– Здравствуй, Нона, – запрыгивая в аэрокар, сказал профессор.

– Здравствуйте, профессор Алам, – поприветствовала в ответ Хранитель, – как прошла ваша встреча? Может быть, хотите перекусить или массаж? – участливо спросила Нона.

– Благодарю, но не стоит. Я хотел бы заехать домой и принять душ, потом надо заскочить в лабораторию, а после мы отправимся в Новый Петербург к Русовым. Ты ведь помнишь координаты?

– Конечно, профессор. Маршрут построен. Отправляемся? – поинтересовалась Хранитель.

– Да, – Алам расслабленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Хранитель был в каждой семье, в каждой фирме и даже у каждого одиноко живущего отшельника, обеспечивая своих подопечных всем необходимым, решая все скучные бытовые вопросы и охраняя от беды. Отсутствие физического тела позволяло ему быть везде: дома, в машине, в офисе и даже в чипе встроенном за левым ухом владельца.

Огромная квартира встретила обычной тишиной, профессор старался бывать здесь как можно реже, проводя большую часть времени в Бюро либо в своей лаборатории в Центре омоложения. Не глядя на стоявшую посреди холла хрустальную статую юной девы – подарок от МСООН на последний юбилей, Алам направился в душ. Водопад прохладных струй привёл его в тонус и, быстро пройдя сушилку, он надел свежий костюм и направился в кабинет. Профессор уже просматривал почту, когда Нона объявила:

– На связи профессор Лиана Русова.

– Я слушаю.

– Малик, ты уже в пути? – в голосе Лианы послышались ноты волнения.

– Буду у вас ближе к ночи, – стараясь говорить спокойно, ответил он.

Лиана громко вздохнула:

– Хорошо, я тебя жду.

Алам откинулся на спинку кресла и задумался. Волнение бывшей жены невольно передалось и ему. Лиана всегда была сильной женщиной. Гораздо сильнее его самого. Она часто принимала бескомпромиссные решения и ничего не делала наполовину. Так было и с их браком.

Перед глазами возникла картинка из прошлого. Просторная кухня в их старой квартире, он в полупьяном состоянии после принятия «Декрета о вере» и юная Ирма, сидящая у открытого окна с буком в руках.

– Папа, все в порядке? – встревожено спросила девочка и, подойдя, поцеловала в щеку, попутно пытаясь снять с него плащ. – Они все идиоты! Ты ещё им всем покажешь! – она посмотрела прямо в душу своими огромными карими глазами. – Они приняли его, да?

Малик кивнул и обессилено упал в кресло:

– Нона, включи новости, – попросила Ирма.

На стеновой панели появилось изображение женщины-диктора.

– Сегодня все мы стали свидетелями события, которое, несомненно, войдёт в историю! – бодро объявила ведущая. – Генассамблея МСООН в полном составе поддержала «Декрет о религиозных течениях и организациях», или как его кратко называют «Декрет о вере». В нашей студии Председатель антитеррористического комитета МСООН Николлет Дюбуа и профессор Лиана Алам, представляющая в МСООН Федеративное Содружество.

На экране возникли лица двух женщин, обе счастливо улыбались.

– Госпожа Дюбуа, скажите, насколько сложно было принять данный декрет? Нет ли у Генассамблеи опасений по поводу его последствий?

Блондинка улыбнулась еще шире:

– Принятие закона далось нам нелегко, ведь немалая часть населения знает, от чего отказывается, но не будем забывать, что Последний Глобальный Конфликт произошёл не по причине распределения ресурсов или раздела территорий! После подкосившей нашу планету эпидемии «Фулан», оставшимся в живых было совсем не до того. Думаю, что все помнят влияние религиозных течений на людей в тот период времени, – госпожа Дюбуа перевела дыхание. – Из надежных источников известно, что вирусолога Вермандера Хафторсона, нашедшего вакцину, причисли к лику святых или почитают как новое божество практически во всех религиозных течениях. Его называют вторым сыном Божьим или новым воплощением пророка Мухаммеда, хотя сам он был атеистом-агностиком, – она вновь улыбнулась, обнажив белоснежные зубы. – Более двух третей населения Содружества, придерживается тех же взглядов, что и господин Хафторсон. Практически год мы проводили опросы и собирали согласия граждан. В результате петиция под кодовым номером двадцать два пятнадцать была поддержана высоким процентом голосов. Например, на Земле количество сторонников «Декрета о вере» составило восемьдесят семь целых и восемь десятых процента.

Диктор кивнула и повернулась к застывшей поблизости второй гостье, невысокой стройной брюнетке.

– Госпожа Алам, ходят слухи, что на сегодняшнем голосовании вы заставили коллег понервничать и отдали свой голос в последний момент. Это так?

– Да. У меня были некоторые сомнения, – брюнетка выдавила из себя улыбку.

Ведущая оживилась:

– Возможно, ваши сомнения связаны с последними заявлениями вашего супруга профессора Малика Алама?

Лиана отрицательно покачала головой:

– Я не буду отвечать на провокационные вопросы, но готова объяснить свои сомнения. Деятельность религиозных организаций в прошлом часто вела к появлению фанатичных приверженцев, и последняя война нам это показала в полной мере. «Декрет о вере» – необходимая мера защиты от возможного повторения ошибок, ведь не смотря на возможности телесного омоложения, которые человечеству подарил мой муж, мы не бессмертны. Но порой, глядя на то, как часто комфорт и отсутствие сложностей ведет к деградации, я опасаюсь, что без веры наше общество может стать засильем ходячих мертвецов.

Ведущая удивленно посмотрела на гостью:

– Госпожа Алам, вы верите?

– Я верю в науку и светлое будущее, которое она нам дарит.

Во время интервью Ирма смотрела на экран, не отрываясь, и теперь расстроено села на пол у ног отца.

– Папа, ты же знаешь, что я всё равно буду верить.

Алам печально посмотрел на дочь:

– Только не говори об этом своей маме.

***

В лабораторию Алам прилетел уже в обед и застал в своем кабинете Хамаду. Японец долго извинялся, обещая впредь следить за своими словами в незнакомой компании. Ушёл он только после дружеского рукопожатия и заверений со стороны Алама, что конфликт исчерпан. Как только за Хамадой закрылась дверь, профессор облегчённо вздохнул и открыл трёхмерную модель генетической спирали пациента со сложной мутацией, но его вновь отвлекли. На этот раз в кабинет заглянула светловолосая голова Хулды:

– Знаю, ты специально заехал посмотреть на цепочку мальчика из Чандра-Тауна, но я всего на секунду. – Она проскользнула внутрь и тихо закрыла за собой дверь. – Хорошо, что ты успокоил Кенджи, а то он меня достал своим нытьём. Даже пожалела, что сказала ему о твоем желании разбить ему нос.

Алам улыбнулся и развернул модель так, чтобы Хулда тоже могла оценить:

– Я сейчас полечу к Лиане. Ты уже знаешь последнюю новость? – как бы невзначай спросил он.

Хулда подошла ближе и дотронулась до повреждённых нуклеотидов, увеличивая их в размере:

– О том, что к Земле несётся что-то напоминающее «Тэндзин»? – она внимательно посмотрела на спираль. – Я поэтому и зашла. Ты должен понимать, насколько ничтожны шансы…

– С видео ещё работают? Удалось установить, когда оно было записано? – Алам, хмурясь, развернул спираль на сто восемьдесят градусов. – Вот в чём дело! Видишь?

Хулда посмотрела туда, куда указывал профессор, и увидела разрывы в цепочке и образующиеся новые соединения.

– Малик, ты же знаешь, если бы были новости, я бы сказала, – она свернула модель и посмотрела на друга. – Я вижу, как ты мечешься, словно зверь в клетке. Мне хочется помочь, но я не знаю как.

Алам улыбнулся, в тёмных глазах промелькнули тёплые искорки:

– Я просто верю, что всё будет хорошо, – профессор сжал её руку в своей. – С мальчиком понятно как быть? – спросил он, кивая в сторону стола, где только что была модель спирали.

Хулда кивнула и, быстро поцеловав его в щёку, вышла.

Алам повернулся к столу, где переливались датчики и в беспорядке валялись бумаги, пробирки и стояли весы, колбы и реторты. Никто не смел тронуть даже пылинку с его стола. Он до сих пор смешивал компоненты для препаратов вручную, не прибегая к современным методам.