Пятнадцать долей — это мало, мог бы и больше получить, но тогда нужно вложиться самому. Что я с моими пятнадцатью тысячами дохода с имения сейчас смогу дать? Тем более, что и само имение нужно приводить в порядок и вкладываться.

Люди, исполнители — вот кто нужен. И такой ресурс могут найти Куракины. Я уже узнавал, что они через свои поместья сотрудничают со многими. Не они знаются с купцами, а приказчики, но людей в поместьях хватает и деятельных также.

— Мы подумаем, — отвечал за всех Александр Борисович. — Что ещё?

Уже не упрекает, уже думает. Вот и хорошо, пора и про «военторг».

— Вот, господа, идея «военторга». Нынче же на Кавказе война, нужно успеть к ней, — сказал я, передал ещё пять листов бумаги с записями и стал рассказывать суть предложения.

Всё просто: нужно взять под контроль всех или большинство маркитантов. На войне необходимо многое, чего, порой, и не достать здесь и сейчас, особенно, если эта война будет далеко и с логистическими проблемами.

Я предполагал уже сейчас постараться купить много товаров военного или околовоенного назначения. Те же пистолеты, порох, свинец, обувь, одеяла, плащи, продукты питания и алкоголь, бумага, чернила — да всё, что угодно, чего не будет на Кавказе или будет, но мало. А также «военторг» может заниматься тем, что станет скупать трофеи, ну, или брать их на хранение.

— А сие уместно? Не обвинит государь в преступности деяний? — с нотками испуга спросил Алексей Борисович.

— Тут всё прописано. У нас будут свои склады в Моздоке и Георгиевском. Мы лишь предлагаем купить, а уже дело всех иных, делать ли это, — отвечал я.

Идея с «военторгом» оказалась более интересной для Куракиных, чем предыдущая. В этом времени даже любой гражданский чиновник знает о военной службе немало, часто из армии и переходят в государственные чиновники. Ну, а то, как армия снабжается, знаю все.

«Военторг», по моей задумке, должен заменить и всевозможных маркитантов, которые, словно мухи, роятся возле каждого войска, а также вполне конкурировать с интендантскими службами. Последнее, конечно же, афишировать не стоит. Соперничество с интендантами может выйти себе дороже. Но когда у снабженцев проблемы с поставками, а они сплошь и рядом, и не бывает беспроблемных интендантских служб, то на помощь приходит «военторг».

Подобное новшество я собирался вводить, но гораздо позже, и никаких Куракиных к тому привлекать не думал. Полувоенизированный «военторг» — это замечательное прикрытие чуть ли ни для маленькой армии. Первоначально охрану я запланировал нанимать из казаков. Узнавал, такие услуги вполне возможно приобрести и у донцов, и у иных станичников. После же постепенно охрану думал заменять на своих бойцов. Так что военторговцы будут заниматься не только продажей или скупкой, но и получать реальный опыт в бою, как особые иррегуляры.

— Есть у меня в Надеждино один отставной прапорщик из детей солдатских. Выслужился из солдат и смог сам получить офицерский чин. Ещё не стар, сорок годков, притом разумник такой, что ещё поискать, — сказал Александр Борисович.

— Так вот, господа, я о том и говорю, что по всем имениям можно сыскать людей, которые и грамоте обучены, и до коммерции приспособлены, вот их и стоит привлекать, — сказал я, внутренне ликуя, так как видел, что идея о «военторге» пришлась по душе моим собеседникам.

Безусловно, если бы я в своей презентации проекта делал акцент на то, что «военторг» — это лишь коммерческая организация, которая будет призвана облапошить офицера или даже какого-нибудь солдата, что, по сути, и должно происходить, то идея вызвала бы крайне жёсткую критическую оценку. Только я всё больше прибегал к таким фразам, как «призван помочь армии», «облегчить переходы войск», «сделать солдатскую кашу сытнее» и нечто подобное по смыслу. Так что «военторг» видится, как некая патриотическая организация, которая придёт в случае необходимости на помощь.

— Я займусь этим, — сказал Степан Борисович. — Есть и у меня людишки способные. Но ты, Александр, присылай своего инвалида [в понятии ветеран].

— Не спеши, Степан, — сказал Александр и с прищуром посмотрел на меня. — На каких паях будет тот «военторг»? Господину Сперанскому десятая доля, а как далее нам решить?

И кто здесь мне только что говорил, что он ни разу не коммерсант? Торговаться мы начали, словно нет никакой сословной разницы, будто на восточном базаре. Я сдавать свои позиции в «военторге» не был намерен. Потому как планировал использовать его для разных нужд. Если от продажи леса нужны только деньги, то «военторг» — намного больше, чем заработок.

По итогу вышло так, что мне пришлось вложить в дело двенадцать тысяч, при том, что выторговал я себе лишь восемнадцать процентов. Может показаться, что я прогадал, но нет, я почти уверен, что долю Алексея Борисовича смогу выкупить, как и перехватить управление «военторгом». Фавор Куракиных должен через пару лет несколько ослабнуть, а вот я через те же пару лет рассчитываю быть более значимой фигурой. Ну, а если мне не получится подняться вверх по карьерной лестнице, то и большинство начинаний и планов окажутся бессмысленными.

После долгих споров и торгов я уже размышлял о том, стоит ли говорить, как мне кажется, о самом вкусном, но здесь время поджимало. Ещё два года — и мы не сможем быть первыми.

— Ваши Сиятельства, самое прибыльное я оставил напоследок. Не сочтите за дерзость, но то, что я знаю, стоит весьма и весьма дорого. Я же хочу заиметь, не вкладываясь более деньгами, двадцать долей. Без торгу, господа, — сказал я, чем вызвал недоумение и даже некоторую брезгливость со стороны братьев.

С чего это они будут давать своё слово, если даже не знают, о чём пойдёт речь? Однако, я заручился обещанием, что в случае интересного проекта мне пойдут навстречу.

— Господа, вам нужно купить зе́мли у городка Миасс. Я узнавал, что владельцы Миасского медеплавильного завода тяготятся наследством, доставшимся от дядюшки. Там два наследника, Иван и Николай Максимовичи Лугинины. Заводик, как я понимаю, работает не в убыток, но великого дохода не приносит, — к теме миасского золота я подходил издалека.

Знал я о нём, так как ещё в школе отлично учил географию, а после неплохо учился в университете. О богатствах России кое-что, да знаю. Вот не всё расскажу, но что выгодно, то постараюсь оседлать или иметь долю.

— Вы предлагаете нам стать горнодобытчиками? Для сего потребны особый склад ума и учёности, — выразил сомнение Александр Борисович.

— Нет, господа, я предлагаю вам добывать золото, — сказал я, наблюдая ошеломление.

— Золото? — переспросил Алексей Борисович.

— Да, господа. Мне доподлинно известно, где у Миасса наличествует много золота, — отвечал я.

— Лихо, — рассмеялся Александр Куракин. — Ничего не вложив, вы желаете двадцать долей. А подумали ли вы о том, сколь нужно для того, чтобы золото добывать, будь оно действительно там? И я, уж не взыщите, но сомневаюсь. Откуда вам известно?

— Господа, нужно только его найти, оно там есть. Я смог выкупить один отчёт рудознатца, которого посылал к Миассу ещё Акинфий Никитич Демидов при Анне Иоанновне. Честью клянусь и заручаюсь своим имением, что золото есть, — сказал я, и Куракины, только что улыбающиеся, резко посерьёзнели и стали переглядываться.

Моё имение, которое я, возможно, назову «Сперанское» или «Надеждово» — лакомый кусочек для кого бы то ни было. Я вообще должен быть безмерно благодарен императору. И слово моё было сказано, на кону имение.

Чтобы только не получилось так, что нанятые Куракиными шихтмастеры искали бы золото, да «случайно» не нашли его, чтобы только заполучить моё имение. Хотя, нет, найдут. Всё-таки золото — более лакомый кусок, чем перспективное поместье.

После на фоне такой деловой и, может, даже приятельской атмосферы, я также высказался и про то, сколь интересный актив достался Александру Борисовичу Куракину.

Астраханские рыболовные промыслы — это очень сильно. Во-первых, под Астраханью, может, и крупнейшее в России соляное месторождение — Баскунчак. Во-вторых, астраханская селёдка весьма неплоха в солёном виде, есть можно, частью и заменить голландскую.