– Ну же…Посмотри на меня хоть разочек то, – говорю, но она от меня куда-то в сторону щемится, лишь бы не доставал её такую важную. Конфетку бумажную. – Эх, Светик…Светик…Придётся же мне по-варварски. А я так не хотел. Хотел, как человек нормальный. – продолжаю, и она тут же косится на меня, на что я лыбиться начинаю. – Ну вот…Другое дело. Как спалось? Доброе утро. Ты какие, кстати, цветы любишь?

Не ну а че? Я – пацан шустрый. Димасу скажу, он хоть охапку кактусов привезет, если надо. Ну или подснежники там…Я его знаю, он и их из-под земли достанет.

– Женя, оставь меня в покое, сотый раз говорю, – она чуть останавливается и дыхание переводит, тяжело на меня взирая. Глазища голубые прямо в душу смотрят. А я парень чернявый. У меня там в крови ядрёная смесь. Хоть и Зорин, хоть и Женя. А по венам сплошной «Кавказ» походу разливается. Ибо в мамку это у меня. Отец там и слово боится поперек сказать. Прилетит сразу.

– Не оставлю я тебя, красота ты неземная. Цветы мне скажи какие любишь, – повторяюсь, улыбаясь, и бегаю вокруг неё как дурачок. – С ума меня, блядь, сводишь.

– Придурок, – цедит она, убегая дальше, а я за ней следую. И реально думаю. Ну не придурок ли? Как идиот, чес слово. И самое главное – все бабы тут моими готовы быть. А эта…Эта как баран, блядь. Твердолобая, упрямая, строптивая. Ну, нахер!

– Света, ты мне скажи, чё такая вредная, а? Я тебе не секс предлагаю, а танец один. Свидание. Разговоры о чувствах, вижу же, что нравлюсь тебе. Чё ты бегаешь от меня как заяц от волка?

– Чего?! – останавливается она и смотрит на меня в бешенстве, тяжело дыша. Ура. Зацепил. – Не нравишься ты мне, Зорин! Много на себя берешь! Иди вон. Умойся лучше. А то мозги совсем поплыли, видимо, от солнца. – продолжает она, а я прям радуюсь, высунув язык от нашего диалога. Приплыли. Меня ещё ни одна девушка так не песочила. Ни разу вот. Митяю даже рассказывать тошно.

Убегает от меня, попкой своей красивой виляя, а я замираю, рассматривая её. Нет, я точно ебанусь в этом чертовом лагере…

Когда же это закончится, а?! Что с ним, блин, не так? Может его в детстве уронили? Да нет вроде, это же легенда школы. Футболист, боксер, отличник, мажор. Так что вцепился в меня, в обыкновенную, блин, нищенку с окраины?! Задолбал уже!

Вот что значит разок отшить и показать себе цену. Даже Женя Зорин поплыл. Но я вообще никогда не поведусь на это. Цирк уехал – клоуны остались.

Иду в комнату принять душ. Потом на завтрак. Матвей этот в госпитале будет лежать дней пять сказали. А то ведь я хотела извиниться перед ним и сказать, что я к этому Жене вообще никаким боком не отношусь. Пусть свои личные конфликты между собой решают, а меня не втягивают. Мне дурная слава не нужна.

Завтракаю и иду в сторону медпункта. Проведать мне его, как ни странно, разрешают, и я направляюсь туда с гордо поднятой головой и сжатыми кулаками. Потому что боюсь, но в обиду себя не дам.

– Привет, – удивленно смотрит он, нахмурившись. – Ты как здесь?

– Да я…Привет. Слушай, не знаю, что там у вас произошло, но я здесь ни при чём…

– Я и не винил тебя. Просто этот пацан странный какой-то. Видимо привык, что ему с небес всё достается…Решил присвоить тебя себе. А я просто говорил, что нравишься ты мне, – бормочет он, и я хмурюсь.

Мне сказали совсем не это. Но это не имеет никакого значения.

– Не знаю, что происходит, но просто знай, что между нами с Женей ничего нет и быть не может. Так же, как и с другими. Мне пятнадцать. У меня строгий отец. И он придушит и засадит любого, кто ко мне прикоснется. Так что…Всего доброго, Матвей, – обрубаю всё сразу же. На корню. Чтоб не было вопросов. И выхожу оттуда, не дав Матвею и слова сказать после. Но не успеваю покинуть здание, как меня уже Зорин ждёт, будто ему здесь мёдом намазано.

– Ты на хер сюда приходила?! – идёт он за мной, пытаясь, видимо, прижучить, что очевидно вряд ли ему удастся. Ещё чего?! – Блин, Света, я с тобой разговариваю. – грубо добавляет он, и я уже не выдерживаю.

– Знаешь что, Зорин?! Иди ты к чёрту со своими замашками Бога! Просто иди, блин, в задницу, окей?! – смотрю на него с бешенством, и он хмурит брови, но внезапно его улыбка кривится. Так, будто он сорвал джек-пот.

– Ебать ты горячая. Пиздец просто…

Я стою перед ним как вкопанная, сжимая кулаки, и меня просто трясёт от его наглости. Ноздри раздуваются. Готова убить этого чёртового…

– Насчёт в задницу…Я подумаю, малыш, – улыбается он, уходя оттуда, а я показываю ему средний палец на прощание. Вали, вали. Кретин, блин.

Иду к девочкам, чтобы потом вместе пойти в столовую. И там выискиваю его, потому что опасаюсь, что он снова что-то выкинет. Но на моё счастье, его вообще нет. Видимо, пошёл приставать к кому-то вместо того, чтобы обедать. Потому что там в голове здравыми мыслями и не пахнет.

Девочки странно поглядывают на меня. Кажется, они реально подумали, что между нами что-то есть, и мне это совсем не нравится. Я не желаю быть частью игры Зорина младшего.

После обеда прихожу в комнату и первое на что натыкаюсь – огромный такой букет из розовых пионов. Лежит себе на кровати, никого не трогает. Вообще никого…Кроме меня конечно же. Я даже дар речи теряю. Потому что…ну, не дарили мне никогда ничего подобного. Никогда не дарили. А тут сразу вот так. Я его в охапку-то сгрести не могу. Он просто огромный. И девочки тут же охают да ахают сзади.

– Ой ну капец…Светаааа…Ну похвали ты его уже, – улыбается Дина, глядя на меня со стороны, а я не знаю, что ответить. – Смотри как старается. Цветы где-то в лагере загородом раздобыл.

Стыдливо молчу и глаза в пол. Как девочка-припевочка, ей Богу! Записка там ещё лежит и неловко мне просто ужасно от всего этого спектакля.

– Что написал-то хоть? – спрашивает Катя, мечтательно вздохнув, и я хмурюсь, вынимая маленький белоснежный листочек.

«Я настырный. Не говоришь – сам додумаю».

– Ничего, – отвечаю, скомкав её в руке, и иду к урне. Не знаю, как смогу выбросить букет. Рука не поднимется. Жаль цветы. Они очень красивые.

– Давай в вазу поставим…Не выбрасывай, – жалобно просит меня Дина, и я сама мотаю головой.

– Я и не стала бы…Тоже не хочу выбрасывать…

Хвала яйцам, Митька у меня всегда на подхвате. Только попросил его купить, он за полтора часа доставил. Красавчик вообще. Жму руку, а там лыба до ушей. Кажись, травля только начинается.

– Ебать ты жених, конечно, – ржёт он, заставляя меня растянуть губы.

– Да бля…Ну не трави меня, а…Пиздец какой-то. Бегает от меня как от волка нахуй, – жалуюсь, на что он у виска крутит.

– Ты это…Слышь. Завязывай. Волк, нахер, нашелся. Присядешь потом, там и мамка моя не отмажет, – говорит он, протягивая мне флягу.

– Да не…Не буду я. Сегодня на спорте, – отвечаю, вздохнув. – Там на хромой кобыле не подъедешь. Вообще никак. Без вариантов…

– М-да…Закешь её хоть. Интересно ж…

– Чё тебе там интересно? Интересуйся там в другой стороне, ага? – говорю и кулаки чешутся. Да ну нахуй. Это же Митяй. Чё за херня вообще? Веду себя просто как отчаявшийся кусок говна.

Он аж реально ржет надо мной без остановки. Хотя ему и жаль походу меня.

– Лан, спасиб тебе, брат. Пойду, пока они на обеде, в комнате оставлю, – прощаюсь с ним и шурую к ней. Захожу и понимаю, что даже в воздухе пахнет её запахом. Особенным таким. Сажусь на подушку и как маньяк прям вдыхаю его повсюду. На тумбочке рамочка стоит с фотографией, где она с мамой со своей. Вдвоем почему-то. Бати рядом нет, хотя она регулярно меня им пугает. Может он там вообще оборотень нахуй. Загрызет и не заметит.

Вздыхаю. И как её, блядь, к себе расположить…Цветы – херня. Не поведется она. Девочка-то умная. Книги вон читает. Небось ещё и отличница, но я и сам – не промах. Вообще у меня в аттестате сто процентов ни одной четверки не будет. Если Митяй пропускает часто, я – нет. Только из-за травмы головы полгода назад. Но это меня нехило так приложили в переулке. Так что…Я ни при чём. Хотя и у Димаса с мозгами проблем нет. Там вообще наоборот клондайк.