Не только Беннигсен сейчас оказался недовольным царствованием Павла Петровича. И причины тому были свои, у каждого особенные. Это пусть обыватели нервируются новыми указами государя, такие, как Беннигсен раздражаются иным — неблагодарностью.

Екатерина Алексеевна всегда одаривала подарками, деньгами, наградами, за даже незначительные успехи на войне. А тут: взятие большой крепости Дербент, разгром персов в битве под Урмией… Но что получил он, Леонтий Леонтьевич за то, что принес такие вести? Ему была объявлена высочайшая благодарность с вручением бриллиантов на уже имевший ся орден Святого Владимира.

Ранение правой руки, не слишком обременительное, сразу же стало для Беннигсена поводом подать в отставку. Хотя все знали, что Леонтий Леонтьевич проявлял свою обиду. И вот что характерно — никто не считал Беннигсена снобом, или человеком, совершающим необоснованные поступки. За добрые вести, в древности называемые «сеунч» положено одаривать.

Некогда майор Румянцев принес вести императрице Елизавете Петровне о победе над шведами и сразу стал генерал-майором, получив дивизию в командование. Тот же Петр Александрович Румянцев нынче имеет несчитанные площади земли, десятки тысяч крепостных, целые города в управлении, хотя сильно погрузнел и отошел от каких бы то ни было военных дел.

Беннигсен, как и другие высшие офицеры поспешили с выводами. Павел Петрович, на самом деле, хотел отблагодарить всех воинов, участвовавших в Кавказской войне, но после того, как на персидский престол взойдет ставленник России Муртаза Кули-хан и будет заключен выгоднейший мирный договор, по сути, ставивший Иран в полувассальное положение от Российской империи. Военные же считали, раз русские войска в столице Ирана, городе Исфахан, то армия свою работу выполнила, и пора бы раздать подарки.

Между тем, ганноверский офицер на службе России, Беннигсен, был так засыпан подарками ранее, что ни один барон в Ганновере не мог бы похвастаться подобными богатствами. Он только успел вступить во владения огромными территориями в Белой Руси, дарованные ему только полтора года назад еще Екатериной. Это были земли с более чем тысячей крепостных в Слуцком уезде. Были дарованы Леонтию Леонтьевичу и иные поместья, а так же большие деньги на устройство своих земель.

Император об этом знал и посчитал, что уже слишком облагодетельствован сей офицер. Как для только что ставшего генерал-майором, так и сверх нужного получил ганноверец на русской службе.

А еще Леонтий Леонтьевич продвигался по карьере Зубовыми, прежде всего Валерианом Александровичем. К чести Беннигсена, он после смерти императрицы был одним из тех немногих, кто не стал напоказ отказываться от дружбы с Зубовыми, напротив, демонстративно, навещал лежавшего Платона, чем заслужил тихое, негласное уважение в некоторых армейских кругах.

— Я рада приветствовать всех вас, господа, в доме моего горячо любимого братца, — провозгласил тоненький голосок, тоненькой женщины, но с толстыми нервами и с мужской решимостью.

Ольга Александровна Жеребцова, в девичестве, Зубова, в последнее время все больше начинала влиять на весь клан Зубовых, к которым относятся немало и других фамилий. Эта женщина, мало того, что сама имела сильный характер, так и не скрывала своей связи с Чарльзом Уитвортом, являясь чуть ли не главным доверенным лицом английского посла в России. И любовная связь между Ольгой Александровной и Уитвортом, лишь некоторое побочное явление, без которого они могли бы и обойтись. Эти отношения не были страстью, если это только не страсть к Англии и желание вернуть силу рода Зубовых.

— Ольга Александровна, уже только для того, чтобы увидеть вас, стоило прийти в этот дом, — сказал на английском языке Леонтий Беннигсен, так и не удосужившийся выучить русский язык, меж тем ожидающий от русских правителей подарков.

— Я знакома с вашей супругой, генерал, эта женщина может и волосы мне повыдергивать только за флирт с вами, — сказала Жеребцова и все присутствующие засмеялись.

Беннигсен уже слыл, как «черный» вдовец. Три официальные жены и немало любовниц по тем или иным причинам, чаще все же связанными с родами, умирали. Но вот уже как пять лет Леонтий Леонтьевич женат на одной женщине, грубость и надменность которой нередко становились поводом для петербургских сплетен. Мария-Леонарда Фадеевна Буттовт-Андржейкович может нагрубить и самой императрице.

— Я хотела бы, господа, сказать, что английское посольство всемерно с нами душой и сердцем. Все, что мы делаем и сделаем в будущем, будет дипломатически поддержано сэром Уитвортом… — Жеребцова взяла паузу, чтобы до всех дошло сказанное.

Для Зубовых, Беннигсена, Никиты Петровича Панина, Осипа Михайловича Дерибаса важным было то, что при отречении Павла Петровича дружественная Англия сразу же признает того ставленника заговорщиков, которого предложит эта самая кучка пока еще только недовольных людей, но уже могущих стать заговорщиками.

А вот для Ольги важнее было то, что ее мужчина, пусть и более выгодный, нежели любимый, стал лордом Великобритании. Приставка «сэр» сильно льстила и самому Уитворту, ну и его русской любовнице. И не важно, что именно император Российской империи в своем письме просил своего венценосного брата, короля Великобритании Георга III, признать посла в России лордом. Павлу так было более сподручнее, а то получалось, что русскому императору приходится общаться с графом, который даже не признан лордом.

Всех людей, нынче пьющих шампанское в доме Никола Александровича Зубова в заговорщики приводили не только обиды на императора, но и любовь к Великобритании. Ну как мог допустить Беннигсен того, чтобы России и Англия ссорились, если Леонтий Леонтьевич родился в самой проанглийской немецкой земле, в Ганновере, курфюрстом которого является английский король? Да он с молоком матери получал признание Англии и верность ей.

А де Рибасу вообще обидно до слез. Федор Ростопчин обвинил его, одесского губернатора, в воровстве. Ну и ладно, все воруют, но Президент коллегии Иностранных дел назвал государю сумму, которую, якобы, украл Осип-Хосе де Рибас — пятьсот тысяч рублей только за год. Вот губернатор и прибыл в Петербург с отчетом, где доказывал, что украл сильно меньше, чем полмиллиона. А его государь не принимает. Вот и зарождаются обиды в горячем испанском сердце. Всего-то сто тысяч государственных денег потратил на обустройство своих поместий у Херсона. Дорогое там дерево, а строится нужно, как в столице.

— Почему мы, господа, стеснены в своих словах и все никак не можем назвать цели, которые объединяют нас? — задала вопрос Ольга Жеребцова. — Мы должны готовиться к тому, чтобы через два, или три года сменить в России монарха.

После таких слов мужчины съежились, кто-то отвел глаза, мол, «я в домике и ничего не знаю». И то, что именно Жеребцова произнесла те слова, что не могли вслух сказать другие, было согласовано и подготовлено заранее. Женщину-заговорщицу император-рыцарь Павел Петрович не сошлет в Сибирь, не прикажет забрать в Петропавловскую крепость для дальнейшего допроса. Да и лишать должностей Ольгу никто не станет, уже потому, что у нее их нет, а законный муж занимается только своими поместьями.

Не сейчас, позже, но нужны будут люди. Об этом, сразу после постельных игр с Ольгой, говорил Уитворт. Английский посол видел, что русский монарх собирается сменить вектор политики. А после того, как Никита Петрович повинился Уитворту в том, какое именно поручение дал ему государь… Искать дипломатические возможности с Францией, представитель Англии в России через одного из английского купцов передал записку в правительство. И там просит разрешение на более решительные действия в отношении русского монарха.

Теперь Уитворт готовит обстоятельное письмо, сдерживаться на страницах которого не собирается. Благо, текст будет зашифрованным. Вот там Чарльз пишет и о том, что Россия после победы над Ираном, может немало зарабатывать на русско-персидской торговле, как и получает возможности для осуществления торговых операций с северными индийскими раджами. Такая торговля с персами частью может и нивелировать потери России от отказа отношений с Англией. По крайней мере, русские дворяне смогут продать персам свое зерно. В Иране сейчас голодно.