Не менее интересным следует признать открытие в некрополе, .расположенном на окраине городища, высеченных в скале склепов со стенной росписью. Особенно важен склеп № 9, роспись которого (I—II вв. н. э.) дает яркое представление о местной переработке приемов и мотивов декоративной живописи, основным центром развития и рассадником которой в ту эпоху в Крыму был, несомненно, Боспор.

Если суммировать все имеющиеся в наличии фактические данные о симферопольском городище Керменчик, то они дают полное основание яризнать в нем главный город, столицу скифского или тавроскифского государства в Крыму, которое было связано во II в. до н. э. с именами таких правителей как известные Скилур и Палак, а позднее (середина 1 в. н. э. — время вторичного подъема крымского скифского царства) Фарзой и Инипсимей (А. В. Орешников. Этюды по нумизматике Черноморского побережья. ИРАИМК, 1, стр. 225—232). Находка на горо-лище надписей, в том числе прямо упоминающих царя Скилура, находка рельефов с изображениями скифских царей, внушительность оборонительных сооружений города (основная ограда состояла из нескольких последовательно пристроенных одна к другой каменных стен, общая толщина которых составляла 8.40 м; кроме того, была еще протейхизма юлщииой около 4 м), — все это показывает, что скифское городище под Симферополем представляет собой остатки не рядового поселения, а важного «столичного» центра, организованного, очевидно. Скилуром ка месте возникшего еще в IV в. до н. э. земледельческого поселения. Упоминавшиеся выше посвятительные надписи Посидея свидетельствуют, что в скифской столице жили не только тавроскифы, но и греки, последние в качестве купцов, ремесленников и даже придворных совет ников. Характерно, что Посидей был по происхождению родосец. Это подтверждают имена родосских божеств (Афина Линдийская. Зевс Ата бирийский), которым Посидей воздвигал памятники в скифской столице.

III—II вв. до н. э. — время большой торговой активности Родоса в При черноморье (ср. надписи: IPE, I², 30 — ольвийский декрет III в. в честь родосца Гелланика; IPE, I², 340 — херсонесская проксеипя [II в. родосцу 'Гимагору; IPE, II, 35 — надпись двух родосских купцов на постаменте статуи боспорского царя Перпсада II, посвященной .всем богам»); к этому надо добавить, что III—II вв. — время исключительно обильного ввоза в северное Причерноморье родосского вина, о чем свидетельствует огромное число клейменых амфорных ручек, находимых в эллинистических слоях античных городов.

Упоминание в надписи Посидея его «победы над пиратствующими сатархеями» (IPE, I², 072) показывает, что он выполнял, повидимому. по поручению Скилура должность адмирала (наварха) и в связи с этим заботился о безопасности торговых морских путей, ведших к Ольвии бывшей в то время под протекторатом скифов.

Имеются ли достаточные основания отождествлять симферопольское городище Керменчик со скифским городом Неаполем? Страбон (VII, 4, 7) упоминает три скифских крепости (τά φρούρια) в Крыму — Палп кий. Хаб и Неаполь,—построенные Скилуром и его сыновьями, каковых было по одной версии 50, но другой — 80 (S trab., VII. 4. 3). Названные укрепления служили опорными пунктами (όρμη-ηρίοις) в борьбе скифов с митридатовским войском. Никаких сведении, определяющих более точно местоположение крепостей IIαλακιον, \αβον и Νεάπολ'.ς. Страбон не сооб щает. В диофантовской надписи упоминаются Хабеи (Χαβαίοι) и Неаполь (IPK. I². 352, 13 и 29) как города, лежавшие «в середине Скифии» (εις μ,ετχν xîy ίκυθίαν). Повидимому, под одним из них подразумевается глав Hbiii скифскиii город, бывший на месте симферопольского городища Кер менчик. Побыли ли это Хабеи или Неаполь? Поскольку в диофантовской надписи Неаполь в обоих случаях назван вторым, взятием которого как бы завершались боевые действия Диофанта, можно думать, что Неаполем именовался основной скифский государственный центр в Крыму. Но это, разумеется, лишь догадка. Никаких более веских доводов привести пока невозможно, и поэтому локализация Неаполя на месте городища Керменчик должна рассматриваться как предположительная, хотя и весьма вероятная. Ни у Плиния, перечисляющего ряд внутренних негреческих городов Крыма (P J in. N. ii., IV, 85), ни у Птолемея город Неаполь не упоминается. Возможно, город имел еще и свое чисто местное, тавроскифское наименование, обозначавшее примерно то же. что у гре ков выражалось словом Νιάπολις, т. е. Новгород.

Попытка Уварова подтвердить локализацию Неаполя на месте Кер-менчика ссылками на надписи, оказавшиеся на амфорных ручках и содержавших якобы имя города Неаполя, была совершенно правильно в свое время отвергнута Беккером (Р. Becker. Die Herakleoti.sche Halbinsel in archäologischer Beziehung. Лейпциг. 1856, стр. 46). хотя сам он напрасно искал Неаполь на месте Инкермана. Найденная позднее в Херсонесе надпись в честь Диофанта лишила всякого основания гипотезу Беккера, поскольку, согласно этой надписи, и Хабеи, и Неаполь находились в глу бипе Крыма.

⁴ Состояние Ольвии в последние десятилетия III в. до и. с нора штельной яркостью и конкретностью отражено текстом декрета в честь ольвийца Протогена (IPK. I^s, 32), оказавшего городу значительные услуги в момент наиболее тяжелого положения, которое последний переживал «вследствие войн и неурожаев» (διά τε τούς πολέμους κχ'ι τας αφορίας), как сказано в названном декрете. Вместо прежней, преимущественно мирной, обстановки, в которой протекали взаимоотношения Ольвии с окружавшими ее скифскими племенами, теперь наступила тревожная нора войн и почти непрерывного нажима на Ольвшо со стороны причерноморских варварских племен, что весьма отрицательно отзывалось не только на экономическом, но и на политическом положении города. Затруднения, которые испытывала Ольвия в связи с обострением ее взаимоотношений с соседними варварскими племенами, вселяли надежды на освобождение ольвийским рабам и зависимому населению, обитавшему в окрестностях Ольвии. Последнее обстоятельство создавало еще большую неуверенность и страх у господствующих слоев рабовладельческой Ольвии. Подробный разбор декрета в честь Протогена см.: П. В. Латышев. Исследования об истории и государственном строе г. Ольвии. СПб., 1887, стр. 66 сл. — В определении времени, к которому относится ольвийский декрет в честь Протогена, ученые до сих пор не достигли согласованного решения. Одни исследо нагели склонны повышать дату декрета, относя его еще к первой половине III в. Ростовцев считает, что декрет относится ко времени около 260 г., поскольку эта дата лучше всего, по его мнению, согласуется с упоминаемой в декрете угрозой нападения на Ольвию галатов, под которыми следует, вероятно, видеть племя бастарнов (Gnomon. 1934, т. X, 1, стр. 2 сл.). Другая крайняя точка зрения выражается в том, что прото-гейовский декрет относит «о времени около 180 г. (Ф. С л ю-с а p е н к о. Грецько-скитськ! взаемовьдносини IJ ст. пер. Хр. Науковий юбьлейний .ιδίρππκ в честь Масарика. Прага. 1У2Г>. стр. 268 сл.). Как показывают археологические исследовании Ольвии. на протяжении первой половины III в. город, несомненно, находился еще в состоянии экономического благополучия, что выражалось как в оживленной торговле, так и в обширном городском строигельгтпе. Все это совершенно не вяжется с тем бедственным положением Ольвии. которое рисует декрет в честь Протогена. Поэтому отнесение последнего к столь раннему времени, как предлагает Ростовцев, представляется мяло вероятным. Волее правильна датировка, принятая большинством исследователей. — около 230 г.. т. е. время, близкое к концу U I в. — началу II в. до н. э,

⁵ Poly b., IV, 4—5 = SC, I. стр. 440—441.

6 S trab.. XI. 2, 12.

⁷ A. B. Ope ni н и к о в. Этюды но нумизматике Черноморского побережья, ИРАИМК, I, стр. 225 сл.

⁸ Polyaen. Strat., VIII. 56 = SC. I. стр. 568.

9 Комментарии к надписи см.: P. X. Л ёпе р. Херсонесские надписи. ИАК. выи. 45, стр. 23—39. — Договор был заключен при посредничестве Рима в связи с окончанием четырехлешей войны, которую Фарнак 1 вел с коалицией малоазийских царей Пергама, Вифинии и Каппадокии. Во время этой войны понтийский царь овладел рядом греческих городов на малоапийском берегу Черного моря: Синопою, Котиорой. Керасунтом и Тпем. В связи с этим ряд других городов в том числе Гараклея Понтийская. опасаясь быть присоединенными к Понгийскому царству, примкнули к коалиции противников Фарнака. Херсонес выступал, очевидно, на стороне своей метрополии, стремясь не допустить потери ею своей независимости. Вместе с тем Херсонесу удалось, повидимому, использовать поддержку со стороны сарматов, которые в этой войне, как можно думать, являлись союзниками Херсонеса. поскольку их объединяла общая вражда к скифам. В мирном договоре 179 г. принимал участие сарматскпй царь Гатал (Polyb., XXV, 2=SC, I, стр. 444).