Даже не верится, что миновало только четыре года жизни после института — столько за это время было хорошего и плохого, радостного и горького, легкого и трудного. Елена Андреевна думала, что эта стремительная весна чуть-чуть застигла ее врасплох. Надо торопиться со всеми работами с закаленными томатными семенами. В этом году она окончательно докажет, какая это выгодная огородная культура для местных колхозов, как сильно повышает урожай этот новый метод выгонки рассады.

Утром она увидела, что робкий ручей, запевший ночью, теперь превратился в бурный поток. Теплый ветер раскачивал деревца с набухшими почками. Темные осевшие сугробы лежали вдоль заборов. Всюду сверкали голубые лужи. Оступившись, Елена Андреевна набрала в правый туфель воды и рассмеялась. Весна! До чего же хорошо в такой день на белом свете. Лицо ее раскраснелось, оживленная, веселая, подходила она к дому сортоиспытательного участка.

У ворот Казанцева столкнулась с полной пожилой женщиной.

— Здравствуйте, Елена Андреевна, — певуче, низким голосом поздоровалась та.

Вглядываясь в пухлое, в ямочках лицо, Казанцева старалась припомнить, где и когда встречались они.

— Из Бруснят я. Егор Иванович за семенами прислал.

— А! — припомнила Елена Андреевна звеньевую огородного звена, пробираясь по кирпичикам через лужи к крыльцу. — Павла Федоровна?

— Вот, вот… — подтвердила женщина, широко по-мужски шагая в сапогах по мокрому снегу. — Новый сорт моркови, если не запамятовали, посулили.

— Помню… Проходите, — и Казанцева распахнула дверь.

У окна в зеленом ватнике стояла Наташа, помощница Казанцевой. Яркий солнечный свет золотил её волосы. Лицо девушки, щедро осыпанное веснушками, было растерянное и хмурое.

На диване сидел председатель колхоза Аркадий Прокопьевич Савин и жевал потухшую папиросу. Его шинель с замызганной полой была застегнута на все пуговицы, под каблуками сапог на чистом полу расплылись две лужи. Увидев Елену Андреевну, Савин убрал вытянутые ноги. Елена Андреевна пристально посмотрела на председателя, подозревая, что он успел чем-то обидеть Наташу, повесила пальто и накинула на плечи ватник.

— Наташа! — позвала Елена Андреевна. — Что случилось?

— Беда, — глухо сказала девушка, — мыши семена поели.

— Какие семена? Этого еще не хватало.

— Арбузные, что мы позавчера замочили.

Елена Андреевна опустилась на стул.

— Ведь я говорила, Наташа, предупреждала, — не удержалась она от упрека.

— Я чем виновата? — возразила Наташа. — Никогда их там не было, семечка не трогали, а на арбузы кинулись.

— Мыши семенами закусили? Хозяйки! — засмеялся Савин, но тут же нахмурился. Брови его низко опустились, и взгляд потяжелел.

— Где семена? — спросила Елена Андреевна, недовольная, что не сдержалась при Савине.

Наташа только кивнула головой на дверь в соседнюю комнату.

Там на столе лежала горка серых мешочков, изгрызенных мышами. Елена Андреевна взяла верхний и высыпала на ладонь набухшие, прорастающие арбузные семена.

— А как хорошо пошли, — сказала Елена Андреевна. — Видишь, Наташа, росточки проклюнулись?

Она обернулась, протягивая руку, но сзади стоял Савин и смотрел презрительно на стол с рассыпанными семенами.

— Да… — протянул он, взял несколько семян, помял их в ладони и бросил на стол.

Елена Андреевна вернулась в комнату. У Наташи чуть повлажнели глаза.

— Ты чего голову повесила? — весело заговорила Елена Андреевна, взяв Наташу за круглый подбородок с ямочкой. — Ничего же страшного… Иди, замачивай семена. Времени у нас хватит. Вы ко мне, Аркадий Прокопьевич? Я сама к вам собиралась. Мне еще люди нужны. Видите, как весна дружно пошла.

— И я насчет людей. Четырех человек у вас забрал, на другие работы кинул.

— Почему?

— Не могу на пустяках людей держать. Прений, Елена Андреевна, открывать не будем, — предупредил Савин. — Слово свято.

— Да никакого у вас святого слова нет. Сначала даете, потом отбираете. Вы мне закалку томатов сорвете.

— А уж это не моя печаль. Вы тут закуску для мышей готовите, а мне надо семенами заниматься. Вы уж эту закалку сами делайте.

— Это ведь и ваша забота.

— Все знаю, что сказать хотите. Сортоучасток прикреплен к колхозу. Правильно! Для испытания овощных культур мы вам людей даем. А вы, Елена Андреевна, решили институт открыть. Институт! Для ваших личных опытов свободных работников в колхозе нет. Можете сердиться — я честно предупредил.

Савин посмотрел на Казанцеву.

Она стояла перед ним высокая, спокойная, может быть, только чуть порозовели скулы да темные брови сердито сдвинулись. Но это его мало тронуло. Ему уже давно не нравились эти «забавы» молодого агронома. Не считается она с возможностями колхоза, кроме своего участка, ничего не видит.

— Моя работа для колхоза, — возразила Казанцева.

— Нет… — твердо ответил Савин. — Давно хотел сказать: делайте, что вам по плану положено. На это государство вам деньги отпускает. Важна ваша работа над томатами — пусть министерство денег прибавит.

— А с рассадой что теперь делать? Выбросить?

— Зачем? В городе покупатели найдутся!..

— Как вам не стыдно, товарищ Савин! Вы это нарочно…

— Все! — Савин пошел к двери, но у порога остановился. — Вы это слово «нарочно» забудьте, — с гневом сказал он. — Не запугаете!

Савин вышел и с такой силой хлопнул дверью, словно хотел сорвать ее с петель.

Казанцева невесело усмехнулась. Она подошла к окну, где на подоконниках в ящиках несмело бледнели иголочки рассады, постояла.

— Замачивать семена? — тихо спросила Наташа.

— Замачивай…

— Чем это он грозил вам? — спросила участливо Павла Федоровна. Она сидела на диване на месте Савина, сняв с головы платок, и внимательно вслушивалась в этот разговор. — Уж такой страшный, хоть на лошадь сажай и вилы в руки давай.

— Пустое… Пойдемте, я вам семена дам. А ты, Наташа, иди…

Павла Федоровна, не поверив беспечному голосу, пристально и недоверчиво посмотрела в раскрасневшееся лицо Елены Андреевны и покачала головой.

— Эх, Елена Андреевна, голубушка. Что вы ему командовать даете, обрезать не можете. Не умеет мужик с людьми разговаривать. Вот бы его к нам, научили бы…

Казанцева ничего не ответила.

Проводив гостью, она вернулась в пустую комнату, рассеянно просмотрела почту и задумалась. Как ей быть? С кем посоветоваться? Хоть бы Сергей был дома. Он-то что-нибудь и посоветовал бы.

Она присела к столу и взяла листок почтовой бумаги. Может быть, письмо написать, пожаловаться, хоть на бумаге душу отвести?

В комнату вошла Наташа.

— Что будем делать, Наташа? — спросила Елена Андреевна. — Подводит нас Савин.

— А зачем вам эти опыты? — сердито, низким голосом заговорила Наташа. — Растут томаты, краснеют, и хватит. Ради кого стараться-то? Вы бьетесь, себя за работой не помните. А Савину ничего этого не нужно. Очень надо стараться! Плюнула бы я на вашем месте…

— Что ты говоришь, Наташа? Понимаешь ли, что ты говоришь? Только подумай… Ты больше таких разговоров и не веди.

Наташа ничего не ответила и отвернулась.

Елена Андреевна взялась за перо.

— В Крутово не поедете? — спросила Наташа, прибирая что-то на столе.

— Ой! — вскинулась Елена Андреевна. — Что же ты молчишь?

Времени до отхода поезда оставалось в обрез. Казанцева еле управилась со всеми делами на участке и на станцию поспела к самому отходу поезда. Она подошла к окну вагона и увидела удаляющийся город: зубчатые каменные стены монастыря, новенькие двухэтажные дома ремонтно-механического завода, пожарную каланчу, высокое здание элеватора, потом замелькали постройки животноводческого совхоза.

…На станции Казанцеву ждала подвода.

Дорога шла с горки на горку, то лесом, то полем. В поле поддувал знобкий ветерок, в лесу было тихо и тепло; верба уже распушилась, густо выбросив барашки. Среди белых снегов чернели лесные озерки, отражая кусты и деревья. На душе Елены Андреевны сейчас было спокойно, все волнения улеглись.