– Сначала дракону придётся встать на крыло, а потом уже зубы показывать. А то зубы есть, да толку от них, как от горного великана болтовни.

Маэв положил перетёртые травы и ловко перевязал рану на плече. Боль постепенно ушла, будто старый шаман её заговорил.

– На вот, выпей и не рычи, – он сунул под нос Алазара чашу с варевом.

Тот осторожно принюхался и скривился.

– Воняет, как дерьмо болотного орка.

– Великому этару виднее, что и как воняет, – в блёклых глазах шамана мелькнули весёлые огоньки, хотя лицо и голос оставались совершенно серьёзными. – Стало быть, он должен знать и каков его вкус.

 Лицо Алазара в недоумении вытянулось. Будь на месте Маэва кто-то другой, и этар непременно бы разорвал наглеца на части за оскорбление. Никто не осмеливался даже косо смотреть в сторону правителя. Но шаман… К шаману Алазар питал поистине сыновью привязанность, а потому многое прощал старику.

Маэв хмыкнул про себя. Алазар был хорошим, справедливым правителем Эйрхельма, но иногда и его нужно было щёлкнуть по носу, чтобы он не заносился. Из всего рода Драгварда именно он унаследовал неукротимый характер отца и своеобразные понятия о чести и достоинстве. Как и его отец, Алазар был высок, крепок и широк в плечах. Длинные волосы и борода, заплетённые в косы, казались огненными. Он так же, как и Драгвард, был жесток с врагами и милосерден к своему народу. Он принимал мудрые решения и не позволял эмоциям брать верх над разумом.

– Я почувствовал неладное, этар, – Маэв поднялся с табурета и, подойдя к окну, выглянул во двор захваченного замка. – И сразу же направился к тебе. Как оказалось, вовремя.

Выдохнув, Алазар залпом выпил варево и едва не выплюнул его обратно. На вкус оно оказалось ещё хуже, чем на запах. Откашлявшись, этар поднялся с кровати, подошел к столу и окунулся лицом в таз с водой. Боль окончательно утихла, и дракон почувствовал прилив сил и бодрости, будто проспал несколько дней кряду.

– Возможно, если бы твое предчувствие было раньше, то мы бы не попали в ловушку, – язвительно заметил Алазар, встряхивая с бороды капли прохладной воды. – Король Авелона предал нас. Зря я хотел заключить мир с людьми. Эти дикари не имеют понятия ни о чести, ни о верности.

– Не торопись, мой этар, – задумчиво проговорил Маэв, теребя длинную седую бороду. Шаман смотрел куда-то поверх полуразрушенной крыши замка, но будто ничего не видел. Блёклые глаза остекленели. – Скоро к тебе явится король Авелона. Позволь ему объясниться. И вполне возможно, ты сможешь найти ответ на свой вопрос.

Алазар нахмурился и вытер лицо полотенцем. Его губы дрогнули, будто он собирался возразить, но в этот момент в спальне появился Йорген, закрыв своим мощным телом дверь:

– Мой этар, прибыл человек от Элорана Авелонского. Что прикажешь с ним делать?

Удивлённо изогнув бровь, дракон повернулся к Маэву. Но шаман даже не повернулся в его сторону.

– Если ты знал, что Элоран пришлёт своего человека, может, расскажешь, что стало причиной предательства?

– Я всего лишь скромный шаман, а не оракул, – пожав плечами, меланхолично отозвался Маэв.

– Ну, конечно, – сухо заметил Алазар, скрестив руки на груди. Потом обратился к Йоргену. – Веди сюда человека авелонского короля. Посмотрим, что он скажет.

Тот кивнул, и через несколько минут в спальню вошел молодой воин. Тёмно-зелёный шерстяной плащ и серебряная застежка в виде головы волка выдавали в нем родственника Элорана.

– Ну? Говори, да поживее, – Йорген ткнул парня в плечо.

Тот наградил светловолосого великана уничижительным взглядом и презрительно скривил губы. На мгновение Алазару показалось, что юноша вот-вот вцепится в Йоргена, невзирая ни на его рост, ни на происхождение, и усмехнулся. Этот волчонок из рода авелонских правителей едва познал азарт битв, а потому был самоуверен и дерзок.

– Я Гурт из рода Авельхейма, племянник короля Элорана Авелонского. Я пришёл от него. Король огорчён тем, что произошло. Он знает не больше, чем вы, но клянется узнать правду и выдать предателя на ваш суд. Он посылает вам лучшие ткани, напитки и золотые украшения, сделанные самыми искусными мастерами Авелона. Он хочет встретиться с вами и ждёт вас в лесу рядом с Кархаллом.

– Да неужели? – Алазар подошел к Гурту, и тот бессознательно отступил на шаг, скрестив пальцы на левой руке. Наклонившись близко к лицу юноши, дракон сощурился, всматриваясь в его глаза. От подспудного страха зрачки Гурта расширились, а от лица отхлынула краска. – Тогда ответь мне на один вопрос: будет ли там хозяин Кархалла? Я хочу видеть того человека, который приказал стрелять в меня и моих собратьев.

Гурт быстро взял себя в руки и ответил тем же пристальным взглядом. Задрав подбородок, он с достоинством ответил:

– Женщинам запрещено являться на подобные встречи.

– Вот как! – изумлённо приподнял брови Алазар. – Светловолосая эльфийка с фиолетовыми глазами?

По лицу юноши было видно, что он не желал отвечать. Но и молчать он не мог.

– С тех пор, как погибли родители эйрин Иоланты, она стала хозяйкой этого города…

– Я не спрашивал, как эйрин стала хозяйкой Кархалла, – тихо, но с нажимом проговорил дракон. – Я спросил, светлые ли у неё волосы и фиолетовые ли глаза. Тебе нужно ответить «да» или «нет». Подумай. От твоего ответа зависит, какое решение я приму.

Гурт заметно занервничал. Царапающий флёр тревоги коснулся ноздрей Алазара, и тот испытал острое удовольствие, глядя, как юноша лихорадочно обдумывает ответ. Не так проста та девица, что ранила его в плечо, раз королевский племянник медлит с ответом.

Вспомнив мягкое женское тело, извивающееся под ним, и пылающие ненавистью глаза, дракон едва не скрипнул зубами. Она не вызывала ни нежности, ни жалости, но пробуждала первобытное желание. Красивая и смертельно опасная, как стригийская орлица. Если бы не тот человек, вонзивший нож в его спину, Алазар непременно бы овладел ею прямо там, на полу храма, забыв про свой же приказ не трогать местных.

Потемневший взгляд правителя Эйрхельма Гурт истолковал по-своему.

– Да, эйрин Иоланта действительно светловолосая, – сглотнув, сказал он. – И у неё фиолетовые глаза.

Пряяча довольную улыбку, Алазар кивнул и отошел от юноши и произнес:

– Что ж… Можешь передать своему королю, что я его жду.

– В таком случае я пойду с вами, Гурт из Авельхейма, – внезапно подал голос Маэв. Он благодушно сложил пальцы домиком, будто юродивый служитель храма Манэш, и прошаркал от окна к юноше. – Предполагаю, что король Авелона будет рад заручительству. В конце концов, владыка Эйрхельма сейчас пребывает в ярости. Неровен час он сравняет с землёй весь Авелон.

Лицо дракона дрогнуло, будто старый шаман плюнул ему в лицо. Маэв частенько гонял молодого дракона и не стесняясь говорил самые неприятные вещи. Но Алазар, не задумываясь, раскромсал бы на ленты того, кто причинил старику вред.

– Нет, старик, ты никуда не пойдешь, – твердо произнес дракон. – Кто угодно, только не ты.

– Мне нечего терять, мой этар. Кроме седых волос да скрипящих коленей. Так что… – он прошел мимо Гурта и, остановившись, улыбнулся изумлённому юноше: – Пойдем, мальчик. Отведёшь меня к своему королю. Да не бойся ты, я не стану тебя превращать в летучую мышь. Может, в жабу? – Шаман задумчиво погладил седую бороду и прищурился. – Юные эйрины зачастую целуют жаб, надеясь расколдовать какого-нибудь принца.

Стоящий молча до этих слов Йорген басовито загоготал, забавляясь ошалелым выражением на лице юного Авельхейма. Потом тяжело хлопнул парня по плечу и махнул на дверь.

– Пойдем. Я провожу.

– Передай своему королю, Гурт из Авельхейма, – мрачно процедил Алазар, не сводя с юноши взгляда. – Что я передаю ему в руки своего близкого друга и наставника. И если хоть волос упадет с головы этого старика, от Авелона не останется даже упоминания в сагах. Я жду Элорана Авелонского здесь, в Кархалле. Он может прийти, когда пожелает.

С высокого холма, откуда были видны полуразрушенные стены Кархалла, Элоран наблюдал, как в небо взмывают один за другим драконы: один золотой, и двое черных. Внешность Алазара превосходила все слухи. Золотая чешуя горела огнём в лучах солнца. Он поражал своими размерами. Его спутники казались мелкими и невыразительными по сравнению со своим предводителем. Гигантские тени скользнули по свежей траве холма. Драконов охватило золотистое марево, и перед королем предстала троица рослых хмурых воителей Эйрхельма.