– Отпусти меня! Отпусти, Зорин! Помогите!!!! – проходим мимо вожатых, а они косятся на неё. Она вся красная как помидор, а я так и тащу её хрупкое тельце на себе.

– Профилактические мероприятия. Чтобы старшим не хамила, – шучу я, на что они даже не шевелятся, хотя она уже и перестала кричать, просто послушно висит как спагеттина и ждет, когда я её до комнаты своей дотащу. Переваливаю девчушку обмякшую на свою кровать, и она заваливается на неё, пытаясь встать, но я успеваю сесть рядом и придавить её вплотную, чтобы не рыпалась.

– Значит так…Филиппова. Я тебе популярно скажу и один раз. Запоминай и не щелкай. Увижу тебя с кем-то другим – хана ему. Я серьёзно. Да и ты у меня поцелуем не отделаешься. Поэтому в твоих интересах ходить тихонько и не отсвечивать. Цветы понравились, нет? Говори по-хорошему. А то я могу и силой заставить. Ты просто выбора не оставляешь.

Ноздри её сейчас лопнут реально. Как и капилляры в глазах. Смотрит волком и просто с цепи срывается.

– Да пошёл ты на хер, Зорин! Ненавижу тебя, козёл ты сраный!!! Уро… – малышка не успевает договорить. А я уж думаю…Сама, блядь, доигралась. Злит, злит, да ещё так умело. Зажимаю её под себя и дышать перестает. Руки прибиваю над головой, пока она глаза свои голубые на меня таращит и бурчит что-то в мой полуоткрытый рот. Как пить дать, скоро кусаться начнет. Я во взгляде её читаю.

Губы её целую, удерживая за запястья, а потом сползаю к скулам и шее, отчего она совсем вся как лужица растекается. Слышу дрожь и жалобные всхлипы под собой. Такие, от которых член буквально сейчас дыру в штанах проделает.

– Тебе же нравится…Ты же вся растекаешься… – нежно кусаю за шейку, и она ещё сильнее дрожит и дышит часто-часто, как загнанный в угол зверёк, пока я не имитирую движение у неё между ног. И тут с ней паника какая-то происходит. Она тут же брыкаться начинает, в разные стороны елозит от меня, но как маленькая бабочка может сдвинуть камень? Правильно – никак. Я понимаю, что там, наверное, и поцелуя-то первого никогда не было. Естественно она не спроста вот так дёргается. Но я ничего такого и не собирался с ней делать. Так только…Помучить немного. В конце концов, чем чаще я буду показывать ей, что она моя, тем быстрее она ею и станет, свыкнется. – Тшшшш… Красота моя. Расслабься.

– Зорин, отпусти, – умоляюще смотрит она, но сцепив при этом зубы.

– Нет, пока не отпущу. Ты успокойся для начала. И Анжелку я не трогал. Она сама на мне повисла. Но то, что ты ревнуешь так, мне аж настроение подняло…

– Я тебя не ревную! Отпусти меня уже!

Меня аж смешит вся эта ситуация.

– Скажи мне, я у тебя первый, да? Ты же целуешь меня в ответ… – дышу её кожей и у меня, блядь, мурашки бегут. Пиздец. Приплыли. – Целуешь страстно и горячо, я это вижу. А понять не могу, что в голове твоей. Хочешь меня, но бежишь от меня куда-то с центробежной силой. Я же не кусаюсь, блин. Свет…Я вижу всё.

Она молчит и лишь смотрит на меня своим озёрами, а мне, блядь, утонуть в них просто хочется.

Что со мной вообще такое?! Этот самодовольный кретин прижимает меня, целует, ворует мои первые, чёрт возьми, поцелуи! А я терплю всё, как глупая овечка! Голос дрожит, руки трясутся в его присутствии. Почему рядом с ним я вся как на иголках, а когда ощущаю запах его тела и плавные движения языка, я вообще проваливаюсь куда-то. Растекаюсь от одного чёрного томного взгляда.

Мне так плохо еще никогда не было. И одновременно хорошо, будто я реально в самом деле хочу его целовать, а это уму непостижимо! Я же…Вообще не такая…Никогда такой не была.

– Я вижу всё, – хрипит он своим взрослым голосом. Почти что шепотом и задевает каждый сантиметр моего внутреннего «я».

Ну вот он, момент «икс». Когда стоит всё ему высказать. Всё, что я о нём знаю. И сделать выводы.

– Потому что я тебе на один раз! – выплевываю, вызвав у него ступор. Я, пожалуй, такую реакцию и не ожидала даже, как и он моих слов, видимо.

– В смысле? – он недоумевающе смотрит на меня, отпуская. – Поясни.

– Потому что такие как ты только и могут что в койку тащить всех подряд, а потом девушки из-за тебя в туалете плачут и соплями умываются, Зорин. Думаешь, мне нужна такая ерунда перед поступлением?!

– Но это вообще не мои проблемы, блин. У меня всё по обоюдке всегда было. И я никого ни к чему не принуждал, понятно? Ничего никому не обещал. А то что они слезы потом лили, к нам с тобой никак не относится. Это вообще, блин, другое, Света, ёпту!

– Что другое, Женя? Что здесь другого?! Ты хочешь то, что не получаешь. Вот и всё. Стоит дать, так ты тут же исчезнешь, как будто тебя и не было. В этом весь смысл!

Не знаю, что со мной, но я хочу правду сказать. И меня бесит, что он меня в это втягивает. Я не хочу стать очередной отметиной на его кровати. Мне это важно. Мне важен первый раз также, как и поцелуй, который он у меня просто-навсего украл!

– Ты меня лучше, чем я сам знаешь или что? – спрашивает он, слезая с меня полностью. – Я думал я доходчиво объяснил, что ты мне нравишься. А тут ты на меня ушат дерьма вылила. Я прямо исчадие ада какое-то в твоих глазах. Ну, покажи, кого я там обманул? Кому отношения обещал или что там еще? Блядь, пиздец. Я же даже трахаться не собирался с тобой. Понимаю, что тебе пятнадцать и всё такое. Я бы нахуй год тебя одну ждал. Только ощущение, что тебе это на хер не надо, да же? Пиздец, блядь, Филиппова. – Женька сползает на край кровати и тупо в ладони свои лбом утыкается. – Иди кароч с миром. Я тебя понял.

Встаю с кровати, а внутри что-то чертыхается. Нервы сейчас прямо как оголенные провода. Я, наверное, его обидела или что… но с другой стороны почему меня должно это беспокоить? Пытаюсь уйти, а ноги не идут. Но и что сказать я не знаю. Поэтому около трех минут мы просто смотрим друг на друга в темноте. И мне кажется, я слышу стук наших сердец. Как нечто монотонное, будто гул по комнате раздается. Звучат мальчишечьи голоса снаружи, и я тут же ухожу, наплевав на всё остальное. К черту. Нам нужно прекратить общение. Раз и навсегда.

Следующие три дня проходят в спокойствии. Нет, я вижу его конечно, но он совершенно не обращает на меня внимания, и я рада, что он перегорел. Потому что мне так комфортно. Я снова вернулась в своё привычное состояние одиночки и тихони. Только вот стоит увидеть, как он говорит с кем-то. Просто говорит с другой девушкой у меня внутри всё переворачивается. Хочется оттащить её за волосы и устроить истерику. И это жалко. Не достойно. Я не могу понять причины такой своей реакции.

Вот Даша из его отряда подходит к нему, вот кладёт ладонь ему на плечо. В глаза заглядывает, кокетничает, а у меня сейчас сердце из грудной клетки вылетит. Почему это происходит со мной из-за него?      ! Он совсем не ведётся на эти жесты. Я не вижу в нём никакого интереса к ним. Отторгает, отдёргивает руку, не смотрит даже. Только понять не могу, почему? Со мной он вёл себя иначе. Его как будто неожиданно переклинило, и он перестал быть тем самым Женей Зориным, которого я видела в школе.

– Зорин, к игре-то готов? – спрашивает инструктор, а я грею уши в стороне. Как влюбленная фанатка.

– Обижаете, Сергей Анатольевич, – улыбается он как лис и на меня свой взгляд поворачивает. Я даже не знаю здороваться ли нам. Вообще не понимаю наши с ним отношения. Но он целовал мои губы. Был внутри моего рта, что уже делает его автоматически самым важным и особенным человеком в этом лагере. Это для меня и странно.

– Давайте мне там. Покажите, как надо, – наставляет он и уходит, а мы так и остаемся в опасной близости друг от друга.

– На игру придешь? – спрашивает он, глядя мне в глаза, и у меня рот от волнения приоткрывается.

– А зачем? Смысл?

– За меня болеть, – отвечает он, сложив руки по карманам. И я знаю, что любая другая от счастья бы из штанов выпрыгнула и была бы уже у него в койке, но это совсем не я.