Кабинет был просторным, и его разделяла на две части стена-водопад, окружённая клумбой с тропической растительностью. Малик прошёл вглубь, ему хотелось отдать Лиане несколько фотографий Ирмы, сделанных перед её отлётом на старенький плёночный аппарат, который он хранил ещё с университетских лет.

В этот момент он услышал, как хлопнула дверь и, подумал, что это Хулда вернулась что-то уточнить по пациенту.

– Профессор Алам, знаю, что я один из тех, кого вы сейчас совсем не хотели бы видеть, но…

Алам резко повернулся и от неожиданности выронил из рук снимки. Чарльз Польскович откинул назад свою белоснежную косу и в один миг, оказавшись рядом с Маликом, поднял с пола фотографии. Он на секунду застыл, глядя на улыбающуюся со снимков Ирму, но, опомнившись, протянул их Аламу.

– Как вы сюда попали? – профессору хотелось выдворить наглеца немедленно. – Я сейчас же вызову охрану. Нона?

– Профессор, охрана будет у вас через две минуты. Мне активировать протокол безопасности? – отозвалась Хранитель.

– Подождем охрану.

Польскович сделал шаг назад и примирительно поднял вверх руки:

– Прошу вас! Я только хотел поговорить о вашей дочери!

Услышав это, Алам вскипел ещё больше и, спешно спрятал фотографии во внутренний карман пиджака:

– Что вы можете знать о моей дочери! Вы пришли сюда в надежде поживится в очередной раз моим горем?

Журналист странно посмотрел на профессора, словно обдумывая, стоит ли говорить ему о чём-то важном:

– Профессор, ведь вы всегда знали, что «Тэндзин» не пропал без следа? Вы знаете что-то, чего не знают другие! Я прав? – было видно, как с каждым словом Польскович распалялся, в его глазах появился фанатичный блеск.

В этот момент в помещение стремительно вошли двое охранников.

– Профессор Алам, этот человек угрожает вашей безопасности? – спросил один из них.

– Я бы хотел, чтобы вы его вывели и сняли биометрию. Он больше не должен попасть в это здание! И проверьте, как он вошёл без пропуска!

Однако журналист уходить не планировал и, когда охранники взяли его под руки, вырвался и бросился к Аламу. Схватив профессора за ворот пиджака, он выкрикнул:

– Я тоже её видел! – его полубезумный взгляд привел Малика в ступор.

Пока охранники практически выносили Польсковича из лаборатории, Алам не мог даже дышать. Сердце поднималось к горлу и с силой падало вниз, его стук звучал в ушах, словно барабанный бой. Он почувствовал, что земля дрожит под ногами и сел в ближайшее кресло. Ему не надо было уточнять, о ком говорил Польскович, он даже на мгновение не допустил никаких сомнений. Этот въедливый журналист тоже видел Ирму! Как это возможно?

Алам достал сигареты и закурил, тут же услышав голос Хранителя.

– Профессор Алам, если мы хотим попасть в Новый Петербург до заката, то нам пора вылетать.

Малик удрученно посмотрел на тлеющую сигарету:

– Нона, вылетаем через пять минут. Найди мне всё, что есть о личности журналиста Чарльза Польсковича. Базу Комитета по безопасности МСООН тоже просмотри, у тебя же есть доступ?

– Конечно, профессор. Мы ищем что-то конкретное?

– Всё, что найдешь. Акцентируй внимание на каких-нибудь странностях и проверь, когда он проходил последнее омоложение и где.

– Мне понадобится время.

– Утром будет?

– Конечно, профессор. Аэрокар готов.

Профессор отдал окурок роботу-уборщику и отправился на парковку.

***

Аэрокар плавно опустился на площадку, моросил мелкий дождь и в воздухе витал запах влажной пыли и роз, которые в изобилии росли во всевозможных кадках и ящиках по периметру двора. Малик издали увидел стройную фигуру Лианы, стоявшей за стеклянной дверью. Она стояла, скрестив тонкие руки на груди, и эта поза, так знакомая Аламу, сразу выдала внутреннее напряжение хрупкой женщины. К ней подошёл высокий крупный мужчина, на фоне которого Лиана казалась совсем крошечной, и попытался обнять, но она отстранилась. Значит Пётр тоже дома. Малик не слишком жаловал своего приемника, но порой сочувствовал ему: быть мужчиной рядом с такой женщиной довольно сложно.

Стеклянная дверь отодвинулась, приглашая гостя внутрь. Бледно-жёлтые стены холла освещали светодиодные ленты и картины-голограммы, изображавшие Древний Рим, поклонником которого был Пётр. Запах роз царил и здесь, а тёмный почти чёрный пол из вулканического камня переливался в свете шарообразной люстры. Этот пол был гордостью хозяина дома, Русов всем гостям хвастал с каким трудом он смог вывезти небольшое количество породы с территории древнего города Помпеи, погибшего во время извержения Везувия. Этого человека можно было легко назвать римофилом, если бы такое слово существовало.

– Мне казалось, что ты добираешься целую вечность! – Лиана неожиданно обняла его, и Малик почувствовал аромат жасминового масла. – Здравствуй, – мягко сказала она и отошла, пропуская Петра.

Русова можно было с легкостью назвать богатырем. Высокий, почти два метра, и широкий в плечах Пётр, когда-то увлекался реслингом и, даже став председателем Комиссии по снабжению внеземных колоний при МСООН, всё равно находил в своём плотном графике время для регулярных тренировок.

Между Маликом и Петром уже давно был нейтралитет, хотя когда-то Алам, не смотря на разницу в весовых категориях, сломал Русову нос. Правда, потом потерял сознание после ответного хука слева, но соперника очень удивил.

Алам приветственно кивнул и подал руку:

– Пётр, добрый вечер.

Светловолосый и светлоглазый великан подал руку в ответ:

– Точнее ночь, – улыбнулся он и, бросив взгляд на жену, спешно отошёл вглубь холла. – Я вас оставлю. Мне надо закончить кое-какие дела. Дорогая, я буду в переговорной.

Лиана проводила мужа недовольным взглядом. Алам в душе посмеялся над тем, как Русов побаивается своей маленькой супруги, но вслух ничего не сказал.

– Луна взорвется, а этому самовлюбленному ослу и дела не будет, лишь бы, не сорвались его планы. Пойдём, я накормлю тебя ужином, – увидев на лице Малика протест, она добавила, – не смей отказываться! Я слишком хорошо тебя знаю, опять ничего не ел.

Алам нахмурился:

– Я планировал утром быть в Бюро.

– Успеешь, – резко отозвалась Лиана.

Через пару минут они уже сидели за круглым столом напротив друг друга. Поблизости суетилась пожилая женщина-андроид, которая, напевая что-то, сервировала стол. Лиана, не скрываясь, рассматривала бывшего мужа.

– Ты плохо выглядишь, Малик, – жёстко сказала она, – если это назло мне, то ты просто старый дурак.

Алам усмехнулся и погладил бороду, сказать о Лиане что-то подобное он не мог. Женщина выглядела прекрасно: чёрные локоны волос переливались в свете ламп, кожа сияла свежестью, пухлые губы розовели и лишь круги под глазами выдавали нервное напряжение последних двух недель.

– Мы ведь не будем обсуждать мою внешность или наши отношения? Мне хватило пресс-конференции, – он привычно засунул руку в карман и нащупал пачку.

Этот жест не укрылся от Лианы, и она усмехнулась в ответ:

– Опять куришь? – вскинув бровь, спросила она.

Алам кивнул и, достав из внутреннего кармана снимки дочери, протянул их Лиане.

– Почему ты тогда не пришла? Она хотела помириться с тобой.

Лиана взяла фотографии и пробежала по ним быстрым взглядом. Тонкие брови встретились на переносице, женщина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Алам как всегда невольно любовался бывшей женой, где-то глубоко внутри его старческого сердца еще тлели прежние чувства.

– Я знаю, что мы давно не говорили, Малик. Я была так зла на тебя, – Лиана смотрела на него виноватым взглядом и молчала. – Я так и не попросила у тебя прощенья, – вдруг сказала она.

– За что именно? – раздражённо отозвался он, но увидев взгляд собеседницы, стушевался. – Мы столько сделали друг другу, что можно извиняться до утра.

Лиана кивнула и грустно улыбнулась, отчего её бледное лицо ещё больше посветлело:

– У нас было достаточно времени для этого, – в голосе женщины промелькнула печаль. – Прости за то, что я сказала тебе тогда, десять лет назад. Я была не права. Если кто-то из нас и виноват во всём, то это я.