Было уже слишком поздно. Óни схлестнулись с солдатами с диким воем и улюлюканьем, и любой бы отступил от их ужасного вида, но только не «вороны». В мясорубке выжили только самые бесстрашные. Сталь визжала в воздухе, звенела и рассыпала искры, и остро пахло пеплом, кровью, пожаром, жженой корицей. Я наконец добежала до этой бойни и замерла, не зная, как подобраться к Джуро, и надо ли было? Он рычал, глубоко вонзая когти в морщинистую кору, и волны его силы золотыми кругами расходились по стволу и ветвям, с каждым толчком пламя чуть тускнело, но не сдавалось. С каждым этим толчком Джуро менялся и все меньше походил на человека. Его хвост рассыпался на девять длинных, изогнутых плетей, высоко поднявшихся над головой. Лицо вытянулось, как лисье, а глаза затопило золотом. Он будто проглотил солнце и теперь испускал во все стороны лучи, это сжигало его изнутри так же, как камфорное дерево сжигал огонь.

– Джуро, – выдохнула я.

Джуро преображался перед моими глазами, его тело теряло человеческий облик, а его сущность становилась одним целым с могучим камфорным деревом.

И я, стоя на краю этой бездны, снова назвала имя, словно это была последняя нить, что держала его в этом мире.

– Джуро!

Я подбежала к нему, уворачиваясь от смертоносных клинков, скользя ногами в крови и серой от пепла грязи. Его ки было такой силы, что воздух вокруг густел, как мед. Я с трудом смогла приблизиться к нему, меня отбрасывало, я вязла стрекозой в янтаре, мне было страшно. Это он, он источал жар пламени, но я презрела боль и прижалась к его груди, и не услышала под своим ухом биение его сердце. Только первобытная, первозданная, божественная энергия ревела в его теле и разрывала на части. Никто больше не мог приблизиться к нему. Бросился Хэджайм, но его откинул сияющий хвост моего лиса. Бросился один из солдат, но другой хвост обвил его гортань и резко дернул вверх. Треск. Мертв.

– Вот и она, – прошипел Хэджайм, заметив меня. В его темных глазах отражалось пламя. Его лицо искажалось, шло волнами, я смотрела сквозь лисье пламя.

– Это? Та самая девка ши Рочи? – немолодой мужчина изогнул брови. За его спиной два óни, забавляясь, разрывали человека на части, но этот, кажется, совсем не боялся смерти, что дышала ему в затылок и обдавала спину кровавыми брызгами. – Нам было достаточно капли ее крови, но так… Так даже лучше.

– Ты обещал не трогать ее, – хрипло прорычал Хэджайм, поворачиваясь к брату, и наместник кивнул.

– Ты пришла слишком поздно, дорогая, – насмешливо произнес наместник. – Великое камфорное дерево уже принадлежит нам. Вся эта кровь, весь этот огонь – все это лишь часть нашего триумфа.

Я вскинула голову на Джуро, который по-прежнему боролся с преображением, становясь все более похожим на мифическое существо, слившееся с древом. Моя боль была неописуемой: я не понимала что с ним, но чувствовала, как жизненная сила уходит из него. Я знала, что-то надо предпринять. Возможно, потянуть время? Не дать им приблизиться к Джуро.

Я шагнула вперед. Джуро будто и до этого не заметил мои касания, а теперь – их отсутствия.

– Вы не сможете сразить его, – сказала я твердо, стоя перед Хэджаймом и его братом. – Море Деревьев не принадлежит вам. Джуро остановит вас.

Зверь с горы Юта рассмеялся, звук его смеха переходил в свист клинка, высвобождаемого из ножен.

– Ты смешная, Соль, – вкрадчиво сказал наместник. – Море Деревьев станет местом, где начнется новая эра. Эра, где Ворон будет править всем, включая призраков старого леса.

Я взглянула на Джуро. Он был последней надеждой, последней защитой против этого нашествия.

Ветер трещал в кронах. Окружающий шум давил на уши. Запах корицы стал невыносимым. Я увидела сквозь дым, как ямауба вышла из земли, она посмотрела на Джуро, посмотрела на Наместника и в одну секунду обратилась в огромного белого волка. Воздух загремел от ки и, кажется, переполнился им. Мир затрещал. Или это дерево? Немея от ужаса, я раскрыла глаза, не в силах поверить в то, что я вижу: длинные когтистые лапы показались из продольной трещины в коре.

Почему-то запахло солью. Джуро задрал подбородок, увидел когти над своей головой, и лицо его исказилось в ужасе. Бог-Ворон прорывался наружу, ломая камфорное дерево изнутри. Его пальцы скреблись по влажной от крови коре. Моей крови.

Моя кровь открыла врата, как было предсказано.

Наместник вскинул руки и закрыл глаза, с широкой усмешкой начав читать заклинание. Белоснежная волчица метнулась к нему, но Хэджайм одним быстрым движением катаны рассек ее грудь. Ямауба дико завыла, с нее схлынула шерсть, она превратилась в белого орла и снова бросилась, но Хэджайм разрубил ей крыло. Кровь, смешанная с перьями, запачкала землю. Я не знала, что делать. Как я могу помочь?

– Джуро, борись! – крикнула я. Я тоже прижалась к коре камфорного дерева. У людей сильное ки, что, если я смогу помочь ему?! Но что делать? Я глубоко задышала, представляя, как моя душа выходит из тела, как затягиваются зияющие раны на дереве. Тщетно. Во мне не было и рисинки магии. Кора трещала. Свежие лианы пытались стянуть зияющую рану камфорного дерева швами, но лопались, расходились, брызгали зеленым соком.

Наместник продолжал напевать. Все óни бросились на него, все мононоке подняли страшные мертвые лица, все атаковали, но Хэджайм держал оборону с нечеловеческой скоростью и силой, а когда его ранили, и он упал – все равно никто не мог приблизиться к нему. Вокруг наместника и его брата поднялся барьер, вспыхивающий черным при касании, словно сам Ворон закрывал его крыльями. Ничто не могло остановить его.

Все кончено, на самом деле.

Что-то зашептала ямауба. Боги, надеюсь, Амэя в безопасности! Я нашла руку Джуро, сжала ее, чувствуя, как горит моя кожа от этого прикосновения, но ладонь не отдернула. Хранитель леса подался вперед и теперь тяжело, с поскуливанием, дышал. Камфорное дерево держало его за волосы, его девять хвостов поникли, а глаза закатывались. Он сможет! Он должен его остановить! Он – Хранитель леса, ками, Хозяин!

Я подняла голову и увидела гигантский клюв, а потом ки Джуро вспыхнуло и погасло. И огонь погас. И тусклый свет дня погас, и все затихло, и все исчезло в первозданной мгле, что пахла прибоем. В этой тишине я услышала, как трещит дерево под нашими спинами. Как падает Джуро. И как что-то гигантское, невероятно большое хлопает крыльями, такой сухой хлесткий звук и ощущение сильных потоков ветра на нашем лице. Пахнуло бризом.

Бог-Ворон вырвался из своей темницы, и его голодное воющее клокотание заполнило воздух. Кто-то закричал. Захрустели кости. Раздался страшный звук, хлюпанье, вой, бульканье, клацанье, карканье, похожее на хохот, и снова все стихло. Я зажала рот, чтобы не закричать, присела, нашла Джуро. Он дышал. Слава богам.

– Где он? Я не вижу… – раздался голос одного из солдат.

– Тс-с…

– Ааааа!!!

Хрум-хрум-хрум…

«Надо бежать отсюда. Спасаться!»

Поздно.

– Извиняюсь, – прозвучал чей-то приятный низкий голос, – за эту сцену.

Хлоп – взмах сложившихся крыльев. Сотканные из чистейшего мрака, они схлынули с окружающей нас действительности, и я ахнула, потому что все полыхнуло пятнами крови. Хотелось зажмуриться, но я смотрела – смотрела на наместника, за спиной которого были эти гигантские крылья, полураскрытые, уткнувшиеся стальными длинными перьями в омытую красным землю. Наместник утер рукавом рот.

Только кровь. Ни тел, ни они, ни людей, ни ёкаев, ни мононоке. Никого. Только дым, только оседающий зловещей росой алый туман. Остался живым Хэджайм, недоверчиво оглядывающий своего брата и зажимающий рану на животе, и я. Лежал, приподнимаясь на дрожащих руках, Джуро. За нашими спинами стояло старое камфорное дерево, расколотое на две части. Щепки усыпали мне волосы.

– Брат? – выдохнул Хэджайм.

Наместник повернулся к нему и рассмеялся.

Я готова была проколоть себе иглой барабанные перепонки, лишь бы никогда больше не слышать этот смех.