— Это ваше, — сказал он, указывая на стул. — Ваш пост, где вы будете сидеть и наблюдать. У вас есть свежий блокнот?

— Да.

— Записывайте все мои слова. Если миссис Гибсон что-то скажет, вы услышите это из колонок с этой стороны и тоже фиксируйте. Если не разберёте, что она сказала — часто речь во сне неразборчива, — проведите двойную черту.

— Если бы был магнитофон... — начал я, но он отмахнулся.

— Я же сказал, что не будет записываться ни звук, ни изображение. Будут только "Полароиды". Я управляю звуковой системой и обеими камерами со стола.

— Без звука, без киноплёнки, понял. — Также не было никакого медицинского оборудования и не было никакой возможности записывать мозговые волны испытуемых или фазы быстрого сна. Весь этот проект выглядел каким-то безумием, но чек оказался надежным, как швейцарские часы, так что меня это устраивало. На лице Элджина не было ни возбуждения, ни нервозности. Олимпийское спокойствие. Он собирался изменить мир. Он был на все сто процентов в этом уверен.

Алтея Гибсон прибыла на пятнадцать минут раньше назначенного. Она была одной из тех двоих, кто прислал Элджину фотографию, сделанную, вероятно, профессиональным фотографом, использовавшим кольцевой свет, чтобы она выглядела немного моложе. Ей было около сорока, и она была полновата. Я встретил её у машины и представился помощником мистера Элджина.

— Мне немного страшновато, — сказала она, пока мы шли к дому. — Надеюсь, всё будет хорошо. Со мной всё будет в порядке, мистер Дэвис?

— Конечно, — заверил я её. — Всё пройдет, как по маслу.

Недаром говорят, что правда фантастичнее любого вымысла. Вот вам ярчайшее доказательство: женщина в конце проселочной дороги, заканчивающейся на частном пляже, разговаривает с мужчиной, которого она никогда раньше не видела, да и видела ли она ранее Элджина или только общалась с ним по телефону? Её не оттолкнуло, что с ней может случиться что-то плохое, хотя ей сказали, что ей дадут препарат, описанный как "лёгкое снотворное". Её не оттолкнуло, потому что плохие вещи случаются с другими людьми, в новостях по телевизору. Было ли это отсутствием воображения, что она не думала об изнасиловании или неглубокой могиле, или же это был лишь узкий горизонт её восприятия? Это поднимает вопрос о том, что такое воображение и что такое восприятие. Может, я думал в таком ключе, потому что повидал кое-что на другом конце света, где с людьми постоянно случались нехорошие вещи, иногда даже с парикмахерами.

— За восемьсот долларов, как я могла отказаться? — Она понизила голос и прошептала. — Я что, поймаю кайф?

— Я правда не знаю. Вы наша первая... — Кто же? — Наша первая клиентка.

— Вы же не воспользуетесь мной? — Сказано шутливо, в надежде, что это воспримут как шутку. — И он тоже?

— Ничего такого, — ответил Элджин, спускаясь в прихожую, чтобы поприветствовать её на крыльце. На плече у него висел небольшой плоский чемоданчик, похожий на полевую сумку разведчика. — Я абсолютно безвреден, как и Билл. — Он протянул обе руки, взял её за руки и слегка сжал. — Вам понравится. Обещаю.

Я протянул ей бланк согласия, который, вероятно, был таким же законным, как и трехдолларовая купюра. Она мельком пробежала глазами, заполнила пустые поля вверху, подписала внизу. Она жила своей жизнью и не представляла, что жизнь может закончиться или круто измениться. Слепота перед возможностями — это либо благословение, либо проклятие. Выбирайте сам. Элджин повел её к кушетке в бывшей столовой и достал из своего чемоданчика мензурку с прозрачной жидкостью. Он вытащил резиновую пробку и протянул ей мензурку. Она взяла её осторожно, словно боясь обжечься.

— Что это?

— Лёгкое снотворное, как я уже говорил. Оно введет вас в спокойное и безмятежное состояние и убаюкает вас. Не будет никаких побочных эффектов и похмелья. Это совершенно безвредно.

Она посмотрела на мензурку, затем, сделав жест как для тоста, произнесла:

— По губам и по зубам, держись, животик, оно там. — Она с легкостью выпила, правда фантастичнее любого вымысла, затем посмотрела на Элджина.

— Я думала, меня вырубит. Это была просто вода?

— В основном вода, — ответил он с улыбкой. — Вы вернетесь в свою машину и отправитесь домой... напомните, где вы живете?

— В Норт-Уиндхэме.

— Вы вернетесь в свою машину и поедете обратно в Норт-Уиндхэм в четыре часа с чеком на восемьсот долларов в сумочке. А пока расслабьтесь, и я скажу вам, что делать. Это очень просто. — Он взял у неё мензурку, вернул пробку и положил её обратно в чемоданчик, где для неё был специальный держатель. Он достал из кейса другую вещь. Это была картинка маленького домика в лесу. Дом был покрашен в красный цвет. У него была зеленая дверь с двумя каменными ступенями и кирпичный дымоход. Он протянул картинку ей.

— Сейчас я включу музыку. Очень тихую и спокойную. Послушайте её и смотрите на эту картинку.

— Ооо, я уже чувствую это. — Она улыбнулась. — Как после косяка. Так приятно!

— Смотрите на картинку, миссис Гибсон, и говорите себе: "Я хочу увидеть, что находится внутри этого дома".

Я записывал всё это, Г — для Гибсон и Э — для Элджина. Крючки и петли бежали по страницам девственно чистого стенографического блокнота. Я делал то, за что мне платили.

— А что внутри него?

— Зависит от вас. Возможно, вам приснится, как вы заходите в тот дом, и тогда вы увидите всё сами. Попробуете?

— А если мне не приснится, как я захожу в тот дом, я всё равно получу свои восемьсот долларов?

— Безусловно. Даже если вы просто приятно подремлете.

— Если я усну, вы разбудите меня к четырём? — Она начала клевать носом. — Соседка забирает мою дочку из школы, но я должна быть дома к шести, чтобы приготовить ей... приготовить ей...

— Приготовить ей ужин?

— Да, ужин. Посмотрите на эту зеленую дверь! Я бы никогда не покрасила дверь красного дома в зелёный цвет. Слишком по-рождественски.

— Смотрите на картинку.

— Смотрю.

— Вам снится дом. Попробуйте войти внутрь. — Как заклинание гипнотизёра.

— Хорошо.

Я подумал, что она уже под гипнозом. Наверное, если бы Элджин попросил её залаять, как собака, она бы попыталась.

— Войдите в дом и осмотритесь.

— Хорошо.

— Идите к гостиной.

— Хорошо.

— Но в гостиную не заходите, а просто подойдите к дверному проему.

— Нужно рассказать, как выглядит гостиная? Мебель и какие обои? Типа того?

— Нет, встаньте на колени и поищите трещину в полу. Прямо здесь, у дверного проема гостиной.

— А там будет трещина?

— Я не знаю, миссис Гибсон. Алтея. Это ваш сон. Если там есть трещина, просуньте в неё пальцы и поднимите пол гостиной.

Она одарила его мечтательной улыбкой.

— Я не смогу поднять пол, глупыш.

— Может, не сможете, а может, и сможете. Во снах возможно то, что в реальной жизни невозможно.

— Например, летать. — Мечтательная улыбка стала ещё шире.

— Да, как летать, — произнёс он с ноткой нетерпения в голосе, хотя для меня идея полёта во снах казалась такой же логичной, как и всё остальное, связанное с ними. По мнению Юнга, сны о полётах указывают на стремление психики освободиться от ожиданий других людей или — что ещё труднее, обычно невозможно — от собственных ожиданий.

— Поднимите пол. Посмотрите, что под ним. Если вспомните, когда проснётесь, запишите это в блокноте. Я задам вам несколько вопросов. Если не вспомните, ничего страшного. Мы скоро вернёмся, да, Билл?

Мы вышли из той части бывшей столовой, где лежала миссис Гибсон, и перешли в другую её часть. Я занял своё место перед односторонним стеклом, положив блокнот на колени. Элджин сел за стол и нажал одну из кнопок. Пластинка закружилась, звукосниматель опустился, и заиграла музыка. Это был Дебюсси. Элджин нажал другую кнопку, и музыка в нашей половине экспериментальной станции прекратилась, но я слышал её в половине миссис Гибсон. Она смотрела на картину. Она хихикнула, и я записал, не используя систему Грегга, а по-простому: "Г. смеётся в 14:14".