Я скрестила руки.

— Ты не увидишь меня голой.

Он тяжело вздохнул, провел рукой по волосам, которые беспорядочно падали на лицо. На его челюсти была легкая щетина.

— Ты моя жена, а я твой муж. Тебе больно, и я собираюсь это исправить.

— Ты сказал, что мы просто соседи по комнате, — возразила я.

Никогда бы не осмелилась так разговаривать с отцом, и не понимала, почему делаю это сейчас, когда Маттео пытается позаботиться обо мне. Но мысль о том, что он увидит меня обнаженной, в моем самом уязвимом состоянии, когда я не уверена, что он даже нравится мне, была слишком тяжела.

Он лишь встретил мой взгляд своим строгим и молчаливым. Как я могла понять все это, если он молчал?

Волна эмоций нахлынула на меня, и я не смогла удержаться от того, чтобы наклониться вперед и опереться головой на его грудь. Я так устала, а лекарства еще не подействовали.

— Я так запуталась, — прошептала я.

Руки Маттео обвились вокруг меня, и он притянул меня ближе.

— Давай, tesoro. Мне не нравится видеть, когда тебе больно.

Нежность в его голосе вызвала комок в горле. Я подняла руки вверх, и слезы покатились по моим щекам. Он медленно снял с меня рубашку, не отрывая глаз от моего лица.

Мои щеки горели от стыда в ожидании его осуждения, но он просто обхватил мое лицо ладонями и вытер слезы. Моя грудь прижимались к его груди, пока он осторожно снимал с меня шорты и нижнее белье. И вот я впервые сидела полностью обнаженная перед своим мужем.

Это была далеко не самая выгодная поза. Мои складки на животе были видны, бедра расплющились по тумбочке, и я не побрила… Ничего. Последний раз я брилась утром в день свадьбы. После его разговора о «соседстве по комнате» я не видела смысла продолжать. Но теперь он смотрел на меня, и я не могла понять его выражение. Его лицо всегда было таким ужасно непроницаемым. Считал ли он меня некрасивой? Привлекательной? Думал ли он о всех тех гадостях, которые говорили о моем теле подруги моей мамы? Его челюсть напряглась, когда он смотрел на меня, и я больше всего на свете хотела спрятаться.

Я вздрогнула, когда он осторожно провел пальцами по синяку на моей ноге.

— Откуда это?

— Я не знаю. Я легко получаю синяки.

Он кивнул, затем отступил назад и одним движением снял спортивные штаны. Оказывается, он не носил нижнее белье, потому что теперь передо мной был совершенно обнаженный Маттео. Мой взгляд привлек его член — твердый и внушительный. Когда я осознала, что смотрю, то быстро отвела взгляд, щеки горели от стыда.

Маттео лишь нежно поцеловал меня в лоб.

— Считай это предупреждением. — Его голос был низким и чувственным. Прежде чем я успела понять его слова, он вновь поднял меня на руки и опустил в ванну. Я застонала от того, как горячая вода облегчила мои ноющие суставы.

— Сядь вперед, — сказал он.

— Что?

— Сядь вперед.

Я двинулась вперед, и Маттео сел позади меня. Я сидела неподвижно, его тело обнимало мое. Самая большая физическая близость, которую я когда-либо испытывала. Это одновременно пугало и возбуждало меня.

Его дыхание коснулось моей головы, когда он обвил меня руками, помогая мне лечь обратно на его грудь.

— Что мы делаем, Маттео?

— Я забочусь о тебе.

Я ждала, что он скажет что-то еще, но мой загадочный муж оставался молчаливым. Я глубоко вздохнула и позволила себе расслабиться в его объятиях.

— Хорошая девочка, — прошептал он. — Вода помогает?

У меня в животе все перевернулось. Хорошая девочка? Искра возбуждения пронзила мой живот. Я не могла понять, как могла быть возбуждена, испытывая боль.

— София? — Его губы скользнули по моей щеке.

— Да, помогает. Спасибо.

— Тебе часто бывает так плохо?

Я провела пальцами по воде.

— Нет, но сегодня я больше ходила, чем обычно.

— Ты не взяла коляску? — В его голосе слышался упрек.

Я пожала плечами.

— Почему?

— Я не хотела быть обузой или смущать Сиенну.

Маттео издал звук, похожий на рычание.

— Ты должна заботиться о себе. Иначе мне придется сделать это за тебя. — Он провел пальцем по моему плечу. — Но, возможно, я был бы не против.

Он произнес последние слова так тихо, что я подумала, что ослышалась. Я попыталась повернуться, чтобы увидеть его лицо, но он крепко держал меня.

— Просто отдохни, tesoro.

Это было то же слово, что он использовал раньше.

— Что значит это слово?

Он молчал, и я уже решила, что он не ответит.

— Сокровище, — наконец сказал он.

Улыбка тронула мои губы. Лекарства начали действовать, вызывая сонливость и смягчая сильную резкую боль в суставах. Я закрыла глаза, чувствуя удивительное спокойствие в объятиях мужа.

23

МАТТЕО

Мне казалось, что я попал в какую-то параллельную вселенную. Единственное объяснение того, как я оказался в ванне со своей спящей женой.

Моей спящей, обнаженной женой.

Прижавшейся к моему обнаженному телу.

Я сидел в гостиной, смотрел на город с бокалом виски в руке, пытаясь убежать от своих кошмаров, когда услышал громкий шум из комнаты Софии. Я не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такой острый приступ паники. Я бросил бокал, не обращая внимания на то, как он разбился о пол, и побежал к ней. Сердце бешено колотилось, когда я распахнул дверь ее комнаты, представляя ее покрытой кровью. Но крови не было. Лишь она, свернувшаяся калачиком на полу. Но я не расслабился, не мог расслабиться, когда увидел слезы на ее щеках. София говорила, что часто испытывает боли в суставах, но видеть ее в таком состоянии… В груди что-то перевернулось.

Я ненавидел быть беспомощным. Я не мог защитить ее от собственного тела. Но прикосновение ее кожи к моей успокаивало меня. Я откинул голову, опираясь на край ванны. Не помню, когда в последний раз чувствовал себя так расслабленно… По крайней мере, с тех пор, как умерли мои родители.

София тихо застонала во сне, и я прижал ее ближе, проводя рукой по ее ребрам. Я старался не смотреть на ее тело — не стоило возбуждаться, когда она испытывала боль, — но я не мог не заметить ее идеальную грудь с розовыми сосками и светлые волосы, что манили к ее киске. Мой член был твердым, как железо, прижавшись к ее спине.

Я старался держаться от нее подальше, но с каждым днем — с каждой минутой — София все сильнее и сильнее обвивала меня вокруг своего пальца.

Осознание обрушилось на меня, как тонна кирпичей: я хотел свою жену.

Это было физическое влечение, не больше, но, возможно, мне стоит перестать сопротивляться. Мы были обречены быть вместе, и рано или поздно мне понадобится наследник. Будет ли она заинтересована в физической близости со мной? Я не мог не заметить, как ее взгляд задерживался на моей обнаженной груди, когда она думала, что я не вижу.

На данный момент я был просто доволен тем, что держал ее в своих объятиях.

Через некоторое время вода остыла. Мне нужно было уложить ее в постель.

— София? — Я нежно сжал ее, пытаясь разбудить. Но она лишь недовольно застонала и еще сильнее прижалась ко мне.

Мне удалось вытащить нас обоих из ванны, и она проснулась, чтобы помочь мне вытереть ее. Потом она снова оказалась в моих руках. Я отнес ее обратно в постель и неохотно накрыл ее обнаженное тело одеялом. Я посмотрел на нее и с облегчением увидел расслабленное выражение лица. Надеюсь, ей больше не больно.

Мне следовало оставить ее и пойти в свою постель. Она не должна ничего для меня значить. Лишь фигура на шахматной доске в игре, которую мы с Рустиком ведем с албанцами. Но по какой-то необъяснимой причине я не хотел ее оставлять.

Мое тело двигалось само по себе, ложась рядом с женой. Может, я останусь всего на несколько минут, чтобы убедиться, что она не проснется и ей что-нибудь не понадобится. Было бы очень неудобно, если бы она снова разбудила меня громким шумом. Логично остаться.