Если он общался с Питом Ито, то знает, почему я сюда приехал. Да, без сомнений, это был допрос.

— Недавно умерла моя жена. Я пытался здесь оправиться от этого.

— И вы... что? Чувствуете, что уже оправились?

Я пристально посмотрел на него. Он больше не был похож на Уилфорда Бримли. Он начал меня сильно напрягать.

— В чём дело, помощник шерифа Пелли? Или мне следует называть вас мистер Пелли? Как я понял, вы на пенсии.

— Полупенсии. Сейчас не детектив, но помощник шерифа на полставки со всеми полномочиями. И вам придется отменить ваши планы улететь отсюда. — Сделал ли он лёгкое ударение на слове "улететь"? — Уверен, что деньги за отменённый рейс вернут на вашу карту. И за номер в мотеле тоже. Думаю, вы могли бы поехать в "Барри" в Виллидж, но...

— "Барри" закрыт. Я пробовал. Что...

— Но знаете что, мне было бы спокойнее, если бы вы остались здесь до вскрытия тела миссис Белл. То есть, мистер Трентон, управлению шерифа округа было бы спокойнее.

— Не думаю, что вы сможете меня удержать.

— На вашем месте я бы не стал это проверять. Просто дружеский совет.

И тут я услышал это, слабо, но отчетливо: скрип-скрип-скрип.

Я сказал себе, что не слышал этого. Сказал себе, что этого не может быть. Сказал себе, что я не герой рассказа "Коляска-обличитель"[141].

— Еще раз, мистер Пелли... помощник Пелли... в чём дело? Вы ведёте себя так, будто женщина была убита, а я подозреваемый.

Пелли был невозмутим.

— Вскрытие, скорее всего, покажет, как она умерла. Скорее всего, это снимет с вас подозрения.

— Я и понятия не имел, что нахожусь под подозрением.

— Имеются, можно сказать, некоторые осложняющие факторы. Я нашёл это на кухонном столе, когда был у неё сегодня в шесть часов утра.

Он покопался в своём телефоне, затем передал его мне. Он сделал фотографию белого делового конверта. На нём аккуратным почерком было написано "Вскрыть в случае моей смерти" и "Алита Мари Белл".

— Конверт не был запечатан, поэтому я открыл его. Перейдите к следующей фотографии.

Я перешёл. Записка, которая лежала в конверте, была написана тем же аккуратным почерком. И дата наверху...

— Это на следующий день после того, как мы ели печенье с молоком!

Скрипы доносились снизу, из гаража. И как полицейские в рассказе По, Пелли, похоже, не слышал их. Но он был пожилым человеком, и, возможно, с нарушенным слухом.

— Неужели?

— Да, мы мило побеседовали. — Я не стал рассказывать ему о том, как Элли отправила Джейка и Джо поиграть в кабинет Грега, а позже я нашёл перевёрнутую плетеную корзину с игрушками для кошек. Это было последнее, что я рассказал бы этому глазастому (но, возможно, тугоухому) человеку. И уж тем более я не стал рассказывать ему, что общался с близнецами сам. "Привет, Джейк. Привет, Джо, что нового?"

Это было безобидное подыгрывание грустным фантазиям старой леди. Так я думал, но кто знает, может, я открыл дверь призракам?

— Читайте дальше.

Я прочитал. Текст был коротким и неформальным.

"Это моя последняя воля и завещание, отменяющее все предыдущие завещания. Что глупо, потому что в моём случае других не было. Я в здравом уме, хотя тело уже не то. Я оставляю этот дом, мой банковский счёт в "Фёст Сан Траст", мой инвестиционный счёт в ООО "Билдинг Зе Фьюче" и всё остальное материальное имущество ВИКТОРУ ТРЕНТОНУ, проживающему в настоящее время по адресу: Раттлснейк-роуд, 1567. Мой адвокат, с которым я не консультировалась, когда писала данное завещание, — Натан Резерфорд в Палм-Виллидж.

Подпись,

Алита Мари Белл"

Ниже другим почерком была поставлена ещё одна подпись: Роберто М. Гарсия, свидетель.

Я забыл про скрип из гаража (а может, он прекратился). Я во второй раз перечитал ее предсмертное письмо (а как еще его назвать). В третий раз. Затем толкнул телефон Пелли обратно через стол, чуть сильнее, чем следовало бы. Он поймал его, как хоккейную шайбу, загорелой и морщинистой рукой.

— Это дурдом.

— Вам так кажется?

— Я видел ее всего дважды. Трижды, если считать тот раз, когда нашел ее мертвой.

— Не знаете, почему она оставила вам всё?

— Нет. И, знаете, эта... эта записка... в суде она будет ничтожна. Ее родственники взбунтуются, но им не придется этого делать, потому что я не стану оспаривать.

— Роберто Гарсия владеет компанией "Плант Уорлд". Они ухаживали за ее участком.

— Да, я видел их грузовики у нее во дворе.

— Бобби Джи тоже живет здесь с каменного века. Если он говорит, что видел, как она это писала — а я с ним разговаривал, и он сказал: да, видел, хотя она закрыла текст рукой, когда он подписывал, поэтому он не знал, что было написано, — то я ему верю.

— Это ничего не меняет. — Мой голос звучал нормально, но всё лицо онемело, словно мне сделали укол новокаина. Сверхстранное ощущение. — Этот адвокат свяжется с ее родственниками, и...

— Я также поговорил с Нейтом Резерфордом. Знаю его...

— С каменного века, уверен. Вы очень деятельны, помощник Пелли.

— Я многое успеваю, — произнес он не без удовлетворения. — Он был адвокатом миссис Белл... — Казалось, он хотел вновь использовать "с каменного века", но решил, что хватит. — ...на протяжении десятилетий. Он практически взял на себя все её дела после смерти мужа и сыновей. Она была, как говорится, убита горем. И знаете что? Он говорит, что у нее нет родственников.

— У всех есть родственники. Донна, моя покойная жена, утверждала, что ее род восходит к Марии Стюарт, также известной как Мария, королева...

— Королева Шотландии. Я учился в школе, мистер Трентон, в те времена, когда телефоны были дисковыми, а машины ездили без ремней безопасности. Я спросил Нейта, во сколько может оцениваться состояние этой леди, и он отказался говорить. Но учитывая имущество (от бухты до залива), я бы сказал, что это довольно лакомый кусок.

Я поднялся, ополоснул кофейную чашку и наполнил её водой. Дал себе время подумать. Прислушался к коляске, но всё было тихо.

Я вернулся к столу и сел.

— Вы всерьёз полагаете, что я каким-то образом заставил леди написать это потешное завещание... а затем... что? Убил её?

Его глаза сверлили меня.

— Заметьте, вы это озвучили, мистер Трентон, не я. Но раз уж вы это сказали... вы сделали это?

— Боже милостивый, нет! Я разговаривал с ней дважды! Я поддержал её маленькую фантазию! А потом нашёл её мёртвой! Скорее всего, от сердечного приступа — она говорила, что у неё была аритмия.

— Нет, я не верю, что вы ее убили, именно поэтому не прошу вас дать официальные показания. Но вы же понимаете, в какое положение это ставит меня, департамент? Прямо перед смертью леди пишет от руки завещание, заверяет его, а человек, совершенно ей незнакомый, который находит её тело, оказывается главным бенефициаром.

— Она, должно быть, сошла с ума не только по поводу своих детей, — пробормотал я, и в моей голове всплыла песня, которую упомянул офицер Зейн, "Дельта Дон".

— Возможно, да, возможно, нет. В любом случае вскрытие, вероятно, уже проводится. Оно что-то прояснит. А потом вам, конечно, придётся дать показания. Официальные.

У меня сжалось сердце.

— Когда?

— Наверное, не раньше, чем через пару недель. Это будет по видеосвязи. "Фейстайм", "Зум" — я в этом не разбираюсь. Я едва научился пользоваться этим телефоном.

Я не поверил ему ни на грош.

— В любом случае, будет хорошо, если вы останетесь, Вик. — Теперь моё имя звучало как ловушка. — На самом деле, я вынужден настаивать. В нынешних условиях, когда в стране бушует ковид, вам, вероятно, безопаснее будет оставаться здесь, в изоляции. Вы так не считаете?

Возможно, именно тогда я начал понимать, что сделала Алита Белл, хотя это не сложится в единый пазл до вечера.