Сам виноват, нужно было и такой вариант развития событий предусмотреть.

— Ты, Груша, будешь нынче учиться хозяйство вести, да чтобы про коммерцию всё, что дам, читала и учила, — сказал я девушке, потом обратился к парню. — Тебе работать за двоих. Коли станешь лучшим во всём, будет и твоя жена с дитём, как сыр в масле кататься и нужды не знать, ну, а если лениться начнёшь, так всех прогоню, без сомнений.

Два дня, когда изнурял и себя, и подростков, и людей Карпа тренировками, прозванный мной Русланом, тот самый малолетний папаша действительно старался за двоих. Так что поселил я пока Грушу в один из домов в ближайшей деревне, да заплатил хозяйке той хаты за постой. Поживёт тут, в спокойствии, после родит и на следующий только год можно забрать её. Не нужно, чтобы беременная отправлялась в долгое путешествие.

А имена я подросткам сам давал. Вот теперь они, кто Груша, кто Руслан, есть Артур, Вероника, ну, и другие. У них вообще, по моей концепции, произошло перерождение. Те прежние дети умерли, на смену им пришли иные люди, которые будут чего-то, но добиваться в жизни в зависимости от своих предрасположенностей. Уже сейчас вижу только трёх потенциальных бойцов, двух парней, которые в будущем могли бы давать первые тренировки, но их характера не хватит на то, чтобы быть воинами.

— Не так! — прервал я тренировку. — Человек подымет крик и всё, вы покойники. Убирать часовых нужно беззвучно.

Вновь упражнения и демонстрация. Сегодня уже как второй час «убираем часовых». До того была силовая тренировка и стрельба, так что устали ребята, делают ошибки. А лучше вот так, в стрессовой ситуации, когда от усталости руки дрожат. Если научатся качественно работать в усталом состоянии, то и в других условиях смогут.

У меня оставалось не более трёх дней из того, что я могу себе позволить пробыть в… Надеждово. Всё-таки я так решил назвать своё поместье. Ещё до общения с мамой хотел назвать Сперанское. Однако, сейчас могу предположить, насколько мой папенька будет недоволен подобному. Тщеславие, скажет он, — порок, с коим бороться нужно. Одну деревню я назвал Васильевкой в честь фамилии Васильева, пусть отец тогда разбирается со своим тщеславием. Ещё одну деревню обозвал Катерининской, это в честь будущей моей супруги. Ну, а не получится жениться на Катеньке Калывановой-Вяземской, так недолга и переименовать деревушку. Не даром же я хозяин этих земель.

Пока я упражнялся и совершенствовал свои бойцовские навыки, Авсей мотался по всем закоулкам моего поместья. Уже разработаны дополнительно более двухсот десятин земли. Скупленные, где только можно, для Военторга волы были нам в помощь. Такой чернозём не брали даже два запряжённых добрых коня, особенно, если плуги были глубокой вспашки.

Так что Военторг мне уже лично кое-чем помог. Вот теперь жду из Белокуракино от Осипа восемь фургонов. После в Астрахань их погонит Карп, для чего уже наняты дополнительно три десятка черноморских казаков. По дороге Карпу следует продолжить закупки волов и провизии. В Астрахани же должен находиться Александр Борисович Куракин, который поехал принимать своё хозяйство в виде рыболовных промыслов.

Многое получается благодаря этим рыболовным промыслам. Государь решился на то, чтобы отпустить своего вице-канцлера на три месяца только благодаря им. Да, и Астрахань вполне себе логистический центр, в котором можно запастись провизией и отправиться в сторону Кавказа.

Так что вроде бы всё худо-бедно, но получается, пусть и масштабы пока очень скромные. И деньги есть на то, чтобы вложиться, у тех же Куракиных. Но не так, чтобы много существует возможностей для закупки продовольствия. А самое сложное — это люди. Их не хватает, и вопрос с кадрами будет ещё очень долго актуален.

— Барин, барин! — кричал издали малец лет восьми, сын одного из старост. — Барин, до вас приехали.

— Продолжайте без меня! — сказал я, направляясь в сторону упорно взбирающегося на взгорок сына старосты Алёшки.

Тренировку мы проводили на прекрасной площадке одного из немногих близлежащих холмов. Здесь мягкий песок, так что отрабатывать приёмы и повалять друг друга самое то. Тем более, рядом в ста метрах отличная заводь от Северного Донца, и она даже не сильно заросшая водорослями, купаться можно.

— Ну, Лёша-Алёша-Алексей, чего кричишь? — спросил я, спускаясь с возвышенности.

— Так енто, батька послал. Баре приехали в усадьбу. Столоваться, видать, да на постой. Прознали, стало быть, что барин наш прибыли, — тоном знающего жизнь мудреца рассказывал озорной парнишка.

Озорной, да ещё и весьма способный. Лучший ученик приходской школы. Ох, прибудет мой папенька, да найму ещё пару учителей, так и вовсе добрую школу сладим. Это важнее, чем строить дворец. Может в этом будет часть решения проблемы кадров. Вот только перспектива далёкая, а люди нужны уже сейчас.

Что же касается тех, кто столоваться приехал, то я очень надеялся, что сия участь меня минет, но не миновала. Это такое вот проявление дворянской культуры, по принципу, как в советском мультике про Маугли: ты и я одной крови. Когда дворянские семьи переезжают из пункта А в пункт Б, они обязательно заезжают, ну, или не обязательно, но часто, к тем помещикам, чьи имения находятся по дороге. Это своего рода отсылка к принципам «открытых обедов» в больших городах. Как на обеды можно прийти в любой дом и откушать в приятной компании, так и здесь можно заехать в любое поместье, поиметь приятный разговор с образованным человеком, а также обед, ужин, завтрак, кровать. Короче, своего рода олл-инклюзив. Откажешь таким гостям, так прослывёшь на всю округу, а то и дальше, снобом, скрягой. Для меня, как поповского сына, подобные разговоры никак не уместны. Так что «улыбаемся и машем», то есть принимаем гостей с радушным усердием.

Странно, когда у крыльца твоего же дома тебя приветствуют, будто здесь и не хозяин.

— Позвольте отрекомендоваться, милостивый государь, отставной премьер-майор Шардинский Матвей Егорович, — чеканя каждое слово, представлялся мне мужчина лет так за шестьдесят, может и старше.

Выглядел он таким стойким старичком, которого, казалось, ничто не способно сломить. Старый солдат ушедшей эпохи. Был он не один, а с женой, дочерью лет четырнадцати и сыном не старше десяти лет. Я уже упоминал, что в этом времени довольно часто женились с большой разницей в возрасте. И молодожёны, когда мужу сорокет и старше, а жене семнадцать и меньше — вполне уместный союз. Так и в этом семействе.

— Позвольте представиться и мне. Поверенный в делах государственного казначея, обер-секретарь Правительствующего Сената, глава департамента Уложения законов Российской империи, коллежский советник Сперанский Михаил Михайлович, — сказал я и удивился длинному названию своих постов, как будто хвастаюсь. — Позвольте пригласить вас в мою скромную обитель. Прошу не судить строго, так как сие имение подарено государем не так давно, и обжиться здесь я ещё не успел, — сказал я, рукой показывая на вход в дом.

В моём поместье есть два примерно одинаковых дома, которые можно было бы считать небольшими дворцами. Оба они в основном деревянные и примерно одной конструкции в два этажа и с колоннами у крыльца. Тот дом, в котором я обживаюсь, имел двенадцать комнат, второй чуть меньше. Дома деревянные, но вполне добротные, на каменном фундаменте, большей частью обмазанные штукатуркой и покрашенные. Как по мне, так большего и не нужно, хотя мебель оставляет желать лучшего, словно здесь проводились неоднократно вечеринки, после которых приходилось на скорую руку чинить стулья, диваны и столы.

— Позвольте оставить вас. Располагайте домом, как вам будет угодно. Мне следует дать некоторые распоряжения, — сказал я и пошёл искать Агафью.

Она мне заменяет и повариху, и уборщицу, да ещё много кого. И только сейчас я понял, что пора обзаводиться штатом прислуги. Одно дело, когда Агафья приберёт мою комнату, где мы вместе ночуем, приготовит немудрёный завтрак или обед. Иное же, когда ей придётся одной обслуживать пять постояльцев, да ещё и делать это на мало-мальски высоком уровне.