Аквила и Котис, однако, сумели воспользоваться отсутствием сплоченности у сарматских племен. Через послов, направленных к Евнону, царю соседнего с сираками племени аорсов, им удалось склонить последних к выступлению против своих соседей. Евнон согласился действовать конницей, тогда как римские когорты и боспорское войско Котиса должны были осаждать города.
Борьба развернулась прежде всего на Кубани, где у Митридата был отнят город Соза, находившийся на территории племени дандариев. Затем войска Аквилы и Нотиса, действовавшие совместно с аорсами, преследуя Митридата на север, вторглись в область сираков. Перейдя реку Панду, они осадили город Усну, находившийся в трех днях пути от Танаиса. Расположенный на возвышенном месте, город У сна был укреплен рвом и стенами, построенными из плетней и прутьев с насыпанной между ними землей. Выведя выше этих стен осадные башни, римские войска стали вести обстрел и забрасывать город факелами, причиняя городу большие опустошения. Власти города стали просить пощады, предлагая выдать за это 10 тысяч рабов. Но просьба удовлетворена не была, и ворвавшиеся в город войска устроили страшную резню. Митридат бежал к царю аорсов Евнону, который предоставил ему убежище, будучи «тронут большой знатностью мужа, переменой судьбы и не лишенной достоинства просьбой».
Римские власти не могли примириться с тем, что на свободе — и тем более в среде варваров — оставался столь опасный враг. Завязалась дипломатическая переписка с Евноном о выдаче Митридата. Переговоры окончились для римлян успешно. Евнон согласился выдать Митридата с условием, что последнему будет сохранена жизнь. Плененный Митридат был доставлен морским путем сначала в Вифинию, а оттуда в Рим, где позднее, в 68 г., был казнен по приказу императора Гальбы за участие в заговоре Нимфидия.14
Водворившийся с помощью римских легионов Котис Ι стремился проявить свою лойяльность Риму. При Нотисе на Боспоре учреждается культ обоготворенных римских императоров, причем верховным пожизненным жрецом этого культа становится боспорский царь (IPE, II, 32).
Со времени Котиса I и до первой четверти III в. в титул боспорских царей, наряду с эпитетами φιλάκαισαρ και φιλορώμαιος, включалось еще и жреческое звание άρχιερεύς των Σεβαστών διά βίου — «пожизненный первосвященник Августов».
В связи с установлением культа римских императоров в столичных городах Боспора появились соответствующие храмы или святилища, где могли производиться надлежащие священнодействия. Такой Κεισαρεϊον упоминается в одной из надписей Фанагории II в. н. э. (ΙΡΕ, II, 362).
На монетах Котиса I чеканились изображения голов императора Клавдия и его жены Агриппины, их сына Британника, а позднее — императора Нерона и Поппеи. Сам Котис обозначал себя монограммой, и лишь на мелких монетах он решался поместить свой портрет и портреты своих родителей. На монетах сына Котиса — Рискупорида II — чеканились изображения инсигний — знаков царской власти, дарованных римским императором боспорскому царю как правителю союзного государства. На одной стороне таких монет помещалось изображение курульного кресла, на нем венец, рядом — скипетр с бюстом императора. На обороте — щит, копье, голова коня, шлем, меч в ножнах, боевой топор, т. е. полное кавалерийское вооружение. Такие же эмблемы, т. е. изображения царских регалий, помещали на монетах и следующие правители, вплоть до начала III в. Наряду с эмблемой указанного типа со времени Рискупорида II вошли также в употребление изображения царя, сидящего со скипетром в руке на курульном кресле, представлявшем собой атрибут, свойственный римским наместникам. Предметы кавалерийского вооружения на монетах подчеркивали роль боспорских царей как военачальников, возглавлявших армию, на которую возлагалась оборона городов северного Причерноморья от посягательств варваров.
Между тем как раз к середине I в. н. э. стала опять усиливаться активность крымских скифов. Нажим их на Ольвию оказался настолько значительным, что она вынуждена была признать себя зависимой от скифских царей, подобно тому как это случилось во II в. до н. э. Ольвия стала выпускать монеты с именами скифских царей Фарзоя и Ининсимея.15 Затем скифы обратили свои силы против Херсонеса и подошли непосредственно к городу. Положение оказалось весьма серьезным; при этом обнаружилось, что Боспор не может оказать эффективной помощи Херсонесу. Боспор, повидимому, не пожелал ввязываться в войну со скифами из-за Херсонеса. Римские власти сочли необходимым послать свои вооруженные силы на выручку Херсонеса. Из Мэзии в Крым в 62 г. на кораблях была отправлена армия под начальством мэзийского легата Плавтия Сильвана, которая и принудила скифов прекратить осаду Херсонеса.16
Вслед за этой операцией император Нерон приказал расквартировать в Крыму и на Кавказском побережье отряды римских войск общей численностью около 3 тысяч пехоты. Кроме того, в целях контроля морских путей сообщения и борьбы с пиратами важнейшие гавани были взяты под наблюдение специально посланной для этого эскадрой в 40 кораблей;17 основной базой эскадры был избран Херсонес.18 Тогда же на южном берегу Крыма появились римские гарнизоны, которые несли охрану прибрежной зоны.19
Не удовлетворившая Рим позиция Боспора в связи с наступлением скифов привела к более глубокому вмешательству в дела Боспора, тем более что широкие завоевательские замыслы Нерона, намечавшиеся на северо-востоке, заставляли обратить особое внимание на этот район, т. е. Боспор, как на важный тыл при предстоящих наступательных действиях. С 60 г. на Боспоре прекратилась чеканка монет обычного типа (золотых статоров) с монограммами царя Котиса I. Вместо этого в 62 г. были выпущены медные монеты с изображением императора Нерона и полным обозначением его титула и имени (Νέρωνος Καίσαρος), а также золотые статеры с головами Нерона и Клавдия и обозначением имени Нерона монограммой.20
Одновременно с установлением непосредственного протектората над Боспором (что выразилось не только в утрате царем Котисом права чеканки монет от своего имени, но, может быть, повлекло за собою и ввод на Боспор некоторого количества римских оккупационных войск (из состава мэзийской армии) в 63 г. было превращено в римскую провинцию Понтийское царство с учреждением при этом военно-административного центра и базы флота в городе Трапезуйте.21 Таким образом, почти все побережье Черного моря — на севере, западе, юге и востоке — теперь оказалось под властью Нерона. Боспорское царство, как и во времена Митридата Евпатора, должно было, по замыслу римских правителей, составить в административно-политическом отношении единое целое с бывшим Понтийским царством и Колхидой, а также расположенной севернее ее на Кавказском побережье областью гениохов.
Все эти мероприятия Нерона являлись лишь подготовительными этапами к осуществлению более обширных планов, направленных в конечном счете на то, чтобы максимально расширить Римскую империю на Востоке.22 Поскольку пути к реализации этих чрезмерно широких замыслов были преграждены в Передней Азии непобедимым соперником Рима — Парфией, взоры римлян обратились к Кавказу.
В 60-х годах Нерон готовился предпринять завоевательный поход на Кавказ с тем, чтобы, покорив Албанию, выйти на Каспийское побережье и установить связь между Черным и Каспийским морями. В случае удачи такого предприятия римляне приобрели бы стратегические позиции исключительной важности, в частности в их руках оказались бы проходы, соединявшие север с Закавказьем (Дарьяльское ущелье, Каспийские ворота) и через которые проникали, угрожая римским владениям в Малой Азии, северные причерноморские кочевники. Вместе с тем римляне не только оказались бы полными хозяевами богатств Кавказа, но и овладели бы важными торговыми дорогами, в частности в их распоряжении оказался бы путь из Черного моря в Каспийское по рекам Риону и Куре, что открывало возможности установления торговых связей с Центральной Азией, Индией и Китаем, минуя враждебную Парфию. Готовясь к каспийской военной экспедиции, римляне сосредоточивали войска (к концу царствования Нерона на восточных рубежах была сконцентрирована почти половина всей римской регулярной армии), строили дороги, сеть укреплений.23
