Сеть взорвалась от потока сообщений о возможном скором контакте с потенциальными братьями по разуму. Комитет по безопасности МСООН днём и ночью разрабатывал планы обороны заселённых планет. Впервые за несколько десятилетий люди вышли на улицы с плакатами: кто-то ждал инопланетных гостей с надеждой, кто-то с опаской. В мегаполисах Земли и крупных городах Венеры и Марса начались беспорядки, лунные шахты остановили работу. Человечество замерло в ожидании.
Алам помнил, как ликовала Лиана. В каждом интервью она счастливо улыбалась и восторгалась предоставленной возможностью соприкоснуться с другой, возможно абсолютно неожиданной формой жизни.
Но время шло, а информации о новой планете не прибавлялось. Зонды, отправляемые для изучения Близнеца, как окрестили планету учёные, исчезали, стоило им войти в атмосферу. На транслируемое на всех известных языках обращение ответом была лишь тишина. На очередном заседании Генассамблеи МСООН было решено отправить на новоявленную планету экспедиционный корабль.
О своём желании лететь Ирма сообщила в тот же вечер, пригласив Малика и Лиану с Петром на ужин. Алам изначально был уверен, что дочь схватится за такую возможность, а узнав, что Клод будет руководить экспедицией, понял, что её уже никому не отговорить. Ирма и Клод были вместе пять лет: довольно приличный стаж для отношений в современном мире.
Всё закончилось ссорой. Лиана категорически запрещала дочери участвовать в такой опасной миссии, обвиняла Малика в потакании и дурном влиянии, а Клода в безответственном отношении. Досталось даже Петру, который не вовремя вернулся из уборной. На её крики в ресторан слетелись журналисты, пронюхавшие об известных гостях, и вечер был окончательно испорчен.
Ирма всё-таки подала прошение в МКБ, и её кандидатуру одобрили. С матерью они разговаривали только по рабочим моментам. Лиана была слишком упряма, чтобы сделать первый шаг к примирению, и Ирма планировала помириться с ней перед отлётом.
Профессор хорошо помнил, как дочь впервые провела ему экскурсию по кораблю. Создатели во главе с Кенджи Хамадой стремились сделать «Тэндзин» полностью автономным. Сады водорослей питали это огромное судно кислородом. Теплица для выращивания растительной пищи и рыбная ферма обеспечивали полноценный рацион для команды из двенадцати человек. Вся статичная внешняя поверхность корабля была обшита солнечными батареями, что позволяло бороздить просторы Солнечной системы практически бесконечно.
Алама пригласили в качестве консультанта по работе с портативной камерой для телесного омоложения. В команде был бортовой генетик, но все члены экипажа должны были знать, как использовать камеру в случае, если его не будет рядом.
После трёх месяцев подготовки была назначена дата вылета. На прощальном банкете Ирма и Клод объявили о своей помолвке, и Алам с Онаной от души отметили это событие. Вопреки ожиданиям, Лиана так и не помирилась с дочерью.
«Тэндзин» покинул Землю и, двигаясь навстречу Близнецу, встретился с ним через полторы недели. Всё это время земляне поддерживали связь с кораблем, но стоило ему войти в атмосферу, сигнал пропал, а спустя два часа планета-двойник исчезла. Также неожиданно, как появилась до этого.
– Малик, прости, – кто-то дотронулся до его плеча, отвлекая от воспоминаний. – Я знаю, что это контрабанда, но ребята с Венеры выращивают отличный табак, – Хулда мягко улыбнулась, протягивая ему пачку сигарет. – Вот ведь сборище говнюков! – почти шёпотом сказала она и села прямо на пол, прислонившись спиной к стене и вытянув длинные ноги в синих лодочках.
Малик принял пачку и сел рядом. Женщина закрыла лицо руками и нервно рассмеялась.
Экстравагантная немка, вопреки современной моде, любила стиль Греты Гарбо и часто удивляла окружающих старинными образами. При такой яркой внешности любовь к нарядам прошлой эпохи ещё больше выделяла её на фоне других женщин.
Когда Алам говорил о Хулде с кем-то из коллег, то шутливо называл её своей прекрасной тенью. Их дружба пережила не только вирус «Фулан» и Последний Конфликт, но и большую часть общих знакомых. Хулда всегда поддерживала его начинания и одной из первых испытала на себе прелести телесного омоложения, полностью доверив другу свою жизнь. Немудрено, что за эти сто лет она научилась понимать его настроение.
– Я знаю, как тебе нелегко, – Хулда протянула тонкую руку ладонью вверх. – Дай мне тоже одну.
Алам открыл пачку и достал сигареты. Они закурили.
– Не хочешь со мной говорить?
Перед глазами вновь возникла улыбающаяся Ирма, но Алам покачал головой, прогоняя видение.
– Я хочу дать по морде Хамаде, – выдыхая сизый дым, сказал он, – его беспорядочная личная жизнь касается только его, но не в случаях, когда он треплется на каждом шагу!
Хулда улыбнулась одними губами:
– Я уверена, что это не поможет, – она дотронулась рукой до седых прядей профессора. – Если ты захочешь поговорить обо всём этом, я рядом.
Малик внимательно посмотрел на собеседницу. Хулда никогда не перебарщивала с омоложением и сейчас выглядела лет на тридцать пять. Профессору приходилось слегка задирать голову, чтобы взглянуть в серые ледяные глаза этой женщины. Несмотря на рост, немка была хрупкой. Молочно-белая кожа и густые платиновые локоны могли бы превратить её в фарфоровую куклу, если бы не крупный рот, который, не вписываясь в кукольный образ, отнюдь её не портил, а лишь придавал облику какую-то роковую чувственность. Красивая женщина. Почему у них никогда ничего не было?
– Ты тоже считаешь, что я перешёл все границы, и своим выбором лишь стремлюсь привлечь внимание? – улыбаясь, спросил он. – Может, стоит послушаться этого наглеца из Индоазии?
Немка слегка отстранилась, делая вид, что оценивает внешность собеседника, провела рукой по его щеке, поглаживая каждую морщинку:
– Ну, профессор Алам, вы – воплощённый архаизм, и с точки зрения малышей, которым едва перевалило за сорок, недопустимо так относится к своему телу, – она рассмеялась и потушила сигарету прямо об пол. – Представь, как бы они осудили меня за такое поведение?
Из-за угла, толкаясь, примчалось сразу три миниатюрных робота-уборщика, которые в считанные секунды переработали мусор и, натерев пол до блеска, выстроились в ожидании напротив Алама. Малик поспешно отдал в их цепкие железные ручки и свой окурок. Роботы довольно закивали, освежили воздух ароматом ландышей и скрылись за поворотом. Профессор улыбнулся и закрыл глаза.
– Малик, я не представляю, что творится сейчас в твоей голове. Ты всю жизнь пытался связать науку и веру в одно …
– Не надо говорить об этом здесь. Ты хочешь вылететь из проекта? – резко открыв глаза, спросил Алам.
Хулда огляделась – коридор был пуст. Она удивленно посмотрела на давнего друга:
– Ты раньше не боялся открыто говорить на эту тему.
– Но сейчас я не хочу рисковать. Я должен остаться в проекте, – он встал и направился к выходу. – Тебя подвезти?
Хулда легко поднялась, грациозно отряхнула подол юбки и поправила поясок на тонкой талии.
– Нет. Полечу с Кенджи в Бюро. Заодно врежу ему от тебя, – рассмеялась она.
Глава 2.
Поднимаясь в стеклянном лифте на крышу центра «Аврора-Холл», Алам устремил взгляд вдаль, где сине-зелёная гладь океана ласкала усыпанное геометрическими формами небоскребов побережье. Мимо проносились аэрокары, на мгновения отвлекая профессора от переливающихся на солнце творений человека, вырастающих из-под земли и исчезающих в облаках, словно стебли волшебного боба. Лаконичная красота стекла, металла и бетона утопала в зелени гигантских геномодифицированных цветов-деревьев и гармонично перекликалась с золотистой полосой пляжей и виднеющимися вдалеке заснеженными шапками гор.
За последние сто лет практически истреблённое вирусом и войной население Земли совершило, казалось бы, невозможное. Раньше Аламу было приятно считать, что в этом есть и его заслуга. Он устремил взгляд в небо, где среди ромбов, сфер и треугольников зданий проносились напоминающие серебристых змей аэрбасы с туристами. Профессор прикрыл глаза и прижался лбом к прохладному стеклу. Заложило уши от быстрого подъёма, а в мозгу, словно навязчивая песня полоумного сверчка, бился один и тот же вопрос: почему он увидел Ирму?