По мне пробежал холодок.

— Нет, это не правда. Это албанцы.

— Больше, чем просто албанцы, — сказал Дима. — Но Росси традиционно был против торговли проститутками в Нью-Йорке, так что, возможно, ты права. Мне нужно разобраться с Финнеганом, — он пробормотал последнее предложение. — Несмотря ни на что, тебе нужно оставаться начеку.

Анджело вернулся с двумя большими бумажными пакетами в руках.

— Буду осторожен, — мои щеки покраснели под взглядом телохранителя, как будто меня поймали на чем-то неправильном. — Могу ли я связаться с тобой по этому номеру?

— Нет, — сказал Дима. — Но я позвоню, когда смогу. Оставайся в безопасности.

А потом линия оборвалась.

— Кто это был? — спросил Анджело, ставя еду на прилавок.

— Мой брат.

В том, что я разговаривала с Димой, не было ничего плохого, но, услышав, что он с подозрением относится к моему мужу, я почувствовала тревогу, как будто скрывала какой-то секрет.

Анджело вытащил еду из сумки, внимательно наблюдая за мной.

— Все в порядке, принцесса?

Я натянула улыбку на лицо.

— Да, все в порядке. Я просто скучаю по брату и сестре.

Хотелось спросить Анджело о торговле людьми, но что-то удержало меня. Мне никогда не разрешали задавать вопросы о бизнесе Семьи, и я не хотела, чтобы Маттео выплеснул гнев на Диму. Я отказываюсь верить, что Маттео участвует в торговле людьми. Он спас Катю и Стасю, делал все возможное, чтобы выяснить, кто виноват. Но происходило что-то большое. Меньше всего мне хотелось, чтобы мой муж думал, что я пытаюсь влезть туда, где мне не место.

— Все в порядке, — сказала я, выхватывая у него одну из сумок.

— Давай просто поедим.

Анджело наклонил голову, его глаза были мягкими и не давили меня, и я выкинула этот разговор из головы.

26

СОФИЯ

Я взглянула на упаковку жевательных конфет с марихуаной, лежащую на кофейном столике передо мной. Анджело ушел несколько часов назад, поменявшись с Энцо, который находился на посту у входной двери. Близилась ночь, у меня начинало все болеть, и мне становилось скучно.

Доктор Амато дала мне жевательные конфеты, сказав, что они помогут облегчить боль, но я не была уверена, стоит ли их принимать. Что, если бы у меня появилась какая-то странная реакция?

Я схватила телефон и набрала номер Милы. Она не ответила на мое сообщение, поэтому я не ожидала, что сейчас она ответит на звонок. Мое сердце чуть не выскочило из груди, когда я услышала ее голос на другом конце.

— Мила, где ты была? Ты в порядке?

— Прости, — сказала она шепотом. — За мной пристально следят, поэтому я не смогла воспользоваться телефоном. Я просто решила подзарядить его, прежде чем позвонить тебе.

Мое сердце сжалось от страха в ее голосе.

— Что происходит?

— Я не уверена, — сказала она. — Пахан большую часть времени отсутствовал, проводя засекреченные встречи. И он все еще заставляет меня посещать все эти обеды и светские мероприятия с женами Братвы. Такое ощущение, что он что-то замышляет

— Он всегда что-то замышляет, — моя челюсть была сжата, пальцы постукивали по кухонной стойке. — А мама?

— Прячется в своей комнате. Не видела ее несколько дней.

— Ничего нового, — пробормотала я.

Думаю, это слишком — просить женщину, которая нас родила, проявлять хоть какой-то интерес к благополучию дочери.

— С тобой все в порядке? Пахан не… причинил тебе вреда, верно?

Прежде чем Мила ответила, повисла тишина.

— Нет, ничего такого. Почему ты спрашиваешь?

Черт, неужели я сболтнула слишком много? Я не хотела, чтобы Мила знала о жестоком обращении отца ко мне. Отчасти потому, что я не хотела, чтобы она тратила больше сил на беспокойство обо мне, чем она уже потратила, но также и потому, что мне было стыдно. В глубине души я считала, что раз такое происходило, то со мной что-то не так. Хоть это и было неправдой, но все равно стало черной меткой, которая меня до сих пор преследует.

— Я просто волновалась, — сказала я.

— Ну, я беспокоилась за тебя. Ты в порядке?

— Да, все… хорошо, — Мила издала взволнованный звук. — Боже мой, расскажи мне все, — закричала она шепотом.

— Я так и сделаю, но сначала хочу сказать, что только что звонил Дима.

— О, я рада. Он связался с Николаем и взял твой номер, но у меня не было возможности поговорить с ним, потому что я была на дурацком благотворительном ужине. С ним все в порядке?

— Кто знает, — фыркнула я. — Он мне ничего не сказал. Но, по крайней мере, он все еще жив.

Я задумалась, стоит ли мне рассказать Миле об угрозе торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации, но решила подождать. Я не хотела ее нервировать, и ничто из этого не должно было навредить ее пребыванию в Чикаго.

— Я думаю, ему нравится быть человеком-загадкой, — сказала Мила. — А теперь расскажи мне свои новости.

— Ну, я встретила сестру Маттео — Сиенну. Она бы тебе понравилась. Она взяла меня с собой в магазин за одеждой.

— Аааа, пришли мне фотографии, — сказала она. — Угадай, какое платье мама выбрала для меня на вчерашний обед?

— Неоново-оранжевое?

— Шартрез⁸.

— Это был мой второй вариант, — сухо сказала я.

От чего мы обе начали хихикать. Мы давно поняли, что нам нужно просто смериться и не воспринимать всерьез чувство маминого стиля.

— Ладно, хватит медлить и расскажи мне о своем горячем муже.

Мои щеки покраснели. Я привыкла рассказывать Миле почти все, но почему-то не захотела рассказывать, как Маттео позаботился обо мне вчера вечером. В этом было что-то такое священное и нежное.

— Маттео назначил мне встречу для измерения индивидуальной инвалидной коляски. И у меня только что закончился прием у врача по поводу моего СЭД. Это была чистая правда.

— Окей, — сказала Мила. — Я рассчитывала на более сочные подробности, но, София, это потрясающе. Он заботится о тебе.

Улыбка тронула мои губы.

— Да, так и есть.

— Ты этого заслужила, — тихо сказала она.

— Спасибо. Николай хорошо к тебе относится?

— Он настоящий джентльмен.

Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться над тем, насколько встревоженно она говорила. Николай был нашим охранником четыре года, и Мила влюбилась в него с первого взгляда. Она это отрицала, но я думала, что причина, по которой она сбегала и спала с другими парнями, заключалась в том, чтобы заставить Николая ревновать.

— Даже не начинай, — сказала Мила. — Что сказал доктор?

— В основном только то, что я итак знаю: пользоваться вспомогательными средствами передвижения, бинтовать суставы и отдыхать. Она выписала рецепты и… еще дала жевательные конфеты с травкой. Она сказала, что они могут помочь мне справиться с болью.

— Вау, — вздохнула она. — Ты уже пробовала?

— Я нервничаю. Что если что-то пойдет не так?

— Что пойдет не так? Сделай это! Ты заслуживаешь того, чтобы пожить немного. Можешь вычеркнуть это из списка желаний.

— Употребление наркотиков не входило в мой список желаний.

— Ну, так и есть. Этот пункт у меня.

— Хорошо, тогда, когда придешь в гости, сможешь съесть одну из моих конфет.

— Как думаешь, мне удастся приехать?

Я тяжело сглотнула.

— Надеюсь. Я очень скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю. Черт, мне пора идти, — ее слова были поспешными. — Возьми конфету и наслаждайся. Я скоро снова с тобой свяжусь. Люблю тебя.

— И я люблю…

Звонок прервался. Я смотрела на телефон, грусть поглощала меня все сильнее, из-за чего свело живот. Я взяла одну из фиолетовых жевательных конфет и сунула ее в рот, прежде чем успела отговорить себя. Возможно, это облегчило бы часть физической и эмоциональной боли, которую я испытывала.

Я переоделась в один из люксовых комплектов спортивных штанов, на которых настаивала Сиенна — определенно самую уютную вещь, которую я когда-либо носила — и плюхнулась на диван. Я пролистала ограниченный список каналов. Судя по всему, у Дона мафии не было подписки на стриминг. Наверное, слишком занят тем, что запугивает и убивает.