— Не ваше дело, — так же невозмутимо отвечала Наташа.

Даже Елена Андреевна как-то недовольно заметила:

— Ты зачем Савину грубишь?

— А что мне на него смотреть? — сердито ответила Наташа и передернула плечами. — Хоть и дядя мне, а не люблю.

Весна шла торопливая, без заморозков: ручьи шумели день и ночь, снег таял на глазах, вода неслась по реке поверх льда, начинала заливать пойму, заросшую тальником и камышами. Зацвела ива, пролетела первая крапивница.

«Сорвется моя пятая весна», — с возрастающей тревогой думала Елена Андреевна.

Вдруг Наташа начала настойчиво просить Казанцеву отпустить ее «только на один день» в Брусняты.

— Зачем тебе? — удивилась Елена Андреевна.

— Надо, — уклончиво ответила Наташа.

Но дел нахлынуло столько, что Наташе никак нельзя было отлучиться.

В тот день, когда Елена Андреевна, наконец, позволила Наташе поехать в Брусняты, на реке тронулся лед и город оказался отрезанным от большинства колхозов. Жители низинной части теперь добирались домой по деревянным мосткам. Всю широкую правобережную пойму залила полая вода: по вечерам на пойме маячили лодки рыбаков.

Наташа обиделась, помрачнела.

На второй день, как тронулась река, возле сортоиспытательного участка остановилась верховая лошадь. Ноги ее и живот были в черных ошметках грязи. В дом вошел председатель бруснятского колхоза Егор Иванович Клещев, мужчина лет пятидесяти, черный, в высоких болотных сапогах, оставлявших грязные следы.

— Вот дороги развезло, — громко сказал он. — Ох, как я вам нагрязнил.

— Ничего, Егор Иванович, — вскинулась со своего места Наташа. — Сегодня полы будем мыть.

— Как живешь, томатница? — спросил он Наташу. — Что ж не приехала? Ждали.

Наташа смутилась, словно появление Егора Ивановича застало ее врасплох. Она тревожно следила за председателем.

— Бедно живете, — осудительно сказал Клещев, оглядывая комнату, где стояли простые столы, а вместо стульев — табуретки. — Жили бы в нашем колхозе — я бы вас не так обставил.

— Вы, Егор Иванович, не переманивать ли нас собираетесь? — пошутила Елена Андреевна.

— Угадали, — серьезно подтвердил Егор Иванович. Он достал из кармана пачку папирос и закурил. Наташа торопливо вынула из-под цветочного горшка блюдечко, поставила перед ним.

— Угадали, Елена Андреевна. За этим и приехал. Решили мы по-крупному овощами заняться. Дела у вас тут плохи. Савину вы не очень нужны. Хотим уговорить вас перевести сортоиспытательный участок к нам. Дом для вас готов, людей получите, сколько нужно. Слово теперь за вами.

— Уж очень вы быстро все решили, — растерялась даже Казанцева.

— Тянуть не любим. По рукам?

— Не я такие вопросы решаю. Без министерства не имею права участок переводить.

— А мы через райком партии все быстро решим. Было бы ваше слово.

— Подумать надо.

— Чего тут думать. Знаю я, какие у вас тут дела. Будете думать долго — год потеряете. Сейчас вот у вас одна Наташа, а я вам, если нужно, трех девушек дам. Только помогите мне с овощами. Оборудую вам такую лабораторию… В институт ездить не надо.

— Дайте хоть подумать…

— Что ж, думайте, — разрешил Егор Иванович. — А теперь просветите-ка, чем сейчас занимаетесь.

Казанцева повела его в теплицу, показала, как она ведет закалку томатных семян. Председатель молча слушал, все внимательно разглядывая своими цепкими глазами, иногда недовольно морщился.

— Построечки неважные, — заметил он. — Таких у нас не будет. Так поедете?

— Всерьез спрашиваете, Егор Иванович?

— За тридцать километров по такой дороге приехал, — показал он на свои грязные сапоги, — далековато, коли шутить захотелось.

— Сразу ответить не могу.

— Потерпим, — согласился Егор Иванович и наклонился к Елене Андреевне, заглядывая ей в лицо. — А если не надумаете — Наташу к нам отпустите?

— Час от часу не легче. Незачем ей ехать, Наташе учиться надо. Ведь только техникум кончила. Вы мне девушку не смущайте.

— От вас она кое-чему научилась. Пусть эти знания дальше передает. Учиться захочет — не задержим, поможем. А вам, вместо Наташи, хорошую девчоночку в помощницы пришлем.

— Вы, как цыган.

— Овощевод хороший нам нужен. От нужды цыганю.

Они осмотрели теплицу, парники и вышли на улицу. На улице им повстречался Савин.

— Чего в чужое хозяйство залез? — шутливо спросил Савин.

— Учусь, как не надо хозяйничать, — бесцеремонно сказал Клещев и мельком посмотрел на Елену Андреевну. — И зачем тебе сортоиспытательный участок?

Елена Андреевна закусила губу, ей не понравилось это постороннее вмешательство.

Савин нахмурился.

Клещев, делая вид, что ничего не замечает, взял под руку Савина:

— Пойдем-ка, потолкуем. Прения открывать на улице не будем. Верно? — засмеялся Клещев, вызвав улыбку и у Елены Андреевны.

Председатели направились к конторе колхоза, а Елена Андреевна вернулась на сортоиспытательный участок.

— Покидаешь меня, Наташа? — сухо спросила Елена Андреевна.

Девушка растерянно посмотрела на нее.

— Никуда я от вас не поеду. Что это вы вздумали?

— Все знаю… Рассказал мне Егор Иванович.

— Напраслина все это. Не думаю я об этом, — горячо заговорила девушка. — Хотела посмотреть в Бруснятах теплицу и дом для вас. Может быть, обманывает он, только обещает. Поедемте в Брусняты, Елена Андреевна. Чего тут с Савиным мучиться?

— Займемся лучше делами, Наташа. Нечего гадать, где нам может быть лучше. Работать надо.

Неожиданное и заманчивое предложение бруснятского председателя все же смутило Казанцеву. Она невольно стала размышлять о возможном переезде. Но сразу возникло такое множество препятствий, что Елена Андреевна только рукой махнула. «Привередничаю, — решила она. — Надо Савина убедить и своего даже в этих условиях добиться».

— Никуда перебираться не будем, — сказала она Наташе. — Тебе переезжать не советую. Нечего метаться, решила учиться — готовься.

Наташа выслушала, нагнув голову. Потом взглянула на Казанцеву и произнесла с обидой:

— Я и не думала от вас бежать… Помочь хотела. Это все Павла Федоровна Клещеву порассказала. Он и забеспокоился о вас.

Казанцевой вдруг стало очень легко. Нет, не признает она себя побежденной, не восторжествовать Савину. Опыты на участке не сократит. Будет продолжать работы в производственных условиях не только у себя на участке, но и в Крутове у Петухова, в Бруснятах у Егора Ивановича. Председатели помогут ей. Весной и летом станет наезжать в эти колхозы, последит за посевами и ростом. Да и Наташа сможет там побывать.

— С рассадой что будем делать? — осторожно спросила Наташа. — Столько ее, что и девать некуда.

Елена Андреевна задумалась.

— Егору Ивановичу отдадим, расскажем, как надо ухаживать.

Наташа не поверила.

— Ему? Себе только на грядки оставим?

— Другого ничего не придумаем. Не продавать же ее на базаре?

А в это время в конторе колхоза тоже шел разговор о сортоиспытательном участке.

— Отдал бы ты мне сортоиспытательный участок, — уговаривал Клещев Савина.

Савин вдруг насторожился.

— Зачем тебе эта обуза?

— Эх, Аркадий Прокопьевич, с Еленой Андреевной я такие бы огороды развел, почти круглый год с овощей деньги получал бы. Мы все о доходах толкуем, а где деньги лежат — не видим.

Он взял листок бумаги и начал подсчитывать, что могут дать помидоры, выращенные Еленой Андреевной.

Эти-то подсчеты и заставили задуматься Савина.

— Это ты уж лишку хватил, — недоверчиво сказал он.

— Ты у Петухова не бывал? — спросил Клещев. — Посмотри у него. Лишку! Уменьшил. Вот так у нас и бывает, бродим иногда, как слепые, не видим, где наша выгода лежит. Можем с нашей поймы такие доходы получать, что в два года разбогатеем, все на ноги станем.

Савин сидел, недоверчиво покачивая головой.

— Ладно, — сказал он. — Ты Елену Андреевну смущать перестань. Мне с ней и без этого трудно. Людей она требует, а где их возьмешь. Сам знаешь, как у нас с народом. Из одного двоих не сделаешь.