляли, валяется обездвиженный.
– Затяните Грифу рану и готовьтесь к марш-броску до базы. – Йора наконец отпустил меня и тихо спросил: – Попробуешь влезть этой твари в память?
– Да.
Пробираясь сквозь деревья, я готовилась к худшему, однако поляна не оказалась залита кровью, а из Грифа не торчали внутренние органы. Ракша забинтовывал ему, мертвенно-бледному и неподвижному, голову, Ваху перекладывал все свои вещи к его ногам, чтобы первым тащить раненого товарища на себе, а Бадис методично обматывал мозгоеда толстой веревкой. Тот слабо похрюкивал, болтая безглазой головой, однако попыток вырваться не совершал.
– Я отрубил ему кисти, – коротко сообщил Бадис. – Чтобы не размахивал когтями лишний раз.
Взгляд мой неосознанно потянулся к рукам мозгоеда, но я успела остановиться, чтобы не лицезреть это жуткое зрелище. Йора дважды обошел по кругу поляну, после чего кивнул мне.
– Приступай. Только постарайся побыстрее.
Вновь погружение в пустоту. Привычный хаос, хотя и несколько иной, отличающийся от того, что творился внутри закованного в цепи мозгоеда на Бете. Очевидно, я не совсем верно определила, кто из них стал таковым раньше: здесь тоже присутствовали провалы, тоже доводили до головокружения всплески красок, но сквозь них что-то пробивалось. Что-то слабое, размытое и все равно знакомое… человеческий силуэт! Последняя жертва? Кто-то важный из осмысленной жизни? Нет, все мимо. Нужно сосредоточиться, снова поймать этот миг… дрожащие пальцы – на них еще нет когтей. Мозгоед был человеком, когда увидел другого человека, чей силуэт теперь плавал в его памяти, словно маленькая рыбка в безбрежном океане. Увидел, испугался и поддался краскам…
Меня оторвали от мозгоеда, когда он оскалил пасть и потянулся зубами к моей руке, а уже через секунду Йора замахнулся саблей и отрубил ему голову. Я удержала равновесие только благодаря Нертере, подхватившей меня сзади. Успокаивающие взгляд лесные пейзажи почти сразу стерли послевкусие, оставшееся от сумбурных воспоминаний мозгоеда; я присела на землю и принялась глубоко дышать, ловя на себе встревоженные взгляды разведчиков.
– Получилось?
– Да, я… кажется, я что-то увидела.
– Расскажешь по дороге. Бадис, ты пойдешь первым, – быстро распорядился Йора. – Нертера – будешь замыкать.
Вместе с ним мы устроились по правую сторону от Ваху, несущего на своих плечах Грифа, и я подробно описала все, что увидела, прикоснувшись к мозгоеду. Йора выслушал, не перебивая, после чего угрюмо отвернулся.
– Мало. Этого очень мало.
– Простите, капитан, – виновато произнесла я. – Может, если бы мне дали еще немного времени…
– Тогда он откусил бы тебе руку, – отрезал он, но тут же смягчился: – Ничего, мы найдем кого-нибудь посвежее.
До базы мы добрались почти в два раза быстрее, чем шли до леса. Грифа тащили на себе по очереди, и частые смены позволяли нам не сбавлять темп. Мне, разумеется, помогать всем в этом нелегком деле было непозволительно, ведь я еще не была достаточно натренирована. Поглядывая на кровавые бинты на затылке разведчика и на единственный сохранившийся алый цветок у него за пазухой, я ежилась от пробирающей до самых костей дрожи, но не могла заставить себя отвернуться. Меня одолевало странное ощущение, какое бывало обычно при погружении в чужие воспоминания, – ощущение призрачности происходящего. Слишком быстро нас настигла эта трагедия, и слишком я была неподвижна, когда все случилось.
Ворота Беты отворились заранее: нас издалека заметили с дозорной башни. Грифа сразу куда-то унесли, Йора и Бадис отправились на доклад к майору Крайту, который, как нам сообщили, час назад прибыл с Альфы. Мы же остались ждать. Ракша, тащивший раненого товарища последним, устало растянулся прямо на земле. Нертера присела рядом с ним и осторожно прошлась по его волосам ладонью, что-то успокаивающе бормоча. Он перехватил ее руку и с таким выражением посмотрел ей в глаза, что я торопливо отвернулась, будто застукала их за чем-то неприличным. Ваху просто замер, сильно сгорбившись и потерянно глядя на здание, в котором скрылись медицинские работники с носилками.
– Так… глупо, – только и выдавил он.
Забарабанил по земле мелкий дождь, однако никому из нас не пришла мысль переместиться в казарму. Нертера лишь ненадолго отлучилась, чтобы раздобыть для нас несколько зажаренных клубней картофеля. Картофель был уже остывший, но я прикончила его в пару укусов и втянула голову, скрываясь под воротом своей куртки по самый нос.
– Я сообщу Перилле, – тихо произнесла она, когда с едой было покончено. – Я знаю, что говорить.
– Гриф еще жив, – отрезал Ваху.
– Ты видел его рану.
– И что? – поддержал товарища Ракша. – Он дотерпел до базы, хотя от таких ран чаще всего умирают на месте. Раз дотерпел, может и выкарабкаться.
